И она отошла от него, а он, обхватив голову руками, снова и снова еле слышно повторял:
— Не говорите так, Салли! Бога ради не говорите так!
Салли направилась к Терезе и Динни, сидевшим в другом конце зала.
Воротник Динни уже обмяк, галстук съехал набок. А Тереза, казалось, вот-вот лопнет, если еще хоть немного посидит так, затянутая в свое ярко-красное великолепие.
— Я танцевала с Диком, нашим дорогим мальчиком, — поспешила она порадовать Салли. — Он говорит, что я танцую легко, как перышко. Но Динни почему-то делает вид, что уже устарел для танцев.
— Этот бал действует мне на печенки, — признался Динни. — У меня из головы нейдут Морри и Олф…
— Не наша это компания — вот в чем дело, — сказала Салли. — Уйдем-ка отсюда поскорее.
— Вы только скажите — я мигом соберусь. — И Динни вскочил на ноги.
Но им пришлось обождать, пока жених с невестой не отправятся в свадебное путешествие. Дик и Эми пошли переодеваться в дорогу, и Салли снова уселась подле Мари и Терезы.
— М-да, — начал Динни, пытаясь занять дам, — и видел же я в свое время свадьбы! Помню, Сэм Мак-Гилликадди выдавал свою дочку Морин за Мика О'Мэлли…
Салли уже не раз слышала эту историю, как и Мари, но Тереза любезно попросила:
— Продолжайте, Динни.
И Динни продолжал:
— У Сэма была избушка неподалеку от Кукини. Человек он был больной — того и гляди умрет, — вот ему и захотелось выдать дочку замуж, прежде чем он отдаст концы. А она-то уже была, можно сказать, на сносях, но ни за что не хотела сказать отцу, за кого ее сватать. Сэм думал-думал и решил, что это, должно быть, Мик О'Мэлли и что Мик обязан исправить зло, причиненное его дочери. Свадьбу Сэм задумал отпраздновать у себя дома, и вся наша братва была приглашена на торжество. Священника в те дни было днем с огнем не сыскать, и Сэм решил, что сам скажет несколько слов, чтоб вселить в Мика страх божий, а потом приедет шериф и выправит бумаги. Пир собирались устроить на славу, наготовили пропасть вина. Сэм неплохо играл на аккордеоне, так что музыка для песен и танцев была обеспечена. Но когда ребята со всей округи притопали к Сэму, он уже отдал богу душу. Жена сказала нам, что утром у него был сердечный припадок и он сразу же и скончался. А тут тебе невеста на седьмом месяце, плачет-разливается. Нипочем, говорит, не пойду за Мика, делайте со мной что хотите. Но мать и слышать об этом не хочет. «Все равно свадьба будет», — сказала она. И кого бы вы думали она для этого приспособила? Члена парламента от нашего округа. Как раз накануне вечером его видели в кабачке. Человека этого звали Клем Хайд, и за то время, что он выставлял свою кандидатуру на выборах, он превратился в настоящего пьяницу. Во время выборов он разъезжал в своем стареньком фургоне по лагерям старателей, и поставь ему только бутылку виски и дай возможность речь закатить — так он на все готов.
Ну и, надо сказать, неплохо он справился со своей обязанностью: выдал Морин за Мика О'Мэлли по всем правилам — даже по-латыни несколько слов загнул и наказал ей быть Мику хорошей женой, пока смерть не разлучит их.
«Ты, конечно, совершила смертный грех, переспав с Миком О'Мэлли до свадьбы, Морин, — сказал Клем. — Но я не виню тебя, да и его тоже: человеческая плоть слаба, да к тому же у него недурная пивнушка. Только вот что я тебе скажу, Мик, — смотри, береги ее и на предстоящих выборах голосуй за Клема Хайда, а не то я предам тебя проклятию и ты плохо кончишь. Скажи, Мик: «Да поможет мне бог».
«Да поможет мне бог», — говорит Мик.
«Скажи, Морин: «Да поможет мне бог», — говорот Клем.
«Да поможет мне бог», — всхлипывает Морин.
«Где кольцо?» — говорит Клем.
«Господи боже, да откуда же я, по-вашему, могу взять здесь кольцо?» — говорит Мик.
«Но ведь без кольца же нельзя венчать», — говорит Клем.
«Подождите, — говорит Мик, — я сейчас сделаю кольцо из медной проволоки, что у меня на уздечке».
«Не хочу я венчаться кольцом из медной проволоки, — кричит Морин. — Я хочу настоящее обручальное кольцо».
«А ну замолчи, — говорит ее мать. — Я дам тебе свое обручальное кольцо. Зачем оно мне теперь, раз мой бедный Сэм лежит холодный, как камень, в соседней комнате».
И вот, значит, Клем надевает кольцо на палец Морин и говорит:
«Итак, вот она, твоя судьба, Морин! Отныне ты — миссис О'Мэлли».
Мик поцеловал ее, и все мы направились в кабачок пропустить по маленькой, прежде чем сесть за стол и приняться за кушанья, приготовленные женой Сэма.
Тут вдруг забегает в кабачок парень с Шестой Мили, Сид Кокс, и спрашивает:
«Эй, что это у вас здесь происходит?»
Мы ему рассказали, а он только и вымолвил: «Морин!» — точно его подстрелили. Но мы живо накачали его пивом Сэма, и скоро он стал такой же веселенький, как и все мы.
На аккордеоне играть умел только Мик, и после того, как мы порядком наелись, всем захотелось петь и плясать, а женщин-то было всего две — Морин и жена Сэма, так что им приходилось плясать со всеми по очереди. Но я заметил, что Сид Кокс что-то очень часто пляшет с Морин — больше, чем положено — и тискает ее вовсю. Они даже поругались с Миком, когда тот увидел, что Сид целует Морин. Ну, мы снова потащили их в кабачок, выпили все еще по одной и опять принялись петь и плясать. Правда, жена Сэма нет-нет да и крикнет:
«Хороши друзья, нечего сказать, никакого уважения к покойнику».
А мы в ответ нальем себе по рюмочке и орем:
«За Сэма Мак-Гилликадди! Упокой, господи, его душу!»
Тут Клем Хайд встал и сказал речь:
«Друзья сограждане и коллеги золотоискатели! Политика — дело грязное, и я ни за что не стал бы марать об нее руки, но вам нужен честный человек, который представлял бы вас в парламенте. Вот, значит, я и говорю вам…»
«Голосуйте за Клема Хайда!» — хором выкрикнули мы.
«Правильно, ребята, голосуйте за Клема Хайда!»
А потом мы все опять пили, пели и плясали, пока не свалились замертво.
Когда мы проснулись на другой день этак около полудня, многие из нас даже не помнили, были мы накануне на поминках, на свадьбе или на митинге. В задней комнате по-прежнему лежал бедняга Сэм, холодный, как камень. А на веранде храпел член парламента от нашего округа. Ну а Морин — сбежала с парнем с Шестой Мили. В записке, которую она оставила матери, было написано, что мы обвенчали ее не с тем, с кем надо, а Сид сказал ей, что это не беда, потому что свадьба была не настоящая. Они взяли повозку мистера Хайда и отправились в Калгурли за настоящим священником, чтобы тот поженил их. Мик, конечно, не собирался настаивать, что это его ребенок, так что Сид через некоторое время смог вернуться и стал помогать ему в кабачке.
— Какое счастье, что сегодня не произошло подобной ошибки, — рассмеялась Салли.
— Да уж на этот счет можно не сомневаться, — подтвердил Динни, радуясь в душе, что сумел хоть немного развеселить ее.
В эту минуту появилась Эми в нарядном сером дорожном костюме. А вскоре вышел и Дик в светлой паре, которую он специально для этого случая купил, и встал рядом с Эми. Их забросали рисом и конфетти, а вслед за ними все двинулись на улицу, к коляске, которая должна была отвезти новобрачных в Кулгарди, где они намеревались остановиться на пути к побережью. Коляска тронулась под крики: «Желаем счастья!», «Всего наилучшего!» и нестройное пение: «Все они — славные ребята!» С задка коляски свисало несколько старых туфель и башмаков; при виде их провожающие дружно рассмеялись, словно им доставляло удовольствие потешаться над идиллией брака и любви.
Глава ХХV
Лал писал, что его полк будет проходить через Перт 18 декабря. Сначала будет парад, а на следующий день — военные спортивные состязания на стадионе; говорят, что их скоро отправят за океан.
— Мама, мне надо непременно повидать Моппинга, — воскликнул Дэн. — Лал пишет, что Моппинг в наилучшей форме и прыгает так, что залюбуешься. Он весь такой начищенный и холеный, что я его и не узнаю.
Салли очень хотелось взять с собой Дэна, но ее пугали расходы.
— Парню до смерти хочется повидать Лала и Моппинга, — сказал Динни. — Так и быть, доставлю ему это удовольствие.
Вот он всегда такой, наш Динни, — из любой беды готов выручить, говорила в таких случаях Салли. Разве могла она отказать Динни в удовольствии дать мальчику возможность повидаться с братом и взглянуть на коня! Динни не хуже ее знал, чего стоило Дэну расстаться с Моппингом.
Казалось, что война с ее ужасами приблизилась — теперь, когда Лалу предстояло идти в бой.
Сначала миссис Моллой обещала Салли присмотреть за домом и постояльцами на время ее отсутствия. Но Перт Моллой ведь тоже был в легкой кавалерии, и когда Тереза узнала о предстоящем параде и предполагаемой после этого отправке войск за океан, — она тоже решила поехать повидаться с сыном.
