— А разве я буду не прав, если предположу, что именно Джастин изнасиловал тебя?
Ларк смотрела в холодный камин.
— Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала она наконец. — В каком-то смысле я чуть ли не винила Сьюзан в том, что случилось. И, конечно, считала ее виновной в том, что она доверяет ему.
— Ну вот видишь.
— Но все же я не могу этого сделать. Дом женат, и для меня это кое-что значит.
Он махнул рукой.
— Это совсем ничего не меняет.
— Для меня меняет. — Она помолчала. — Я очень хотела бы тебе помочь, но не могу. Ты выбрал не того человека.
— Ерунда! Ты поможешь мне. Ты ведь не захочешь отказываться от всего, за что с таким трудом боролась, только из-за каких-то принципов, ведь правда? Иначе вся твоя жизнь окажется напрасной. Абсолютно пустой. Убийце будет довольно трудно найти какую-нибудь работу на телевидении, если она окажется в тюрьме… или в газовой камере.
Ларк снова содрогнулась.
— Но я ни в чем не виновата, разве ты не знаешь этого?
— Тогда почему же ты убежала?
— Может быть, потому что струсила. Но я ни в чем не повинная трусиха.
— И ты не можешь доказать свою невиновность?
Она молчала.
— Или можешь?
— Когда-нибудь я докажу это.
Карл посмотрел на нее как-то странно.
— Мне кажется, есть в твоей жизни нечто такое, что мне неизвестно.
Ларк пожала плечами.
— Во всяком случае я не могу поверить в то, что ты вот так уничтожишь меня. По тебе видно, что ты порядочный человек. И ты хорошо относишься ко мне.
— Да, все именно так. Но еще я безжалостный. И не надо меня недооценивать.
Они смотрели друг на друга. Ларк знала, что она полностью в руках этого человека. Она знала, что попробует встретиться с Домом и сделать так, как просит ее Карл. Ей придется сделать это, иначе Карл раскроет ее секрет тем, от кого она прячется.
Придется, потому что в самых дальних уголках ее памяти, куда она постоянно пыталась ее задвинуть, таилась огромная и мрачная фигура Джастина Грума. Она не боялась того, что ее обвинят в убийстве.
Она боялась его.
ГЛАВА 39
Лето было уже на исходе, когда самолет, в котором Ларк летела в Лос-Анджелес, поднялся из аэропорта Хитроу утром в понедельник. С собой у нее были чемодан, свидетельство о рождении, британский паспорт с визой «Эйч-1», которой добилась для нее компания Дома, и семь тысяч долларов в дорожных чеках. Она скопила эти деньги за почти два года работы в «Стаффорд продакшнз».
Карл Белламон сопровождал ее.
— Не надо нервничать, — сказал он, когда впервые сообщил, что едет вместе с ней. — Я не собираюсь быть альбатросом, кружащим вокруг тебя.
— Чем?
— Альбатросом. — Мимолетное выражение недовольства промелькнуло по его лицу. — Символ из «Поэмы о старом моряке» Колриджа. Полагаю, ты ее никогда не читала.
— Не читала.
— Иногда я забываю о твоем образовании. Напомни, что я должен найти для тебя томик Колриджа. Каждый образованный человек читал «Поэму о старом моряке».
— Я думала, обитатели Калифорнии не читают ничего, кроме меню и спичечных этикеток, — пошутила она.
— Но я не калифорниец. В том, что я твой наставник, заключено твое преимущество. Ты произведешь впечатление на любого.
Особенно на Дома, подумала она, но не произнесла этого имени.
Они летели первым классом. Карл позаботился о билетах. Несмотря на все, что Карл раскрыл перед ней и потребовал от нее, отношение Ларк к нему не изменилось. Она не могла забыть его доброты. Ларк вспомнила слова Сьюзан: «Иногда просто невозможно пересилить в себе чувство благодарности. Когда-нибудь ты поймешь, что я хочу сказать».
Она поняла это сейчас.
Кроме того, он был болен. Ларк была в этом уверена, хотя он и не признавался. Лицо его осунулось, руки дрожали. Со времени их знакомства прошло два года, а он состарился почти на десять лет. Она чувствовала, что нужна ему так же, как он был нужен ей, когда она приехала в Англию.
Ларк боялась, что к Лос-Анджелесу будет довольно трудно привыкнуть. Широко раскинувшийся город вставал в ее сознании выжженным солнцем и окутанным смогом. Карл рассказывал ей, что ничего не вырастает там естественным путем, даже пальмы завозят.
— Ага, — заметила она тогда. — И все там богатые, тупые, светловолосые и знаменитые. Те, кто не относится к служителям культа.
Он засмеялся.
— Ты найдешь Лос-Анджелес более сложным, чем ожидаешь. Помни, что «американская мечта» возникла в Голливуде. Это должно тебя особенно волновать. И круг, в котором тебе придется вращаться, состоит из достаточно утонченных людей. Тебе больше не сойдет с рук, если ты будешь выглядеть неряшливо.
— Я никогда не выгляжу неряшливо! — вспыхнула она.
— Некоторые твои наряды из благотворительных магазинов для бедняков просто очаровательны, но ты должна согласиться, что, с точки зрения моды, они не являются новейшим словом.
Ларк разобиделась и в течение часа отказывалась даже разговаривать с ним, время от времени теребя материю линялых синих джинсов, в которые была одета.
Она смотрела в иллюминатор и чувствовала тоску по Англии. Она уже скучала по тихим золотистым дождям, от которых почти ничего не намокает, зато так дивно зеленеет. Она скучала по кривым, мощеным булыжником улицам Лондона с их необыкновенными книжными лавками и гостеприимными барами. В глубине души уже что-то болело оттого, что там остались ее новые друзья.
Особенно она скучала по Джеку.
— Может быть, ты никогда не поймешь, как много ты значил для меня весь этот прошедший год, — сказала она ему перед отъездом. — В каком-то смысле ты вернул меня к жизни, Джек. Мне очень хотелось бы, чтобы ты это понял. Ты показал мне, что я способна чувствовать и отвечать на чувства, а именно этого я и не знала. Ты многое открыл мне во мне самой. Я знаю, ты не хочешь, чтобы я чувствовала себя благодарной тебе, но я чувствую это. И я хотела бы, чтобы ты знал, насколько я тебе благодарна.
— Тогда выйди за меня замуж, — сказал он.
— Не могу. Мне необходимо согласиться на эту работу.
Его пальцы запутались в ее волосах, а он смотрел на нее с таким знакомым спокойным и дружеским выражением.
— Как жаль, что ты уезжаешь. А что, если я отправлюсь следом за тобой?
— Пожалуйста, не надо! — взмолилась Ларк. — Из этого ничего не выйдет.
— Может быть, — согласился он после долгого молчания. — Но я так люблю тебя!
В глазах его были слезы, когда она в последний раз поцеловала его на прощание.
Бегство из Норткилла было таким поспешным, что у нее и времени не было почувствовать тоску по дому или задуматься, правильное ли она приняла решение. Но сейчас, летя высоко над землей и оставляя позади себя тысячи миль по пути на другой континент, у нее было время, чтобы подумать обо всем. Лос-Анджелес… «Город ангелов»… Волшебная страна…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
