там пока держитесь, как можете…
В итоге Альбинку решено было в Гронну не брать.
Девочка расстроилась, конечно. Потом, подумав немного, приняла это решение и попросила только:
— Мам, магнитиков привезешь?
— Не знаю, доченька. Будут ли? — Санька погладила ее по голове. — Но что-нибудь обязательно привезу.
И посмотрела на Биргера.
— Не волнуйся, я справлюсь тут, — успокоил маг.
Кажется, эти слова уже скоро войдут у него в привычку.
* * *
Из дома Санька вышла рано.
На заре, когда солнце еще только чуть-чуть поприветствовало ночь с востока, подсветив край неба над остриями елей.
Альбинка спала, закутавшись в одеяло и шаль. У изголовья кровати дремал на краю корзинки Глазунчик.
Санька надела местную одежду — дорожное платье из темно-коричневой ткани с вышивкой по подолу и кожаные туфли с плоской подошвой. Накинула плащ, взяла посох. Повесила через плечо плетеную сумку, которую давно обнаружила в полках. Положила туда приглашение, деньги и еще по мелочи. Хотела взять зубную щетку, но передумала — мало ли? Нездешний все же предмет гигиены…
Поцеловав Альбинку, Санька забежала на кухню.
— Привет. — Биргер уже не спал. Одной рукой качал люльку, второй снимал с печурки чайник. — Завтракать будешь?
— Угу. — Санька спешно потянулась за кружкой. — Не хотела Алю будить. Она расстроится… Вы с Мирабеллой переезжайте-ка в дом. А то осень уже почти… Холодно.
— Дети будут в доме. А я на терраске расположусь. Наверное. — Маг протянул Саньке припасенный с вечера пирог. — И еще. Вот… — Он вложил ей в руку один из ножей, что хранились среди кухонной утвари. — Я зачаровал его хорошенько. Метнешь — не промахнешься. И ни одна проверка не обнаружит…
— Думаешь, мне придется с кем-то сражаться? — обеспокоилась Санька.
— Надеюсь, что нет. — Биргер отвел взгляд в сторону. — Но мне так спокойнее будет. Все же ты там одна окажешься… И вот…
Казалось, собственная заботливость его смущает. Он даже покраснел. Так странно… Санькины щеки тоже отчего-то зарделись.
Было приятно.
— Спасибо.
Она подошла к Биргеру и крепко обняла его перед тем, как уйти. Теплая ладонь мага легла на ее шею и запуталась в волосах.
— За детей не беспокойся. И за лес тоже. Себя береги. Ты нам всем нужна…
Единорожица с волками проводили Саньку по новой, нехоженой тропе к границе леса. Дорожка петляла в черничнике, тонула в пожелтевших к осени папоротниках, ныряла в мох, потом выныривала, уже мощеная серым камнем.
И вела к иной жизни.
Из леса прочь…
«Поедешь на поезде», — заранее предупредила Саньку Яра. И Биргер подтвердил. Железная дорога не так чтобы очень далеко отсюда. Полдня — и дойдешь.
Санька дошагала.
Единорожица покинула ее, когда издалека стали слышны стальные звуки поезда. И гудок, рвущий воздух пронзительным свистом.
Волки почти до самой станции дошли.
— Белка, Стрелок, домой, — велела Санька, волнуясь за заблудней.
Хотя Стрелок неплохо чувствовал себя в человеческом мире. Но тут мир другой…
Звери послушались.
Легкими тенями растворились в мглистой дымке.
И Санька осталась совсем одна.
Когда впереди за деревьями мелькнули просветы, она остановилась и присела на поваленный возле дорожки ствол ели. Вынула из сумки записку с подробными инструкциями от Яры.
«Дойти до деревни. Там будет станция. Купить билет до Гронны (три шестидесятки). Поменьше разговаривать, побольше смотреть. Не снимать знак отличия с груди. Особенно, если рядом гвардейский патруль. Потому как государственных служащих не проверяют и не трогают…»
— Разберусь. Справлюсь, — успокоила сама себя Санька и вышла к деревянной арке, за которой начинались домики, окруженные садами.
Прямая улица, выложенная булыжником, привела к зданию вокзала.
Когда Санька дошла до него, солнце уже поднялось в зенит.
Она купила у торговки увесистый пирожок с капустой. Протянула взятую дома берестяную дорожную чашку. На шестидесятку, заплаченную за пирожок, полагался еще и отвар. Сладкий, пряный, травяной.
Вот и обед.
Пусть на ходу, зато сытный и вкусный.
Вокзал был деревянный. Двухэтажный и с башенкой, на вершине которой вертелся веселый флюгер с пляшущим сирином. Внутри, на земляном полу, стояли каменные скамейки, и большие часы, висящие в центре зала ожидания, громко отсчитывали каждую четверть часа.
Расписание поездов писали мелом на доске, что находилась под часами.
За окнами, глядящими на перрон, вились виноградниковые лозы, уже краснеющие в предчувствии скорых холодов.
В кассе было пусто.
Табличка с расценками висела над окошком.
Санька дождалась билетершу и протянула деньги:
— Один билет до Гронны. Пожалуйста.
— Вот, возьмите. И сдачу. Отправление поезда через двадцать минут, — сообщила миловидная румяная женщина в форменном жакете и шляпке, украшенной брошью в виде маленького паровоза. — Не забывайте свои вещи. Не опаздывайте.
— Хорошо, — пообещала Санька и вышла на перрон.
У вокзала имелось всего две платформы, к которым подходили поезда противоположных направлений. Обе они прятались под навесами, что держались на высоких колоннах. Через пути вел горбатый подвесной мост. По нему можно было безопасно перебраться с одного «берега» железной дороги на другой.
Большие часы на стене громко отсчитывали время.
Санька подошла к краю платформы так, чтобы осталось в запасе необходимое расстояние. Вгляделась вдаль.
Рельсы уходили в зеленые кущи лиственного леса с одной стороны и в просторные поля с другой. За полями, лежащими, по всей видимости, в долине, стеной стояли горы.
«Тут красиво», — подумала Санька, пообещав себе однажды взять Альбинку и попутешествовать по стране.
И Биргера…
Если у него получится выбраться с Мирабеллой…
Когда все наладится.
Потом.
А сейчас надо думать о вызове к начальству. Что ей там скажут? Какой сюрприз преподнесут? Уволят? Вдруг…
Ну уж нет!
Санька отринула дурацкую мысль и вновь принялась любоваться далекими горами.
Вскоре над лесом с противоположной стороны поднялось белое облако паровозного дыма. Предупредительно провыл гудок. Перрон под ногами завибрировал чуть заметно.
Показался паровоз.
Его уже можно было разглядеть в деталях. Из трубы — пар. Блестит, как глаз, лобовой прожектор.
Жаль, фотоаппарата нет — показала бы Альбинке потом. Она бы оценила…
Состав подкатил к перрону, на котором собрались немногочисленные пассажиры. Санька оглядела их украдкой и поняла, что почти не выбивается из местного колорита.
Никому особо не интересна.
Поезд встал. Проводник проверил билет и впустил Саньку в вагон. Там пахло разного рода едой, духами. Немного потом.
Было людно.
Пассажиры теснились на обитых потертой кожей диванчиках. Кто-то смотрел в окно, кто-то ел, кто-то читал, кто-то болтал.
Санька прошла на свое место.
Повезло — у окна.
Соседями оказались три милые старушки в бархатных платьях и в плетеных шляпках. В руках у одной были спицы. У другой — корзинка с цветочными горшочками. В каждом цвела
