— Не могу, — осторожно высвобождая руку, возразил Курт. — Простите, но я должен сам. Поймите, что никто, кроме меня, не справится с этим, потому что не задаст нужного вопроса, не ухватится за услышанную вскользь мысль. Бруно просто исполнит поручение — и все. Я не хочу сказать, что еду сам, потому что не верю вам, капитан, однако же поймите, и надо мной есть люди, которые после спросят с меня, если я что-то исполню недобросовестно.
Мейфарт вздохнул, понуро уронив руки, и посмотрел ему в лицо пристально, внимательно.
— Скажите, майстер Гессе, — спросил он, наконец, тихо, — это ваше первое дело, не так ли?
— Неужели так заметно? — кисло улыбнулся Курт. — Да, капитан, к сожалению, ваша безопасность в руках неопытного новичка. Понимаю, что это веселых мыслей не вызывает, но лучше меня у вас пока нет ничего.
— Не обижайтесь, — поспешно сказал Мейфарт, идя к воротам рядом с ним; Курт только отмахнулся. — И я беспокоюсь не о своей безопасности, вы же понимаете.
— Я постараюсь вернуться так быстро, как только смогу, — повторил Курт, садясь в седло.
Тот лишь вздохнул ему вслед, и господин следователь, уже отъезжая, вдруг подумал, а не заподозрил ли его Мейфарт в примитивной попытке бежать отсюда? На месте капитана ему такое пришло бы в голову первым делом…
Странно, мысленно усмехнулся он, направляя жеребца к деревне, почему сам он не подумал об этом, хоть мимолетно, хотя бы споря с самим собой, увещевая самого себя, что обязан остаться? Конечно, когда-то, очень давно, самому себе и Конгрегации при получении вожделенной Печати было дано слово исполнять службу честно и добросовестно; но одно дело — необходимость, а совсем иное — то, что в мыслях…
Так почему? Что удерживает его здесь — всей душой, а не лишь обязательствами? Вопреки страху, сказать по чести — немалому страху за собственную жизнь, — что? Если заглянуть в себя поглубже и ответить правдиво… Азарт? Любопытство? Желание действия? И всё?..
Наверное, не слишком правильная мотивация для настоящего дознавателя. Но, следовало это признать, — зато надежная…
Сквозь улицы Таннендорфа Курт проехал медленно, подавляя желание снова сорваться вскачь, сберегая силы коня, которые потребуются, чтобы добраться до места и возвратиться по возможности без передышек. Оставив его, оседланного, в конюшне, быстро прошел в трактир и остановился, глядя растерянно на все так же сидящего за столом бывшего студента.
— Бруно? — проронил Курт удивленно, оглядывая его хмурое лицо. — Почему ты здесь?
Тот поднялся, подступив ближе, и недовольно отозвался:
— Я тебе сейчас скажу, почему я здесь. Тебя я жду здесь. Когда ты ушел, я ушел тоже — домой; и меня, между прочим, по пути туда чуть не разделали на фарш.
— За что?
— Да за тебя! — зло повысил голос Бруно. — Мне теперь проходу не дают. «Ты у нас, Бруно, в инквизиторы заделался?» — вот что мне говорят. И от меня — от меня! — требуют ответа за то, что делаешь ты! Вернее — за то, чего ты не делаешь! Это и есть покровительство твоей великой Конгрегации? В гробу я видал такое покровительство!
— У тебя был выбор, — не сдержавшись, Курт тоже заговорил громче, — и сейчас, если желаешь, вали на все четыре стороны! Беги! Беги дальше и бегай всю оставшуюся жизнь. В конце тебя будет дожидаться хорошая, крепкая и гладкая веревка; если это тебе больше по нраву — валяй.
— Выбор у меня был? — переспросил тот сумрачно. — Между работой на Инквизицию и обвинением в покушении на инквизитора? Это — выбор?
— Да больно ты мне нужен, тебя обвинять, — устало отмахнулся Курт, разворачиваясь к лестнице. — Я предложил тебе возможность возвратиться в жизнь, но если это тебе не по душе — твое дело. Иди, куда душа пожелает. Может, тебя никогда и не изловят — тоже славно. Будешь жить спокойно. Останешься студентом-недоучкой, будешь ковыряться в грязи и дерьме; лет через десять станешь настоящим деревенским мужиком, сыщешь себе еще одну крепкую бабенку и начнешь плодить чумазеньких поросят, которые продолжат твое дерьмовое завтра…
Когда Бруно схватил его за плечо, развернув лицом к себе, он сориентировался не сразу, лишь в последнее мгновение успев отвернуть лицо в сторону, и кулак бывшего студента врезался не в переносицу, а в челюсть. Второй удар Курт сдержал движением, в буквальном смысле вбитым долгими тренировками — левым предплечьем, выкручивая руку противника в сторону и назад и, не красуясь больше академическими приемами, попросту ударил коленом, толчком ладони в темя опрокинув согнувшегося пополам Бруно на пол.
— Паскуда… — прохрипел тот, скорчившись на пыльных досках. — Крысеныш уличный… Это бесчестно!
— Зато эффективно, — возразил Курт, переводя дыхание, и облизнулся, ощущая соленый привкус. Проведя тыльной стороной ладони по верхней губе, он посмотрел на руку, испачканную в рубиновом, и усмехнулся: — У тебя входит в нехорошую привычку кидаться с кулаками на следователей Конгрегации при исполнении.
— А что остается делать, если вашего брата не при исполнении не бывает… — злобно процедил тот, садясь на полу все еще в полусогнутой позе, и глубоко вдохнул сквозь зубы.
— Что, Бруно? Правду слушать не любишь? — улыбнулся Курт дружелюбно и посерьезнел. — Словом, вот что. У меня нет времени читать тебе сейчас наставления, да и не моя это работа. Просто скажу еще раз: там, за дверью, эта толпа — твое будущее, если ты не примешься за ум. Хочешь этого — я тебя не держу.
— А чем ты мне предлагаешь отбиваться от моего будущего? — Бруно поднялся, упираясь в перила лестницы ладонью, снова вдохнул, морщась. — Может, я и не возражал бы, я уже говорил, что лучше вы, чем бегать, но теперь я не могу спокойно пройти по улице. Мне едва не в лицо плюют, понимаешь это? Честно скажу: я боюсь возвращаться в свой дом, потому что всего одно бревнышко под дверь, одна искра — и нет меня. Мне, между прочим, этим уже пригрозили.
— Кто?
— Да какая разница? — отмахнулся Бруно. — Ты ведь сам понимаешь — они это сделают.
Курт помолчал, глядя в сторону; в чем-то бывший студент был прав. Пообещав парню светлое будущее, он невольно подставил его, рискуя оставить без будущего вовсе…
— Сейчас мне надо уехать, — сказал он, на мгновение бросив взгляд за окно, на солнце. — Единственное, что я могу для тебя сделать, это упросить капитана Мейфарта укрыть тебя в замке. Думаю, он мне не откажет.
— Что?! В замке?! Да к черту замок! Меня ж там порешат вместе с бароном и твоим капитаном за милую душу! И никакие стены их не остановят!
— А вот теперь выбора у тебя нет.
— Есть. Куда ты — туда и я. Все-таки больше шансов спрятаться за твоей висюлькой, чем за каменными стенами. Пока тебя еще тут боятся, мне безопаснее с тобой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
