И тут до меня дошло. Я удивился, почему не понял этого раньше. Празднество в «Клубе», массовая эйфория, безразличие людей, всегда очень живо реагировавших на происходящее, — классические симптомы большой дозы «Иммунола».
— Ты что-нибудь пила? — вполголоса спросил я.
Она покачала головой. Оживленный разговор за столом продолжался; Джейн смешивала новые коктейли.
— Послушайте меня, — громко сказал я.
— Пока ты не станешь говорить, как параноик, — ухмыльнулся Марк.
Я продолжал:
— Если Организация хочет подчинить поселок, освободить заложников без кровопролития и в то же время обеспечить бесперебойную трансляцию передач о Стренге, то самый простой способ — это накормить нас всех «Иммунолом». Нынешний урожай не созрел, но, наверно, на складах еще есть запас, которого хватит на один маленький поселок. На месте Организации я бы подмешал его в воду и в пищу.
Я наблюдал за их лицами.
— Звучит логично, — задумчиво заметила Джейн. — Ты хочешь сказать, что это и произошло? — Она указала на припасы на столе.
— По-моему, да. Разве вы все не чувствуете себя… необычно? Подумайте.
Они нехотя подумали.
— Мне очень хорошо, — признал Марк. — Думаю, это оттого, что я наконец нормально поел.
Остальные согласились, что чувствуют приятное возбуждение.
Я решил, что близок к победе.
— В таком случае все, что от нас требуется, это пить чистую воду — черт возьми, прямо под холмом течет идеально чистая речка — и питаться рыбой и всем прочим, на что Организация не наложила лапу.
— Зачем? — спросила миссис Эрншоу.
Я уставился на нее.
— Господи, да чтобы не наесться этого проклятого наркотика!
— Минуточку, — сказал Марк. — Минуточку, черт возьми! Иммунол безвреден и не вызывает привыкания. Если мне придется выбирать между хорошим самочувствием при хорошей еде и гнусным самочувствием при питании одной рыбой, я всегда выберу «Иммунол». Хватит об этом, Кев.
— Да ведь именно «Иммунол» заставляет тебя говорить так! Неужели ты не понимаешь, идиот?
— Возможно, ты прав, ну и что? Заложники тю-тю. Организация нас кормит. Все прекрасно. Никто ничего не может сделать… Никому ничего не нужно делать. Ради чего, собственно, нам отказываться от еды? Мы уже накачались наркотиком, так какая разница? А там, глядишь, в следующий раз привезут чистые продукты.
— Откуда такая надежда? Ты представляешь, каких размеров урожай зреет сейчас? Вся Галактика не может теперь рассчитывать на чистые продукты!
Он только улыбнулся… Мне стало дурно, я взял Сюзанну за руку и увел оттуда. Когда мы уходили, они обсуждали танцевальные па.
Остановившись на улице, мы снова услышали рокот из «Клуба». Неожиданно появились Алтея Гант с Синклером Синглтоном.
— Здравствуйте, мистер Монкриф… мисс Линкольн, — любезно приветствовала нас она. — Идете танцевать? Вечер обещает стать чудесным.
Сюзанна сжала мое запястье почти до боли.
— Мы как раз идем веселиться, — жизнерадостно ответила она. — Разве не здорово, что решены все проблемы? Мы с Кевом как раз говорили, что все так хорошо, что хочется петь… Мы, в самом деле, можем запеть. У себя дома, конечно.
Алтея Гант рассмеялась, Синглтон пробормотал что-то вежливое, и они зашли в домик, из которого мы только что вышли.
Сюзанна задумчиво посмотрела на меня.
— Кев, для гениального изобретателя ты иногда бываешь просто чудовищно туп. Ты чуть не выложил Алтея Гант все, что думаешь о ней, об Организации и партии напитков, которые они поставили. А теперь подумай, где бы мы оказались после этого. По-моему, нас скормили бы бронтомеху, размололи в питательные добавки и распылили по полям. Так что помалкивай пока, ясно? И притворяйся счастливым, чтобы нас не разоблачили.
На следующий день Сюзанна переехала ко мне.
По этому случаю я вспомнил, как Стренг объяснял тягу к древним традициям в новом, лишенном корней обществе: люди укрываются за старыми ценностями от окружающей неизвестности. Мне подумалось, что строгие, чуть ли не пуританские нравы аркадийских колонистов вполне укладываются в это объяснение.
Марк Суиндон и Джейн два года назад венчались в церкви. Его преподобие Энрико Бателли совершил обряд, практически не меняющийся уже много веков. В Риверсайде венчание — норма. Не то чтобы порицались внебрачные отношения, просто молчаливо предполагалось, что люди, которые вместе спят, должны вскоре дать обет перед нашим экстравагантным пастором.
Сам Бателли сохранял серьезный вид во время положенных церемоний с некоторым трудом.
— Как хорошо, что человек может держать при себе свои мысли, поделился он со мной однажды. — Когда я произношу слово «Бог», у риверсайдцев, на их счастье, в головах возникает только их представление о Боге — этакое вымышленное вселенское подслушивающее устройство. Им совсем не нужно знать, что думаю о Боге я.
— Ну, мне ты можешь сказать.
Бателли стал серьезным.
— Бог есть событие будущего, — негромко сказал он. — Это инопланетянин, раса инопланетян, бесконечно более разумная, чем мы, и нам еще предстоит с ними встретиться. Наша задача в том, чтобы подготовиться к этой встрече, учась смирению, добру и состраданию, чему научиться сложнее, чем ядерной физике. Нам придется мобилизовать в себе все ресурсы добра, когда мы столкнемся лицом к лицу с Чем-то, что напугает нас до полусмерти.
Таким образом, Бателли помаленьку готовил свою паству к Встрече, а паства тем временем распевала старинные гимны и произносила старомодные клятвы.
По-моему, людей заставляет венчаться внешняя угроза. Люди объединяются, чтобы выжить на неосвоенной планете, где можно ожидать любых опасностей и где не существует проблемы перенаселения, а дети драгоценны и желанны для всего общества.
— Так когда же мы услышим звон колоколов? — в приступе неожиданной религиозности спросила Джейн Суиндон, женщина абсолютно земная.
— Когда мы накопим столько греха, что деваться станет некуда, отвечала Сюзанна.
Конечно, мы с Сюзанной оба прибыли с Земли, где люди в подобных вопросах поступали как хотели. Со времени краха Всемирной эмиграционной комиссии проблема перенаселения сильно обострилась, и стабильная семья ушла в прошлое. Считалось естественным рассматривать любовь как нечто мимолетное; если она длилась — прекрасно, но незачем связывать себя на всю жизнь с одним партнером.
Непосредственным результатом нашего сосуществования (как выражалась Сюзанна) стало то, что мы оба лучились счастьем и потому ничем не отличались от накачанных «Иммунолом» колонистов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
