нет. Там было много человек из Тольятти. Они жили на съёмной хате. Как я был рад, что не разделил с ними эту участь и жил можно сказать один во всей квартире: Вадим сутками занимался своей важной охраной. Под конец тренинга в помещение заскочила очень высокая и мощная девушка: просто спортивная машина. Она была тоже тренером, но старшим. Из её быстрого разговора с нашим небесным воспитателем я услыхал, что её звали Ника. У неё была прекрасная грудь, даже под одеждой.
Вечером написала Кристина. Непонятно было, что ей от меня было нужно.
Она опять приехала. Наученный горьким опытом бессмысленных человеческих отношений я заранее заварил чай. На этот раз Кристина была в юбке. И мы посидели на кухне, погутарили о том, о сём. Она опять не собиралась уходить и внаглую сидела на диване. Я сидел спокойно рядом. Кристина не просто опустила мне ладонь на надплечье, она шибанула с размаху и сдавила мне кожу. Она продолжала так сжимать мне кожу. Почему она не могла нормально сказать, что ей было надо, хрен разобрать, что у них в голове. Неужели она не могла понять, что я не мог заглянуть к ней вовнутрь: для внешнего выражения всегда был и есть язык.
Кристина обняла меня и крепко стиснула. Я из своей безмерной любви и из своего неисчерпаемого сострадания к страдающим существам стал с ней сосаться. Я никогда не целовался с девушкой, как зачуханный лошок, я делал это, как лесное животное: вкривь, вкось, с языком. Её рот был больше моего, и я не мог его обхватить, я просто сосал её губу, а она мою. Я сдёрнул лифчик и вывалились груди, они висели и манили пососать их. Я лизал и сосал её сиськи.
Мы разделись, я натянул презерватив и лёг на неё сверху. Кристина стеснялась и пришлось вырубить свет. Я просто ничего не чувствовал, но то, что при этом сохранялась кое-какая эрекция было уже выдающимся достижением. Мне приходилось проваливаться в медитацию, чтобы довести столкновение до конца для этого человека. Я делал это всё только для неё. Мы долго сношались на койке и она вульгарно скрипела металлом, соседи наслаждались. Я почувствовал, что простынь под ней хлюпает и чвакает. Кристина либо обоссалась, либо ещё что-то там у них по-женски. Потом пришло искажённое понимание, что из неё так столько вылилось смазки. Прошло минут десять, а она всё продолжала протекать. На пятнадцатой минуте Кристина весьма сдержанно кончила. Она немного вдавила мне в спину ногти. Я отчаянно ускорился, задирал её тяжёлые ноги, придавал ей такую позу, чтобы мне было удобно трахать её в максимально высоком темпе: я не мог кончить. Это было поразительно, когда дрочишь — всё укладывается в пару — тройку минут, на живой девушке — конец практически был невозможен.
Мне не нравилось её толстое тело, внешность здорово давила, как ни крути. Она была до чрезвычайности вялой и зажатой: как и большинству девушек ей было достаточно смирно лежать на спине раздвинув ноги. Даже не хотелось думать об анне с ней: её задница была самой красивой если её было совсем не видать. Поэтому я и занимался с ней нелюбовью в одной миссионерской позе, чтобы не расстроиться. Презерватив весь растянулся и из неё уже даже не текло. Я натянул новый, чтобы была хоть какая-то смазка: казалось член уже стёрся в труху.
Спустя два световых года я излился в неё стёртым оргазмом: не было разрядов по телу и высшего блаженства в мозге, как при цельном. Лишь малость приятно подёргало под мошонкой и всё на этом. Мы посидели голые на диване длительное время: ночь откровений бесконечна. У меня снова возникла эрекция. Я повторил никакой секс, а когда кончал даже не заметил этого: простате нечего было выталкивать кроме пустоты, но Кристина была очень довольна ну и слава богу. Хоть кто-то с ней почпокался. До меня у неё был один раз в общаге, где она жила с каким-то там ваней — падальщиком. Считай на пол ноги девственница. Она заезжала ещё пару раз, пока не разобралась, что мне она не нравится во всех планах.
Нас раскидали по торговым точкам для практики. Мы просто торчали в подсобках и записывали всё это дерьмо с листовок, рассматривали и изучали мобилы, чтобы сдать экзамен на продавца-консультанта. В каждом ларьке был свой старший продавец, точек было очень много по городу, но я очень хотел попасть в свой на Кирыче. Значительная экономия денег и времени на езде.
Я сдал экзамен, и меня отправили работать на желанную точку.
Ларёк локализовался в пяти минутах пешком от дома. Коллектив оказался на удивление приятным. Я был вроде младшего продавца, и через месяц я должен был сдать ещё один экзамен, чтобы стать обычным, нормальным, средним продавцом. Каждое утро мы раскладывали телефоны на витринах, каждый вечер убирали. Конченый график: пятидневка, день с восьми до 18, день с десяти до 20:00. Чередовалось и типа по закону всё, но всё равно я легко вычислил порядочную незаконную переработку. Оклад был очень низкий: минималка. Всё обогащение зависело только от процента продаж трубок и симок и прочего дерьма в виде аксов и чехлов.
Давался план на месяц по каждому параметру: там была целая хитросплетённая схема: надо было впаривать определённый телефон или впаривать определённый тариф.
Я не подходил ко всем клиентам подряд, как болван, так, выборочно: если видно, что надо подойти — то подходишь, так все нормальные люди и делали. Вот когда на точку приезжал какой-то менеджер с запредельным ЧСВ, то все показушно выполняли перед ним безукоризненный алгоритм впаривания: немного ожидания, подход, открытые вопросы и прочие психоактивные уловки для раскачки чужих мозгов. Простое вещество в башке смягчалось и хотело купить, ещё и ещё и так было не только с товаром.
Всего было всегда мало, всегда хотелось больше. Всё — это уже конечное, но ум требовал бесконечного, сколько бы я ему ни давал, он никогда не видел границ. Если у меня уже что-то было, я этого уже не желал, всегда хотелось того, чего нет.
На этой проклятой работёнке каждое грёбаное утро надо было заполнять журнал по кассе, я ненавидел считать на калькуляторе и писать эти циферки в строчки. Это возня с бумажками здорово мне не нравилась. Руки купались в высвободившихся деньгах, но все эти чрезвычайно ценные бумажонки мне не принадлежали, а зря.
На второй неделе официального трудоустройства я своевременно причапал
