за компьютером.
Через несколько дней он окончательно посвятил и меня в свою тайну. Когда мы работали вдвоём, поздно вечером перед закрытием мы выводили с вирусных симок тысячи и тысячи рубликов себе на карты без всякой боязни. До этого на эти номера кидали нал испуганные граждане, у кого не хватало ума установить антивирус. Они ловили оскорбительный баннер с какой-нибудь несмываемой перезагрузкой позорящей похабщиной и в экзистенциальном отчаянии пополняли предложенный вирусом сотовый номерок.
На следующий день с утра нам неожиданно позвонили с другой точки со слабыми угрозами, ибо они занимались тем же самым. Мы решили завязать с этим, а этого парня инвалида бойнь к всеобщему счастью перевели в другое место, но с ним я неплохо поднял баблишка.
Быстрым летом на многомиллионном концерте под Саратовом я столкнулся с Урсулой и её меньшой подругой. Звук был очень мощным, лучшее живое выступление, что я видел. Этими ребятами были Лимп Бизкит. В России их очень уважали и было за что.
Мы вернулись в город поздно ночью втроём. Урсула как-то незаметно оказалась у меня на хате. Я лёг на неё, трахнул на истрёпанном промятом диване. Даже испытал некое удовольствие, хотя как обычно представлял на её месте очередную сочную анальную давалку. Я делал это с ней только в одной миссионерской позе, чтобы не видеть её толстую сраку.
Через пару месяцев ко мне приехала её подруга, что была с ней на концерте. Она была девственницей и хотела, чтобы я сорвал ей целку. Тело и лицо было так себе, но быть первым у любой девчонки — это великая честь. У меня минут пятнадцать не возникала эрекция, а она просто сидела голая на диване и предлагала лучше одеться и пойти домой. Я гладил её и утешал, что всё будет нормально. Всему виной была резинка, я ненавидел это лишнее приспособление. И так не стояло ничего, а при упорных попытках натянуть эту хрень вообще всё падало до изначального аварийного состояния. Меня спасло, что я вошёл в неё сперва чистым агрегатом. У неё было очень узко, просто замечательно. К концу акта дефлорации я надел презик и кончил в неё. Было славно. Потом я оделся и она тоже одетая забралась на меня и просто начала тереть об мой пах свою манду. Утром она уходила и еле передвигала ноги, насколько я ей разнёс там всё во время грубого и небрежного секса, который она запомнит навсегда.
Урсула не узнала об этом предательстве со стороны её лучшей подруги, с которой они выросли вместе в глубинках аномального Татарстана.
Я познал секрет: любую девушку можно было исцелить только анально. Но я боялся проинформировать об этом традиционный мир: меня бы не поняли. У меня иногда от малейшей мысли об анне стоял по нескольку часов: я хотел беспрепятственно заниматься этим всегда раз в сутки.
Мне нужна была девушка, которая просто давала в жопу и при этом по-своему кайфовала. Непостижимо было в чём было основное препятствие к этому. Я был добрым, милым человеком, я не представлял реальной угрозы для девушкиного ануса. Разве я мог повредить женский задний проход таким тонким членом. Небольшим неудобством являлась лишь максимальная длина, но всё притирается, сносится благополучно. Я спятил из-за навязчивого влечения извращённой воли: я хотел всегда быть в женской попе, вообще никогда не вынимать. Чтобы девушка всё время отчётливо ощущала это в своей заднице. А если она упускала, я снова входил в это непредназначенное.
Всё было прекрасным лишь на расстоянии, издалека.
Майтрея спросил у Махавиры, что есть истина. Махавира ответил: то, что работает.
Я сам работать уже не мог и выбил долгожданный отпуск на две недели. Стихийно собрался и поехал автостопом в Уфу. Немного не доехал. Вышел в заброшенное поле вечером, ходил среди степной травы. Совершенно один. Один на один с нешизофренической природой, с сущим, с самостью. Что ни делалось — всё к лучшему, хуже только.
Я поел рыбные консервы с хлебушком. Рано утром меня подобрал старый убитый камаз забитый под завязку осенними арбузами. Транспорт с ингушскими номерами. Поездка с этим мужчиной была одной из самых незабываемых. Во время езды некоторые водители показывали нам факи, оскорбительно сигналили. Они уже заранее ненавидели этого человека только из-за одной цифры региона. Этот водитель рассказал, про то, что у них никогда в республике не было террористов. Как он открыл дверь дома, а ему с одного удара кулаком разломали челюсти. Его вытащили из дома и увезли в неизвестном направлении — похитили. Требовали значительный для такого небогатого региона выкуп: несколько десятков тысяч долларов. Многочисленные родственники собрали кое-что, но далеко не нужную сумму, можно сказать ничего для таких низших людей. Они вывезли и вытащили его у леса, некоторые взвели автоматы и встали в стрелковую стойку, как перед расстрелом. Эти люди в официальной войсковой форме велели ему побежать.
Он решительно отказался делать это и разрешил им стрелять на месте, зачем за телом потом ходить далеко. Эти служилые люди оставили его там и уехали, а он пешком несколько километров возвращался босиком домой. Он ехал дальше, а мне дальше отпуск не позволял. Я выпрыгнул и доплёлся пешком через всю Уфу до центра. Полюбовался на мошонку коня, на реку и на людей: всё везде одно и то же. Время было ещё достаточно раннее, ничего не оставалось, как просто идти куда хочешь, просто чтобы убить время и нагулять усталость для сна. Люди возвращались с работы, я неподвижно сидел на бордюре и хавал еду из магазина. Зачем жрать в кафе только, чтобы себя показать, если можно в магазе на эти же деньги купить больше и разнообразнее.
Под бездомную ночь я пошёл прочь от редеющей толпы. Доплёлся опять до того места, где входил: монумент дружбы башкирского и русского народов, посидел там, какие-то две девушки серьёзно рассматривали скульптуры. Вышел из города на трассу на Екатеринбург. Прошёл несколько километров по обочине в сторону ёбурга. Переночевал в палатке спокойно, с лёгкостью и непринуждённо.
В Екатеринбурге жесточайший депрессняк. Мёртвый незначительный город. Очень много людей и все друг от друга шарахаются. В Екатеринбурге никто никого не любил никогда, потому что там все стесняются трахаться. Единственное, что запомнилось это посольство США. Там была штаб-квартира телефонной компании, где я работал. Я приехал туда, меня пробили, позвонив в Саратов. Так я оказался в общей квартире, где проживали стажёры и некоторые сотрудники.
Девушки были очень близко ко мне, и я
