где никогда не вытиралась пыль и не мылись полы.
Мы улеглись на диван. Я включил какую-то драму на ноуте на коленях. Мы лежали на спинах на подушках очень плотно друг к другу. Света залипала и засыпала, она тоже была после работы. На двадцатой минуте я нажал на стоп и начал на неё наваливаться. Она своими мощными руками вцепилась мне в запястья и не давала себя раздеть. Я офигел и в ответ полностью снял с себя одежду и улёгся рядом. Мы провалялись так минут пять, и я корректно предложил ей пойти домой. Света жила неподалёку и идти долго не пришлось. Она призналась, что очень православная.
Перед следующей встречей я сразу предупредил, что если секса не будет, то не будет и меня.
Я раздёл её, разделся сам. От вида её одутловатых возрастных форм и от противоестественного у меня не было полной эрекции. Она просто лежала руки по швам и пассивно ждала голубых чудес. Я закрывал глаза, обыкновенно представлял сцены с любимым аналом. Член немного твердел, но как только я прикладывал резинку сразу круто падал. Дошло до того, что я удалился в совмещённый санузел, чтобы под анальное порно натянуть презерватив и под глубоким впечатлением вернуться и успеть войти в эту Свету. Это было отвратительно.
Я вошёл в неё и действительно, продольных стенок практически не ощущалось. Хуже быть не могло. Чтобы постепенно не потерять стояк нужно было закрывать глаза и думать об анальном сексе, но явно не вот с этой тётенькой. Психическую реальность не обманешь и сексуальные ощущения были скверные. Когда Света кончала она заливалась слезами и ненормально странно посмеивалась будто заикалась. Через минут тридцать ненужных страданий я смог стёрто и никак завершить, а Света заплаканная чистосердечно призналась, что успешно пережила пять оргазмов. Я был очень рад за неё.
На другой день она заехала за мной на тачке и мы покатили куда-то то за Саратов ночью. Доехали до мутного пруда. Голые купались в тёплой воде. Я снова занимался с ней печальным сношением на заднем сидении калины, думал о совершенно другой девушке при этом и тем более о другой форме проникновения в женское тело. Но мне не хотелось расставаться с девственностью с помощью такой жопы матери двоих детей. Это было бы не очень красиво.
Через неделю мы увиделись в последний раз. Она повела меня в гости смотреть футбол, наша сборная опять каким-то чудесным макаром приткнулась в финальный турнир. Я сел на кухне и тут откуда не возьмись заходит её дочь лет четырнадцати. Потом сын с улицы вернулся чуть постарше. Я едва со стула не крякнулся. Её дети выглядели малость старше меня. А Света как раз в этот момент накладывала мне ужин и рассказывала об известных православных христианах. Эта женщина была совершенно неадекватной, она была слепой. Я превосходно давал ей понимать, что мы просто трахались, но она уже сделала меня членом своей неполной семьи.
Мы лежали на её кровати и смотрели футбол, я жрал макароны. Если б я залез на неё там, она бы и не возразила. Наши как обычно просрали и вылетели. Мы вышли на улицу поздней ночью. На трамвайной остановке она положила мне на колени голову и начала выкладывать, что у неё три мужа было: один там почётный директор, другой какой-то титулованный тренер. При расставании я сообщил ей, что мы больше никогда не увидимся. Она внятно ответила, ну ладно. Больше я её живой никогда не видел.
Постоянный коллектив на работе окончательно развалился. Моих любимых коллег разбросали по другим местам заткнуть дыры. Оставляли лишь меня, остальные были все новенькие, причём непрерывно менялись каждую неделю. Ко мне только каких стажёров не присылали. Был один гей. Надменный, высокомерный, наглый и в то же время бесстрашный парнишка. Когда смывались мои коллеги, мы не считались по остаткам. Там было недосдачи тысяч на двадцать, почти штука баксов. Они смотали удочки и дело с концами, на инвентаризацию забили, точнее, я должен был проявить инициативу: я оставался стареньким и ответственным. Без малого полгода прошло как я там трудился. Я ненавидел считать и поэтому всё так происходило.
Этот гей цапался со всеми, кто неправильно с ним общался: он явно перегибал палку. Новый старший продавец вообще не приезжал на работу, но мы всё равно отмечали, что он был. Ни у кого духа не хватило просто заявить об этом сплошном кошмаре менеджеру по точкам Кирыча. Я был за главного с зарплатой за низшего.
Вместе с геем к нам на точку пришёл его друг — такой же. Он заходил с улицы на пять минут проведать своего верного товарища по ориентации, посмотреть где он работал. Мне пришлось подходить к нему, как к покупателю и общаться, как положено. Этот странный парень влюбился в меня. Он названивал мне день и ночь из-за того, что я не был способен орать на людей и оскорблять их, чтобы до них дошло сразу и бесповоротно. Я вообще не реагировал, как обычно ожидалось в таких пикантных ситуациях жизни. Сначала я просто брал трубку и слушал всё, что он мне говорил. Мне было занимательно: почему если я ему несколько раз конкретно проговорил, что я люблю девушек он будет продолжать меня доставать.
У меня действительно была педиковатая утончённая внешность и поэтому всё так происходило. Он очень хотел со мной встретиться, а я ему сотый раз заявил, что меня привлекает только женское тело. Я не стал уточнять какая именно его часть: авиационный бензин в костёр человеческого умопомешательства. Я вовсе не осуждал его: сердцу не прикажешь, да и симпатичный высокий хлопец. Ну не мог я обниматься, целоваться даже с клёвыми на внешность парнями. Что они ко мне все приставали, как банные листы, лучше бы так девочки клеились.
Присылали людей всё дурнее и дурнее. Гей со бурным скандалом слился и справедливо решил не работать далее в этой помойке, а это и была помойка из приходяще — уходящей живой биомассы временных стажёров. Влюблённый оставил меня в джайнском покое.
Прислали парнишку полуслепого и полуглухого: он охотно участвовал в забивах толпа на толпу, то ли по футболу, то ли просто от нех делать. У него были диоптрии, как у моего покойного деда. И ему нужно было говорить прямо в ухо, чтобы он услышал: до такой степени ему башку уже отстучали в таком юном возрасте. Этот парень постоянно что-то тихонько мутил в углу
