Ибалар говорил с жаром – долго и убежденно. Лагха никогда доселе не был свидетелем такого ораторского порыва со стороны своего учителя. Он был удивлен. Но на сей раз удивление было, мягко говоря, далеко от приятного. Что это за бред? Что это за ужасы прочит ему учитель? Он должен будет отдать жизни варанцев душам мертвых эверонотов? Так вот, оказывается, чему будет служить его магическое искусство!
– Но вначале ты будешь наказан. Мы вернемся в дом на сваях. Затем я милостиво посвящу тебя в те искусства, которыми владею только я. И лишь только затем ты сможешь уйти, получив мое благословение. И войти в Варан победителем. И стать человеком, достойным своего имени. Властвующим и Покоряющимся…
Но слова Ибалара проносились мимо сознания Лагхи и рассеивались над Мертвыми Болотами. Не задевая самолюбия, не смущая ум, оставляя сердце холодным. Где-то там позади туч вставало солнце.
О чем же думал Лагха? Об эверонотах и проклятом острове? О Шести Серебряных Башнях? Нет, он думал о семи золотых монетах, выигранных им на базарной площади в тот день, когда господин Кафайралак купил его у Саина окс Ханны. Они все еще звенели в потайном кармане, пришитом к исподу его штанов. Что-то вроде талисмана. А еще о том, что ни за какие блага мира он не вернется вновь в дом на сваях, где его так жестоко обманули, выставив благородным придурком с соломой в голове. И о том, правильно ли назвать Ибалара двуличной змеей или следует подобрать слово покрепче. А также и о том, что за его спиной сейчас пребывает меч Кальта Лозоходца. Результатами этих недолгих, впрочем, раздумий, стало вот что.
Собрав в одну ужасающую химеру все свои кошмары минувшей ночи, Лагха обрушил на Ибалара ослепляющий фантом. Болтовня учителя захлебнулась в хриплом рыке ужаса. Коротких мгновений замешательства учителя Лагхе хватило, чтобы вырвать из-за спины меч. «Храни себя и меня» – полыхнули алым огнем знаки вычурной древнехарренской письменности.
Лагха раскроил податливое туловище Ибалара от правого плеча до левого бедра.
Лагха бросил на безжизненное тело эверонота семь золотых монет – выкуп за свою жизнь, за свое тело и за свою душу.
Он больше не раб и не ученик. Он волен делать все что угодно. Становиться гнорром, строить Серебряные Башни или устраивать притоны, где курится дым-глина. Он волен мочиться под каждой дверью, распевать грязные песенки, порочащие династию Тамаев, задирать юбки всем встречным девкам, подаваться в ученики к горшечнику, заложить свой меч и проиграть его в кости. Или не делать ничего из вышеперечисленного. И все это – с чистой совестью и легким сердцем.
«Моя совесть и моя воля теперь принадлежат мне», – вслух заключил Лагха, отер меч, возвратил его ножнам и, не оглядываясь, побежал вперед по тропе. Его ждала столица Великого Княжества Варан.
x 4 xПИННАРИН, 54 ГОД ЭРЫ ДВУХ КАЛЕНДАРЕЙДвадцать пятый день месяца Элган
Трехступенчатая громада Свода Равновесия имеет множество потайных входов и один – публичный.
Потайные входы не явлены взорам простых смертных и никто кроме офицеров Свода и их подопечных не ходит подземными туннелями. Эти туннели, подобно спицам гигантского колеса, разбегаются во все стороны от здания Свода и упираются в подвалы государственных домов Красного Кольца. Есть и такие, которые тянутся дальше – к Желтому Кольцу, к пригородам Пиннарина. Два из них, по слухам, оканчиваются в горных пещерах, а один – открывается в море. Во время оно именно по этому туннелю подымется ко Своду Равновесия восставший Шилол, дабы покарать нечестивцев, дерзнувших присвоить себе право на различение истины и лжи, право любви и власти, право служения Князю. Так, по крайней мере, уверял, надсаживаясь в отчаянном вопле, четвертуемый продавец пареных креветок, у которого новоиспеченный эрм-саванн Гларт обнаружил позавчера полтора ногтя приворотного зелья.
И в то время, когда вершилась справедливость над опаснейшим колдуном, в то время, когда молодой Гларт сдавал первое успешно проведенное дело своему начальству, к публичному входу Свода Равновесия подошел юноша небесной красоты.
Публичный вход Свода – то немногое, что осталось от традиций, заведенных шесть веков назад Инном окс Лагином. Публичный вход – это бронзовые ворота в три человеческих роста, которые открыты всегда. По установлениям Инна окс Лагина, ворота Свода будут заперты в тот день, когда последнее слово Истинного Наречия Хуммера будет вырвано из уст последнего злонамеренного мерзавца любящей рукой офицера Свода. В тот день, когда Жерло Серебряной Чистоты поглотит последний гран Измененной материи, а все Вещи и Писания офицеров Свода отправятся вслед за ним, служители Свода уйдут через эти ворота в мир, чтобы никогда больше не браться за оружие и жить уже одной любовью безо всякой власти.
А пока что публичный вход Свода Равновесия открыт для всех и для каждого. В него может войти посол иноземной державы и подписать признание в своем злонамеренном соглядатайстве против Князя и Истины. В него может войти колдун и добровольно разлучить свои тело и душу в Жерле Серебряной Чистоты. И, главное, любой человек, взыскующий должности гнорра, может прийти в Свод и получить должность гнорра, если удовлетворит трем условиям.
Первое: соискатель должности гнорра обязан владеть варанским языком.
Второе: соискатель должности гнорра обязан выйти живым из Комнаты Шепота и Дуновений.
Третье: соискатель должности гнорра в присутствии всех пар-арценцев Свода Равновесия должен убить в открытом поединке гнорра.
Первому условию мог удовлетворить любой и каждый – даже грют, поднаторевший в варанском языке. А второму и третьему – никто.
За последние сто лет всего лишь одиннадцать человек воспользовались публичным входом. Семеро из них были очень глупыми перебежчиками, которым не хватило ума узнать в подходящем чиновнике Дома Недр и Угодий офицера Опоры Единства и взбрело в голову заявиться прямо в Свод. Четверо – очень самонадеянными задирами, которых ничему не научил опыт их предшественников. Все четверо исчезли в полной безвестности за воротами Свода Равновесия навсегда. Никто из них не вышел из Комнаты Шепота и Дуновений.
Поэтому традиция, которая велась от Инна окс Лагина, всегда была лишь жутковатой местной достопримечательностью и не более. Гноррами Свода Равновесия становились обычным служебным порядком. После смерти очередного гнорра новым главой Свода становился самый заслуженный и могущественный из пар-арценцев. Нет, он не шел в Комнату Шепота и Дуновений. Его просто избирал совет остальных пар-арценцев.
И никто не знал что находится в Комнате Шепота и Дуновений.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
