Горм обозрел сподвижников Йиллинга: их руки с грозной уверенностью ласкали рукояти мечей, топорища секир, ратовища копий – и покачал головой.
– Боюсь, не время сейчас и для этого.
– Напрасно. Я мечтал порадовать Смерть еще одним знаменитым воителем, включить вашу песнь в свою, чтобы ярче сияла ее слава. – Йиллинг сощурился через плечо на восходящую Матерь Солнце, от вздоха его пошел пар. – Будем надеяться, сейчас из ниоткуда выскочит Колючка Бату. Знаете, в один из своих набегов она убила моего любимого коня. – Он вопросительно глянул на человека рядом. Высокого мужчину с рогом на поясе. – Невоспитанно с ее стороны, да, Воренхольд?
Зубы Воренхольда белоснежно сверкнули в бороде.
– Ее невоспитанность – притча во языцех.
– Ох уж эти воины! – Яркий Йиллинг надул гладкие щеки и пшикнул. – Просто одержимы своей славой. А ты, должно быть, отец Ярви.
– Это он. – Губы Адуин в лиловых пятнах презрительно скривились. – Я удивлена, встретив вас здесь. По моим сведениям, как только грянул бой, вы, как червяк, уползли отсюда подальше.
Служитель Гетланда равнодушно развел руками.
– Вот приполз назад.
Кровь Скары долбила в череп. Мать Скейр пошевелила плечами, что-то сдвинулось под ее балахоном.
Яркий Йиллинг не расставался с улыбкой:
– Рад наконец-то пообщаться с тобой вживую. Для столь молодого человека ты заварил чересчур огромную кашу.
– Про тебя можно сказать то же самое, – ответил Ярви. Отдаленный напев стал громче. Один из сподвижников угрюмо уставился на привратную часть крепости. – Правда, что когда ты убил короля Братту, то сделал чашу из его черепа?
– Сделал. – Йиллинг весело пожал плечами. – Только вино оттуда все вытекло через ноздри.
– Здесь важный урок, – молвил Ярви и, заметила Скара, так стиснул посох, что сухожилия окостенели на бескровной тыльной стороне кисти. – События не всегда идут так, как нам хочется.
– И ты этот урок должен усвоить, – отрубила мать Адуин. – Не так давно праматерь Вексен подарила тебе второй шанс, но ты отшвырнул ее руку. Скара оскалила зубы. Она не помнила никаких вторых шансов, лишь трупы на полу Леса. Лишь Ялетофт в огне на черном краю окоема.
– Теперь тебе нечем торговаться. Вас всех закуют в цепи и доставят в Скегенхаус, предстать перед правосудием Единого Бога.
– Правосудие грядет! – Перед взором Скары дедушка повалился в очаг. Пит-пат, пит-пат – капала кровь с острия меча Йиллинга. Сердце билось так сильно, что сдавливало речь. – Но не Единого Бога! И не нам предстать перед ним!
Улыбки сподвижников подувяли, руки как бы случайно легли на оружие. Яркий Йиллинг поправил за ухом локон.
– С виду красива, да на язык ретива. – И он пристально пригляделся к крепостным стенам, где неведомый вой до того разросся, что нельзя было не обратить на него внимания.
Мать Адуин сверкнула очами на Ярви:
– Вы с королевой Лайтлин изобличены в использовании эльфийского колдовства и неотвратимо понесете ответ за свое преступление!
– Неотвратимо? – Отец Ярви издал лающий хохот. – Тогда дайте я покажу вам, что такое эльфийское колдовство.
Он вскинул посох, опер его на сухую руку, торцом наставил на грудь Яркого Йиллинга.
Лицо воителя Верховного короля выражало озабоченность в смеси со скукой. Он махнул отцу Ярви рукой, словно предлагал прекратить этот вздор.
– Приветствуй владычицу! – заорала Скара.
Раздался сухой резкий треск. Что-то вылетело из торца посоха Ярви. Пальцы Йиллинга исчезли, лицо оросилось кровью.
Он сделал пьяный шаг назад, опустил омраченный взгляд. Прислонил к груди обезображенную ладонь. Скара увидела в его кольчуге маленькое отверстие. Его уже заволокло темной кровью.
– Ух, – буркнул поединщик, от удивления вздернув брови. И повалился навзничь.
Кто-то проговорил:
– Боги!
Прошелестел вынимаемый из ножен меч.
Обод щита отразил солнце, вспыхнул перед глазами Скары.
Ее двинули в бок – мать Скейр отпихнула локтем, скидывая с плеча балахон.
Послышалось биение крыл, словно птица где-то в траве пыталась вспорхнуть в небеса.
Воренхольд поднял копье, переносицу воина сморщило лютым гневом.
– Вероломные…
Мать Скейр встала между Сориорном и Гормом, и оба подняли щиты. На покрытой наколками руке проступили жилы – служительница приставила к плечу большой эльфийский талисман.
– Нет! – закричала мать Адуин.
42. Сталь в другом облике
Рэйт уже вскидывал руку, чтоб отразить позолоченное копье, как вдруг щит копейщика разорвало на куски, плюхнулась на землю железная кромка. Сам воин отлетел назад, будто от удара молотом великана. Дорогой зеленый плащ загорелся на нем, сломанное копье перекувырнулось в воздухе.
И грянул гром.
Шум, оглушительный, словно само Сокрушение Господне, грохочущий рокот, скорый, как стрекот дятла. Вопль матери Скейр сменился обрывистой песней-трелью, эльфийское оружие рвалось из рук, как живое, от его неистовства сотрясалось все ее тело, с верхней части орудия брызнули металлические осколки, а пасть его заплевалась огнем.
У Рэйта на заслезившихся глазах сподвижники Йиллинга Яркого, все как один доблестные, именитые воины, были в мгновение ока расплющены, как букашки о наковальню, скошены, как колосья серпом. Кровь, ошметки и кольчужные кольца пролились дождем, расщепленное, погнутое оружие раскатилось в стороны, оторванные конечности разлетелись, как сено в безумстве беснующегося урагана.
Хоть рот его и был раззявлен, Рэйт услышал треск и сзади себя. Пламя рванулось вперед с крепостных стен. Он отпрянул от его шлейфа, и в рядах Верховного короля расцвела чудовищная вспышка – сломанные колья, земля, доспехи, люди, куски людей взвились высоко в воздух. Вздрогнула почва, сам Отче Твердь затрепетал – мощь эльфов обрела свободу.
Теперь секира стала казаться бесполезной ерундовиной, и Рэйт ее уронил, схватил Скару за руку и утянул под свой щит. С одной стороны к нему примкнул Синий Дженнер, с другой Ральф – втроем они составили дохленькую щитовую стену, жались за ней в ужасе, пока служители метали Смерть на вытоптанные пажити Мыса Бейла.
С великим «чвак» оружие снова дернулось в руках Скифр. Дымный хвост повихлял по небу, устремляясь к порядкам Верховного короля. И коснулся земли у лошадиного стойла. Колл поперхнулся, когда к небу выплеснулось когтистое пламя, закрыл ладонями уши от продирающего до кишок раската.
Кони полетели в воздух, как игрушки из рук набалованного ребенка, некоторые вставали на дыбы, объятые огнем, или скакали прочь, волоча горящие повозки. Колл, пришибленный паникой, издал звук, похожий на стон. До этого он не представлял, что именно станут делать эльфийские приспособления, но и догадываться не смел, что все может случиться вот так.
Вестимо богам, драться он не любил, но понимал причину, почему барды воспевают сражения. Там воины меряются силой с другими воинами. Умение против умения, и отвага против отваги. Здесь же никакого умения или отваги не надо. Слепому разрушению не требуется ничье благородство.
Но Скифр интересовалась не благородством, но местью. Она стукнула по боку орудия, барабанчик выпал, перекатился через край стены и запрыгал в канаве рва. Она протянула руку.
– Еще.
Эльфийские талисманы повсюду стучали, рвали, терзали, осекали слух Колла, ученику едва удавалось соображать.
– Я… – заикнулся он, – я…
– Пфф. – Скифр сунула руку в его мешок и вытащила новый барабанчик. – Ты же, было дело, просил, чтоб я показала тебе колдовство! – Она закрепила барабан в дымящейся щели, где и сидел предыдущий.
– Я передумал. – В конце концов, не он ли мастак постоянно менять решения? Но сквозь шум визжащего оружия, людей и животных его никому не услышать – тем более некому обращать на него хоть каплю внимания.
Он, моргая, глазел через перила, носом почитай уткнулся в камень. Пытался хоть малость разобраться в творящемся хаосе. Кажется, к северу начался бой. Сквозь облако дыма высверкивала сталь. Над бурливой людской массой закачались эмблемы из шкур и костей.
Колл сильнее прежнего вытаращил глаза:
– Шенды обратились против Верховного короля!
– Именно об этом с ними условился отец Ярви, – сказала Скифр.
Колл уставился на нее.
– Мне он ничего не говорил.
– Если ты до сих пор не выучил, что отец Ярви никогда не сообщает больше необходимого, ты безнадежен.
На востоке люди Верховного короля, не жалея сил, пытались выстроиться в щитовую стену. Колл увидел, как воин побежал вперед, подняв меч. Беспримерное мужество, но пользы от него, как от заслона из паутины. Лающий грохот от кучки щитов вкруг носовой фигуры «Южного ветра» – и неудавшийся герой упал, а щиты из шеренги позади него разлетелись, как горсть монеток.
