— В физике я не силен, — признался Савелий.
— Здесь нет ничего сложного. Вы утверждаете, что источник энерго-информационной сущности, управляющей нашими судьбами находится в недосягаемом мире?
— Не просто недосягаемом. Образно говоря, в конечной станции назначения. Она же — исходная точка нашей с вами общей судьбы. Ваш ученик предположил, что это и есть «реальный мир».
— В том, что вы называете управляющей сущностью, программой, на самом деле ничего нового нет. Она возникает сама собой в любом, даже немногочисленном коллективе, занятом общей работой. Мы сами ее создаем, провоцируем, сами раздуваем до масштабов цивилизации, чтобы с ее помощью решать свои же задачи. Наше отдаленное будущее тут ни при чем.
— Опять вы торопитесь с выводами, потому что не изучали проблему. Я предоставлю вам результаты исследований, которые докажут, что на «реальных частотах» ничего похожего возникнуть не может. Да вы и сами поймете, если я приведу один факт. Раскрою раньше времени тайну, которую не должен был раскрывать, раз уж у нас откровенный разговор… Вам известно, профессор, что истинный мир — это не то, что видят наши глаза.
— Известно, — согласился Натан.
— Вы сами сделали вывод, что наша истинная жизнь — далеко не идентична нашим воспоминаниям о ней.
— Абсолютно согласен.
— Но вы представить себе не могли, почему такое противоречие стало возможно среди нас, разумных и адекватных.
— Так ли уж мы разумны и адекватны?
— Я вам про физику, а вы про психиатрию. Сообщаю вам, профессор, абсолютно доказанный факт: иллюзорное бытие, в которой мы существуем, чуждо нам по природе своей. Мы живем в искусственно созданном мире, не вполне подходящем для нас. В мире враждебном, чужом, неприспособленном для нашего обитания, и уверены в том, что сами создаем свои судьбы. Уверяю вас, как только мы выйдем из-под контроля, изменится все.
— Ничего не изменится, Сава. Человеческая свобода — понятие субъективное. Выйдем из-под контроля одной программы — попадем под другую, сами для себя создадим программу контроля. Еще неизвестно, что лучше. Природа наша такова, что непременно надо кому-нибудь подчиняться.
— Нет, — возразил Некрасов. — Плохо вы думаете о людях. Натан Валерьянович, дорогой, примите на веру: человек от природы свободное существо. Человек человеку больше конкурент, чем товарищ. Нас воспитали покорными. Нас такими делали миллионы лет. Мы сопротивлялись, нас уничтожали, создавали с чистого листа, мы снова сопротивлялись. И только теперь, когда наш срок подошел к концу, появился шанс. Конечно, жертв избежать будет сложно, но это будут жертвы естественного отбора, а не искусственной селекции некоего «автора». Люди все равно умирают, Натан Валерьянович. Одни приходят, другие уходят. Мы дадим возможность прийти поколению, которое сделает что-нибудь для людей, а не для придуманного сюжета. Разве это недостойно смысла жизни? Разве не стоит для этого поработать?
— Стоит, — согласился Натан.
— До сей поры вы работали исключительно на «автора» вашего вымышленного романа.
— Последнее время я работал на вас. Знакомился с биомеханикой, которую вы мне дали. — Боровский вернул хозяину флешку в надежде, что тема сменится сама собой, или хотя бы изменит русло, но Сава сунул флешку в карман, не задав вопроса. — Интересный проект. Нетривиальный. К сожалению, у меня не было возможности детально проверить расчеты, которые он приводит, потому что я не специалист в биологии насекомых. Это потребовало бы много времени. Однако явной халтуры я не нашел…
— Все наши теории имеют строжайшее доказательство. С самозванцами и шарлатанами организация не работает.
— …если не учитывать одного обстоятельства, — продолжил профессор.
— Обстоятельства? — замер в ожидании Сава.
— Автор теории вероятно молод.
— Действительно молод.
— Мне не всегда понятны методы, которыми оперируют молодые ученые, но это скорее моя вина. Мы, в свое время, для доказательства теорий не позволяли себе пользоваться математическими приемами, которые допускают некоторую… неопределенность конечного результата.
— Не совсем понял вас.
— Иногда мы легче верим в красивые образы, чем в точный расчет. Иногда мы интуиции доверяем больше, чем цифрам. Очень часто заблуждения кажутся нам разумнее истин. Мы находимся под влиянием программы больше, чем думаем. Но именно она — наша самая надежная страховка в мире, который мы изучаем. Разве нет?
— То есть, вы, как ученый-физик, ставите под сомнение гипотезу о том, что насекомые — это раса, полученная из механизмов. И доводы коллеги не кажутся вам убедительными?
— Я ставлю под сомнения наши с вами способности к исследованию этого иллюзорного мира, поэтому допускаю любые гипотезы.
— Вот как?
— Занимаясь квантовой физикой, в свое время, я привык допускать что угодно, потому что все это в равной степени бездоказательно. Теперь мне кажутся бездоказательными даже простейшие законы механики, что уж говорить о сложных вещах, которыми занимаются ваши специалисты. Вы не боитесь, что, выйдя из-под влияния на реальную частоту, мы, ученые, не сможем сложить в уме простых чисел?
— Нет, — заявил Некрасов. — Выйдя из-под влияния, вы откроете в себе возможности, о которых раньше не знали.
— Мне кажется, что именно под пресловутым «влиянием» мне пришли в голову самые разумные идеи, поэтому я скорее благодарен судьбе, чем обижен. Не знаю, Сава, кто кому больше должен и кто в ком больше заинтересован, мы в этом удивительном явлении или оно в нас? Пока не отвечу для себя на этот философский вопрос, не смогу принять окончательного решения.
— Надо ответить. Надо, Натан Валерьянович, ответить на вопрос как можно скорее. Не забывайте, что сейчас у человечества уникальный шанс. Такого шанса больше не будет.
Глава 6
Ступив за порог дольмена, Артур испугался. Мурашки побежали по телу. В нос ударила вонь. Воздух показался ему тухлым, небо пугающе красным, море — отвратительно зеленым. Артур осмотрелся. В сумерках ни черта не было видно, кроме колонны из бурого мрамора, которая тут же захлопнула дверь за его спиной.
— Эй! — он постучал по створке. — Натан Валерьяныч… вы меня слышите?
Ветер засвистел в ушах, от воды пошел пар. Артуру показалось, что камни зашевелились у него под ногами. — Эй, — повторил он, обращаясь к безмолвной колонне. — Чего дальше-то делать?
«Черт меня подери», — подумал Артур. Ему показалось, что профессор перепутал кнопки на пульте, и его из волшебной трубы зашвырнуло на Марс. На дикую, красную планету, где люди вымерли, потому что ни одно живое существо не могло дышать такой дрянью. Артуру показалось, что он вывалился из трубы вблизи гигантской помойки, которую марсиане нажили за миллионы лет обитания и предложили понюхать ему одному. Артур не понял, куда именно он попал, и еще раз постучал по колонне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
