Поймав мой взгляд, Алан едва заметно кивнул. Я ни на секунду не верю барону Холланду, что он что-то там оставит в прошлом. Как только ситуация вокруг наладится, он обязательно попытается доставить нам немало проблем.
— Вы ведь еще придерживаетесь кредо семьи Матчиных? — довольно неожиданно спросил Холланд. — Что людям надо верить и что обмануть вас можно только один раз.
— Вижу, что вы неплохо осведомлены, — негромко сказал я, не показывая, что удивлен. — Да, я предпочитаю верить людям, пока они не докажут обратное. Даже если внутренний голос подсказывает мне, что это неправильно. А еще я всегда держу данное слово. И я Вам обещаю, что если задумаете навредить Алану или семье Кроу, то я приду снова. Дождусь самой темной ночи, влезу в окно вашей спальни и тихо убью.
— Вы определенно не умеете вести переговоры, — рассмеялся барон. — Но я согласен с вашим предложением. Если мистер Кроу не станет разглашать секретную информацию нашего бюро.
— Само собой, — отмахнулся я, затем встал. — Ваши тайны мне не нужны. Надеюсь, что мы больше не увидимся.
— Прежде чем мы расстанемся на этой позитивной ноте, — остановил меня барон Холланд. — Давайте поговорим приватно. Задержу Вас всего на пару минут.
— Подожду на улице, — сказал Свен, погруженный в свои мысли. И взгляд такой, словно в воображении ломает шею одному конкретному лорду.
Когда они с Аланом вышли, я повернулся к барону. Что-то подсказывает, что сейчас он попросит меня вернуть ему деньги, которые они же не приняли.
— Когда я увидел впервые сумму за сотню миллионов, — серьезно начал барон, — то первая мысль была о том, что мистера Кроу перекупила Российская империя. Неприятная мысль, заставившая меня плохо о нем подумать.
— Это были мои деньги, — сказал я. — И действую я в личных интересах, а не в государственных.
— Да, я это уже понял, — покивал он. — Но есть вопрос, который не дает мне покоя. Признаюсь, было мало времени, чтобы перетряхнуть весь архив личных дел. Это может занять пару месяцев, если не больше. Ты действительно уверен, что Алан и Кэтлин Кроу твои родные дедушка с бабушкой?
Я удивленно посмотрел на него, не ожидая подобного вопроса.
— Хорошего дня, мистер Холланд, — я улыбнулся, глядя на серьезное выражение его лица, затем вышел из переговорной в коридор.
На улице за время скоротечных переговоров ничего не изменилось. Охрана дворца по-прежнему пряталась, как и служащие. Свен о чем-то беседовал с Бэром и когда я подошел, услышал упоминание палаты лордов. Алан все еще беседовал с сыном на втором этаже. Я заметил его, стоящего у окна.
— Это очень серьезный человек, — говорил Бэр Пойзон. — Влиятельный и могущественный. Нельзя просто прийти к нему в гости и убить. Во-первых, тебя не пустят даже на порог его дома, а во-вторых, даже заступничество Энн Флоренс не поможет. Если только ты не собираешься завтра становиться великим мастером.
Мистер Пойзон увидел меня, обрадовался.
— Кузьма, — Бэр ткнул пальцем в сторону немца. — Наш лесной друг, едва вышел из дворца, заявил, что собирается прямо сейчас идти и убивать лорда-канцлера. О чем вы там беседовали, чтобы договориться до подобного?
— Барон Холланд заявляет, что этот самый лорд носит на пальце перстень с черепом, — сказал я.
— Да, — англичанин неспешно кивнул. — Теперь понятно. Только это не отменяет тот факт, что это очень влиятельный человек.
— Я не собираюсь оценивать его значимость для кучки лордов в парламенте, — сказал Свен. — Мне нужна информация. Не к старой Энн же мне идти за ней?
— Может, барон вас обманул? — скорее предположил, чем спросил Бэр. — Для него ложь всего лишь инструмент достижения цели. Может, он собирается избавиться от вас руками правительства.
— Ты еще скажи, что сейчас день и на небе солнце, — сказал Свен. — Если у тебя не осталось связей в Англии, так и скажи, я буду искать другие источники.
— Для начала расскажите, о чем вы говорили с Холландом? — вздохнул Бэр.
Пересказ занял всего пару минут. За это время из дворца вышел Алан с сыном, невысоким худощавым парнем лет двадцати на вид. Мэтью удивительно походил на отца, только… в чертах лица парня была какая-то детская наивность, взгляд хотя и хмурый, но не тяжелый. С наследственностью у него все в порядке, и уверенно можно назвать экспертом, пусть и очень слабым, не развивающим потенциал. Хочет того или нет, но сила найдет выход, и он с большой долей вероятности сможет стать мастером. Таких обычно называют потерянными, когда мастер не умеет, да и не способен использовать силу. Так вот, если Алан хмуро посмотрит, то любой здравомыслящий человек побоится иметь с ним дело, настолько тяжелый у него взгляд. А его сын, когда хмурится, выглядит просто обиженным на весь свет юнцом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну что, — спросил я у них, — заказываем самолет до Москвы?
Алан отрицательно покачал головой, а его сын буркнул под нос что-то похожее на «я никуда не поеду».
— А как же мама, сестра и племянница? — искренне удивился я. — Оставишь их одних в чужой стране, когда они нуждаются в поддержке?
— Джейн маму в обиду не даст, — отозвался парень и посмотрел хмуро.
— Да уж, — я мог только развести руками. — А за ней самой, кто присмотрит? Сестру надо защищать.
— В колледж, — ответил Алан на мой взгляд.
Обратно в центр Лондона ехали молча. Пересекли большой мост, затем постояли минут десять в пробке, недалеко от колледжа. Когда добрались до нужной площади, Мэтью просто вышел из машины и неспешно зашагал к главному зданию.
— Маккон, дай лист бумаги и ручку, — попросил я.
Ирландец вынул из кармана маленькую записную книжку с ручкой, протянул мне. Я хлопнул его по плечу и вышел из машины. Догнать Мэтью получилось в огромном и пустом холле колледжа. В это время здесь была только охрана в виде изнывающего от жары пожилого мужчины.
— Постой, — догнав парня, я ухватил его за локоть. Рука, кстати, у него была тонкой, словно он ничего тяжелее книги никогда не поднимал. — На пару слов.
— Я никуда не поеду, — уперся он.
— Дело твое, — отмахнулся я. — Хочу пару слов сказать. В Японии я какое-то время жил недалеко от базы наемников и небольшого поселка их семей. Знал несколько парней, моих сверстников, но дружил только с одним мальчишкой. Тогда и насмотрелся на обиженных подростков, недовольных тем, что они отцов видят редко. Жутко завидовал им, когда в порт возвращались наемники после долгой работы где-то в Африке. Мой отец погиб, защищая семью, когда мне и трех лет не было. Многое бы отдал тогда, чтобы увидеть его хотя бы пару раз в год.
Я открыл записную книжку, написал адрес в Москве.
— Если ты мужчина, то должен защищать семью, — вырвав страницу, протянул ему. — Этот адрес поможет найти маму и сестру. И еще, не растрачивай талант. Обычных людей много, а одаренных — единицы. Могу помочь тебе в сентябре поступить в московский институт боевых искусств. Если же решишь бросить родных… ну, не мне тебя судить. Бывай.
Я несильно хлопнул его по плечу, но он пошатнулся, отступил на пару шагов и принялся потирать ушиб. Махнув рукой на прощание, я зашагал в обратном направлении. Дядя Ринат говорил, что надо дать человеку шанс и возможность проявить себя. Выберет он правильное решение или пойдет по пути наименьшего сопротивления, будет зависеть только от него.
К машинам я вернулся в приподнятом настроении. Алан и остальные уже собрались в том же кафе, где мы сидели раньше. Сдвинули столики поближе и обсуждали важную тему, где в центре можно вкусно поужинать. В итоге выбрали дорогой ресторан в двадцати минутах ходьбы от площади. Больше сегодня серьезные темы никто не поднимал. Свен был хмур и молчалив, наверняка думая о человеке с перстнем черепа. Алан тоже молчал, поэтому отдуваться приходилось Бэру. Мы с ним болтали о силе, о тренировках и методах развития. Он хвастался, что после того, как поправил баланс, стал даже сильнее, чем раньше. Шутил, что если бы в нашу встречу, когда мы подрались вничью, он был бы так же силен, как сейчас, то обязательно победил бы. Я спорить не стал. Это мы со Свеном недовольно ворчали, что развиваемся медленно, а мистер Пойзон сейчас был на пике силы и даже небольшой рост оценивал как достижение.
