Наварро Вольфом вернули историческое оружие тогдашнему президенту Сесару Гавирии на специально организованной церемонии.
Даже после того, как правление Белисарио Бетанкура завершилось в августе 1986 года, отец не отказался от своего плана мести. Напротив, он разработал чрезвычайно жестокий план, и лишь счастливая случайность не позволила ему осуществиться.
Идея заключалась в том, чтобы похитить Бетанкура и держать его в плену в джунглях. Отец приказал человеку по прозвищу Годой отправиться на вертолете в глушь между Чоко и Урабой, расчистить поляну и построить там крошечную хижину без окон. Годой с двумя помощниками за несколько недель нашел и подготовил место; с отцом он связывался по рации, припасы сбрасывали с вертолета. Годой уже собирался вернуться к отцу с докладом о том, что темница готова, когда на поляне вдруг появилась группа коренных жителей, очень удивленных тем, что белые что-то строят на их территории.
Пабло, узнав об этом, приказал им уходить еще глубже в джунгли, чтобы убедиться, что похищенного никто никогда не увидит. Новая хижина была готова два месяца спустя. И все же ничего не вышло: как сказал мне отец, Затычка и Птица, как ни старались, так и не смогли похитить Бетанкура.
Президент Белисарио Бетанкур познакомился с моей матерью на благотворительном вечере в Боготе, и они долго беседовали наедине.
Моя сестра Мануэла родилась в мае 1984 года. Тогда мы скрывались в Панаме, потому что за несколько дней до этого произошло убийство министра Родриго Лары Бонильи.
Тесные связи отца с М-19 достойны внимания. В 1986 году один из партизан даже подарил ему меч Симона Боливара. Меч оставался у нас до 1991 года, когда отец его вернул. Я сфотографировался с ним прямо перед возвращением.
В апреле 1985 года, несмотря на то, что у отца уже были проблемы с законом, American Express выдала ему эту кредитную карту сроком действия до 1987 года.
13
Жестокость
«Можете ли вы себе представить, как кто-то отстукивает на пишущей машинке: «Господин Пабло Эмилио Эскобар Гавирия экстрадирован в Соединенные Штаты Америки»? Я не позволю себя выдать! Это я-то, богатый и молодой, буду гнить в тюрьме гринго[67]? Да они не представляют, что их тогда ждет».
Моя мать не могла до конца понять, что пытается сказать отец, но и не спрашивала, привыкнув к его скрытному нраву.
Первые недели января 1986 года были для нас довольно спокойными. Этой передышкой мы были обязаны излюбленной отцовской стратегии – любым способом избавляться от препятствий, возникающих на его пути. Два месяца назад, после гибели множества судей, в числе прочих – членов Верховного суда, и уничтожения материалов, связанных с возможной экстрадицией отца в США, оснований для беспокойства практически не осталось. Необходимость возобновления нормальной работы высших судебных инстанций и случившееся неделей позже извержение вулкана Невадо-дель-Руис, затронувшее тысячи семей, не оставляли государству времени на охоту за мафиози.
Правительство и правоохранительные органы были настолько заняты, что даже не заметили, как отец одолжил им два своих вертолета на десять дней для перевозки раненых из зоны бедствия в Армеро и транспортировки грузов. Он потребовал от пилотов прервать на это время перевозку кокаина и во всем помогать учреждениям по оказанию чрезвычайной помощи. Вертолеты отца даже несколько раз засветились в теленовостях.
И тем не менее, отец непрестанно демонстрировал, что одной рукой он дает, а другой отнимает. В очередной раз мы убедились в этом, когда 19 февраля 1986 года его люди выполнили приказ, полученный ими задолго до того: убить, где бы тот ни находился, пилота Барри Сила – Адлера Барримена Сила, шпиона американского Управления по борьбе с наркотиками, который в 1984 году в Никарагуа сфотографировал, как отец и Мексиканец загружают кокаин в самолет.
Практически сразу после того, как фотографии Сила были опубликованы, отец поручил одному опасному преступнику из муниципалитета Ла-Эстрелья, известному под прозвищем Бритва, организовать на него нападение, сколько бы оно ни стоило.
«Он заплатит за это. В живых он не останется», – уверенно сказал отец Бритве.
Бритва надолго обосновался в Майами, пытаясь раздобыть информацию о пилоте. Задача была не из легких: программа защиты свидетелей обеспечила ему новое имя, более того, он вполне мог уже какое-то время жить в любом уголке страны. И все же в конце концов благодаря связям отца с мафией Майами Бритва выяснил, что Сил отказался принять протоколы безопасности программы и жил, как ни в чем не бывало, по старым документам в городе Батон-Руж, штат Луизиана. Бритва послал туда троих киллеров, которые и застрелили Сила, когда он садился в свой белый «Кадиллак» на парковке медицинского центра Армии Спасения[68].
Отец узнал об убийстве Сила практически сразу. Два дня спустя Бритва сообщил ему о том, что киллеров арестовали по пути в аэропорт Майами. Их ждал длительный тюремный срок.
Мы никогда не знали, в какой момент отец отдавал приказы об убийствах или совершении других преступлений. Он с самого начала понимал, что за убийство свидетеля американского правосудия придется поплатиться, но его желание отомстить было слишком велико.
Большую часть жизни отцу удавалось отделять рабочие дела и преступления от семейной жизни. Подтверждение тому – наше неведение о том, что он приговорил Барри Сила к смерти, как и о том, что приговор исполнили его люди. Впрочем, отец был способен сохранять самообладание в любой ситуации.
Через пять дней после убийства Сила, на мой девятый день рождения, он написал мне двухстраничное письмо с жизненными советами:
«Сегодня тебе исполняется девять лет. Ты теперь мужчина, а это значит, что у тебя теперь много обязанностей. В этот день я хочу сказать тебе, что в жизни есть как прекрасные моменты, так и трудные. И именно трудные моменты делают нас мужчинами. Я очень хорошо знаю, что ты всегда встречал тяжелые моменты своей жизни с большим достоинством и храбростью…»
Таков был мой отец. Человек, который умел писать красивые письма и готов был пойти на все ради своей семьи, но который мог принести не меньше зла. Он всегда хранил нас в своем сердце, даже когда терроризировал врагов, заставляя их понять, что он способен пойти на все.
За бессмысленной отцовской жестокостью всегда стояла угроза экстрадиции: он боролся до тех пор, пока – вместе с остальными наркокартелями – не добился ее исключения из национальной конституции. За это время отец успел в полной мере применить свою армию преступников – и больше не смог остановиться.
За
