— Ну и? — сардонический вопрос Уго заставляет повернуться в его сторону и встретиться с вопрошающим взглядом. — Какие планы, босс?
— Будем импровизировать.
— Я не ослышался? У тебя нет плана?
— Нет, у меня его нет. Потому что не знаю, где искать крысу. Я прослушал записи звонков и не услышал чего-то стоящего. Орнелла общалась с моим братом, но ты сам знаешь, о ком они говорили. Что я могу сделать против той, кто имеет законное право занять место дона? Нельзя терять голову, Уго, мы ведь не убийцы. Хотя все-таки наведаемся в гости к нашей общей подруге и устроим ей аудиенцию, от которой она не сможет отказаться. Раз осмелилась вести переговоры за моей спиной, надеюсь, у нее хватит смелости сказать мне все это в глаза, — рассказываю, не глядя на него, но буквально физически ощущая на себе укоризненный взгляд Гирландайо. — Не смотри так на меня, Уго. Сейчас лучше держать врагов при себе, и только тогда получится предугадать их следующий ход. Иначе как только отвернемся, в спину прилетит ядовитое копье.
— Черт, твои философские выкладки когда-нибудь доведут меня до срыва. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
— Уго, друг мой, с каких пор ты не любишь веселье?
— С тех пор, как твоя голова стала дороже золота.
— Моя голова останется при мне. Не волнуйся.
Уго усмехается и достает из пиджака портсигар.
— С полицией я все уладил. Протоколы изъяты. — Зажимает зубами фильтр и прикуривает. — Но твой сосунок решил свою судьбу. — Уго выдыхает густое облако дыма. — Ты ведь понимаешь, что Маттео открыл на себя охоту?
— И теперь у нас есть еще один повод найти его первыми.
— Да уж, ублюдки славно повеселятся, если доберутся до него раньше нас.
Я медленно перевожу взгляд на друга.
— Этого не произойдет. Найди и привези его мне. Лучше сын умрет от моей руки, чем псы Каморры в свое удовольствие надругаются над его телом.
— Мне не нравится то, с каким спокойствием ты говоришь об убийстве собственного ребенка. Ты не обязан этого делать. Послушай, Раф, оставь это мне, никто не узнает. Я не хочу, чтобы ты до самой смерти винил себя в содеянном. Я ведь знаю, как ты его любишь…
— Ты прекрасно знаешь, что я должен сделать это сам. Он предал меня. И не заслуживает ни капли снисхождения. Если я прощу его и спущу все с рук, в следующий раз он станет истинным воплощением зла. Разговор окончен, Уго.
Нервно одергиваю пиджак и, прикрыв глаза, откидываю голову на спинку сиденья. Нужно настроиться на непростой разговор со старой приятельницей. А с учетом последней нашей встречи, уверен, Орнелла будет играть роль невинно обиженной.
***
— Рафаэль, Уго, какая приятная встреча, — растягивает губы в широкой улыбке Орнелла. — Проходите, друзья мои.
Она одаривает меня многозначительным взглядом и ведет нас, вульгарно виляя задницей, которая и в сорок пять выглядит вполне пристойно.
— Красивые туфли, Ора, — лукаво замечает Уго, обшаривая ее пятую точку голодным взглядом.
— Уго, ты не в моем вкусе, можешь не стараться. — Демонстрирует ему средний палец, открывая перед нами дверь. — Но за комплимент спасибо. — Ехидная улыбка обнажает белоснежный оскал этой акулы. — Прошу, будьте как дома. — Распахнув двери шире, она непринужденно проходит в свой кабинет. — Виски, джин, ром?
— Мы ненадолго, Орнелла.
— Джин, — подмигивает кудрявый ублюдок и разваливается в кресле. — Что? У меня завтра выходной, могу себе позволить.
Мой раздраженный вздох нарушает тишину, и я опускаюсь рядом с ним в соседнее кресло.
— Чем обязана вашему визиту? — Орнелла грациозно подает стакан с джином моему другу, но не отводит глаз от меня.
— Присядь, — указываю ей на диван взмахом руки. Женщина вскидывает брови, но послушно опускается напротив. — Буду откровенен с тобой, Орнелла, и взамен прошу того же. Также хочу напомнить, что я не люблю прибегать к насилию.
— Что ж, — она по-хозяйски откидывается на спинку дивана, — обойдемся без него.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Прекрасно. — Подаюсь вперед, облокачиваясь руками о колени. — Тогда расскажи, как так вышло, что мое доверенное лицо выносит конфиденциальную информацию за пределы компании?
Лицо этой суки даже не дрогнуло. Орнелла уверенно держит марку, но запах страха я чувствую за милю.
— О какой информации идет речь, Рафаэль? И с каких пор ты считаешь своего брата чужим человеком?
— Мой брат не имеет никакого отношения к моему бизнесу.
— Когда последний раз ты интересовался делами компании? А? Ах да, любовные приключения с малолеткой вскружили тебе голову…
— Не забывайся, Орнелла, — осекает ее Уго и шумно опускает стакан на стеклянную столешницу.
Замечаю, как напускное спокойствие трещит по швам, и она начинает нервничать, резкими движениями доставая из пачки тонкую сигарету, но при этом продолжает растерянно копаться в сумочке, пока Гирландайо не подносит к ее лицу зажигалку.
— Спасибо. — Она торопливо прикуривает и, закинув ногу на ногу, снова берет себя в руки, впиваясь в меня опасливым взором. — Приезжала Салуки. Напомнить тебе, что половина активов в компании — ее? И она не нуждается в твоем разрешении, чтобы назначить Марчелло своим доверенным лицом.
Нервно прохожусь языком по зубам и веду плечами, крепко стискивая ладони в замок. Костяшки белеют и пронзают нависшую тишину противным хрустом. Черт! Они чуют грядущие перемены. Запах крови всегда притягивает падальщиков.
— Ты знаешь, что с уходом дона Моргана она становится единственной и полноправной наследницей империи. Сестрица пришла за своим и не уйдет с пустыми руками. Ты в курсе, что сила на ее стороне. Будет. И ее преимущество известно всем. Салуки хладнокровная, жестокая и расчетливая убийца, за ее спиной целая гора трупов. Марчелло не вступится за тебя. Никто с головой на плечах не перейдет на твою сторону. К тому же против тебя, — Орнелла нервно жестикулирует сигаретой в мою сторону, — Моргана использует два своих главных козыря. Ты не кровный родственник, Раф. И ты посягнул на невесту собственного сына. Посмотрел на чужую женщину, опозорив этим честь семьи. В твоем случае единственный путь к власти — это поддержка и уважение капо[2], но своими поступками ты теряешь их. Даже наработанный годами авторитет тебе не поможет. Вот увидишь, все склонятся перед ней. И не из-за денег или авторитета. Нееет, — Орнелла переходит на щекочущий шепот. — Страх. Все их семьи окажутся под прицелом Морганы. И никому не нужны твои мирные переговоры. Позиция ума — удел слабых. Ты размяк! И потеряешь все из-за этой гребаной девки! — Все это время я сижу молча, лишь пристальным взглядом останавливаю Уго, который едва сдерживается, слушая словесный понос этой гадины. Орнелла затягивается и усмехается, глядя в пустоту. — На твоей стороне власть, сила, деньги, люди. Ты можешь поставить всех на колени! Но упорно пытаешься сохранить справедливость и мир, которые никому не нужны! Ты конченый идиот, Рафаэль! — с издевкой восклицает она, отчаянно качая головой.
— Заткнись! — рявкает Гирландайо и, вскакивая на ноги, резко вынимает пистолет и начинает размахивать им перед лицом Орнеллы. — Перед тобой сидит тот, кому доверяет дон, его язык, глаза и уши, и ты, старая шлюха, не будешь говорить с ним в таком тоне! Уяснила?! — уже орет он во всю глотку, хватая ее за волосы и рывком приставляя дуло к ее виску.
Этого психа опасно провоцировать, потому что ему плевать, женщина перед ним, мужчина или подросток. Вспорет глотку, даже не моргнув. А с учетом того, что на Сицилии женщины часто опаснее мужчин, то от них он избавляется с особым удовольствием.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я медленно поднимаюсь на ноги и слегка поправляю пиджак.
— Уходим, Уго. Орнелла нам еще сослужит службу. Так ведь? — внимательно прищуриваюсь. — Хочешь, чтобы я применил жестокость? Применю. Хочешь грязного шантажа? Получишь. — Склоняюсь и жестко сжимаю ее подбородок. — Если узнаю, что ты с ними заодно, я на твоих глазах вырежу всю вашу семью. — Резко выпускаю ее лицо и распрямляю плечи. — Безопасной ночи, Ора. — Неспешно покидаю кабинет, улавливая за спиной яростное рычание Уго.
