Мое внимание к его выдающимся мужским частям тела выглядит непристойным для приличной девушки. Хотя приличная — это вряд ли про меня. Потому что сейчас я без какого-либо стеснения любуюсь его идеальным членом.
— Ты что? Собрался спать… так? — изумленно выдаю, недоуменно выгибая брови.
Рафаэль лишь нагло сокращает последнее расстояние между нами.
— Я люблю свободу. Во всем.
С этими словами он ложится на кровать и притягивает меня к себе спиной, обжигая терпким ароматом геля для душа и жаром мускулистого тела.
— А я люблю личное пространство.
Стараюсь отодвинуть бедра, чтобы не столкнуться с главной проблемой, но судя по всему, главная проблема сейчас в моих собственных влажных трусиках.
— Я могу его заполнить. — Широкая ладонь накрывает живот и рывком впечатывает мою попку в каменный стояк.
— Рафаэль!
Я кое-как изворачиваюсь в его крепких объятиях, чтобы видеть нахальную физиономию. Но стоит почувствовать между бедер его горячую плоть, задевающую изнывающее лоно, понимаю, что это было не лучшей идеей. Вообще, находиться с этим мужчиной в одной постели — всегда опрометчивое решение.
— Так как у меня сегодня день рождения, — пытаюсь говорить ровно, глядя в его черные глаза, но сразу теряюсь и запинаюсь, — м-могу ли я…
В груди спирает, когда мозолистые пальцы скользят вверх по шее, обхватывают подбородок, а большой палец оттягивает мою нижнюю губу, вырывая из меня отчаянный вздох.
— Не можешь.
— Ты даже не дослушал! — повышаю голос и выдергиваю подбородок. — Один вопрос. Один ответ. И обещаю: я умолкну, отвернусь и буду спать. Прошу.
— Я поражен! — раздраженно цедит он, откидываясь на спину.
— Чем? — спрашиваю, приподнимаясь на локте, чтобы видеть его лицо.
— Твоим неконтролируемым упрямством. Не понимаю, как ты с этим живешь?
— Прекрасно живу. Ну так что?
— Вот именно поэтому я люблю спать один.
— Не будь засранцем, — хлопаю Рафаэля ладонью по плечу. — Почему «Маленький принц»? Что такого в этой книге?
— Тебе она понравилась?
— Сложно сказать. Мне было грустно, но я продолжала читать только потому, что надеялась найти в этой книге ответ хоть на один свой вопрос.
— Нашла?
— Нет!
Я замолкаю, и Рафаэль прикрывает веки, сдавливая пальцами переносицу.
— Эту книгу любил один дорогой мне человек. И это единственная память о ней.
И пусть в его голосе слышится боль, но мне катастрофически мало сказанного.
— Джиа. Ты ей читал эту книгу? Что с ней случилось?
— Только один вопрос! — жестко осекает он.
— Рафаэль! Перестань быть таким… — стискиваю челюсти, чтобы не сболтнуть лишнего. И, сделав глубокий вдох, продолжаю: — Ты можешь мне довериться. Неужели тебе не хочется снять груз с души? Я же вижу, как ты реагируешь на это имя. Прошу…
— Нет! — Я только открываю рот, чтобы возразить, но ощущаю на своей шее жесткую хватку. — Еще одно слово, и я трахну тебя, Сола. Так, что ты будешь выть и рвать под собой простынь, — хрипит он в мои губы, тут же накрывая их своими.
Смакует меня с дикостью, остервенело проникая языком в рот и вырывая томные стоны, которые тут же с жадностью поглощает, один за одним. Дыхание предательски учащается, доставляя кислород в легкие с такой скоростью, что начинает кружиться голова, а в груди все бушует от наглости этого мужчины. Выпив последний глоток моего удовольствия, Рафаэль скользит по губам, сладко впиваясь зубами мне в подбородок. Болезненный всхлип опаляет нас обоих, после чего он отстраняется. Развернув меня спиной к себе, жадно зарывается носом в волосы и вдыхает их запах. Будто желанный воздух. Затылок покрывается чувствительными мурашками от его горячего дыхания. Эмоции, накрывшие с головой, превращают меня в мягкую карамель в руках этого мужчины.
— Давай спать, детка. — Огрубевший от желания голос, кажется, задевает все струны моей души. — Завтра у нас насыщенный день. Я не хочу, чтобы ты была невыспавшейся и помятой.
Спорить с моим дьяволом опасно для здоровья. Да я и не хочу. В голове, как подводный ручей, бьется его «Завтра у нас…» Эта фраза вновь и вновь разлетается в мыслях приятным эхом: «У нас… у нас… у нас…».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И я прекращаю все попытки заговорить, растворяясь в его крепких объятиях, в обжигающем кожу дыхании и в густом, пьянящем запахе Рафаэля. Этот мужчина — необузданная сладость, сводящая меня с ума.
[1] Омерта́ (итал. omertà [omerˈta] — «взаимное укрывательство, круговая порука») — «кодекс чести» мафии, несотрудничество с государством.
[2] Капореджиме (от итал. caporegime — глава «команды», также «Капорегиме» или «Капорежиме», часто сокращается до капо) в терминологии итало-американской мафии — представитель одной из высших «ступеней» в криминальной лестнице, который подчиняется непосредственно боссу криминальной «семьи» или его заместителю.
[3] Мела́сса (черная па́тока, фр. mélasse) — кормовая патока, побочный продукт сахарного производства; сиропообразная жидкость темно-бурого цвета со специфическим запахом.
Глава 25
РАФАЭЛЬ
Надежда на то, что я смогу выспаться, потерпела крушение. Сегодня спать рядом с этой стервой оказалось настоящим адом. Сола до самого рассвета ластилась грудью и скользила по моему естеству упругой задницей. Ее полушария словно магнитом тянуло на ставший каменным стояк. Она терлась так, что зубы сводило от желания. И уже с первыми лучами солнца я окончательно простился со сном.
Однако проблема бессонницы меня мало волнует, а вот неприятное осознание того, с какой легкостью она завладевает мной, равносильно удару в голову. И чем больше я ослабляю бдительность, тем сильнее она пробирается мне под кожу. Моя одержимость этой девчонкой уже доходит до абсурда. Одного невесомого касания достаточно, чтобы разрушить выстроенную годами стену. Наша близость разъедает меня изнутри подобно серной кислоте, что слой за слоем прожигает мою плоть, но вся проблема заключается в том, как она заставляет мой разум мучиться в агонии. Такое заглушить мне не под силу.
Сола вызывает у меня яркий всплеск эмоций, на которые я думал, что вообще не способен. По крайней мере, не был способен, но только до того момента, пока не попробовал эту огненную девушку.
Такого влечения я не испытывал ни к одной женщине. И после того, как переступил запретную грань, от моего самообладания ничего не осталось, потому что она вытеснила его собой.
Эта чертовка заполнила меня до самого основания, а ее вкус и запах намертво въелись в мою память. Она и сейчас занимает все мое нутро. Порой у меня закрадывается подозрение, что Сола живет в моей голове, направляет мои мысли, куда ей вздумается, задает ритм сердцебиения. Мои глаза сохраняют ее призрачный облик, даже если девчонки нет рядом. И я ничего не могу поделать. Эту одержимость невозможно усмирить. И я прекрасно это осознаю, потому и отталкивал ее в надежде спастись. Только вот мое спасение оказалось в ней самой. И уходя каждый раз, я проигрывал самому себе, вновь и вновь возвращаясь назад.
Мне нужно обрести свободу от вечных терзаний. Теперь она рядом, и наилучший выход из ситуации — окончательно признать, что столь юная особа имеет надо мной безграничную власть. Лишь моя строгость к ней — последнее пристанище, где я могу оставаться прежним. Холодным и независимым. Но даже этого Сола лишает меня своим нескончаемым упрямством.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Зеленоглазая снова отвлекает на себя внимание, будто нарочно ерзая мягкими полушариями по моему стояку. Черт! Хоть вставай и иди в холодный душ. Уже представляю, как пылающий жар испаряется из моего тела ледяным напором, но самообманом заниматься я больше не хочу. Руки зудят отлупить ее по вертлявой заднице. И при очередном соприкосновении с ней ощущаю, как болезненно дергается в паху.
