– Скорее всего, вам следует повиноваться влечению сердца, Магдалена, – подсказал Бартоломе. – Несмотря на его ослиное упрямство, вы все равно любите его, ведь так?
Глаза Магдалены потемнели от боли. Она покачала головой, а горло ее сжал комок, так что она не могла говорить.
Кристобаль перевел взгляд с расстроенной молодой женщины, сидевшей перед ним, на Бартоломе.
– Кто этот человек, за которого молодая госпожа должна была выйти замуж? – спросил он своего брата тоном, выдавшим их прежний разговор.
Магдалена обручена с твоим маршалом Диего Торресом. У нее фамильный перстень его отца. Я привез ее сюда, чтобы она вышла замуж за Торреса, но когда мы вызвали этого молодого дурака, он отказался. – Бартоломе помолчал немного, ему не хотелось и дальше бередить рану Магдалены, по он понимал, что должен говорить. – Торрес живет среди таинцев.
– Я знаю. Я отправил его с ними, когда мы почти два года назад высадились в Сан-Сальвадоре. – Потом адмирала словно молнией пронзило, он все понял и посмотрел на Бартоломе, чтобы найти в его глазах подтверждение. Разумеется, он не может быть связанным с таинской женщиной и отрицать свои обязательства перед кастильской аристократкой после того, как она так рисковала…
После того что она рисковала, он даже отказывается от помолвки! – сердито перебил его Бартоломе. – Может, эти индейцы околдовали его, раз он ведет себя таким образом?
Кристобаль ладонью потер висок и промолвил:
– Этого я не ожидал от Диего Торреса. – Он нерешительно посмотрел на Магдалену. – За все время, что я провел с ним на корабле, он ни разу не упомянул об этой помолвке.
Магдалена опустила плечи и тихо произнесла:
– Обет был дан его отцом, Бенджамином, без ведома Диего. Он тогда как раз отплыл с вами сюда в первый раз. – Она залилась краской, полностью уничтоженная, и вспомнила неприятную сцену с Бенджамином и еще каким ужасным способом его сын отрекся от нее перед Бартоломе и Диего Колонами.
– Этот щенок совратил ее в доме своего отца. Когда Бенджамин Торрес обнаружил правду, он приехал к Магдалене в Палос, чтобы обвенчать их до путешествия, но госпожа отказалась принуждать его. Торрес-старший оставил ей залог. Покажите адмиралу кольцо, Магдалена, – тихо попросил Бартоломе.
Магдалена встала и посмотрела сначала на Бартоломе, потом на Кристобаля и затем спокойно сказала:
– Я не могу этого сделать. Вчера вечером, когда я вернулась к себе в комнату, Диего находился там, поджидая меня, и отобрал кольцо.
Бартоломе сжал рукоятку шпаги и выругался.
– Это его кольцо. Он отказался поверить, что Бенджамин оставил мне его в залог. Я не стану принуждать его жениться на мне, – произнесла она и отвернулась к окну. Спина ее была прямая и неподвижная.
– А я не позволю ему бесчестить вас. Как он осмелился проникнуть в дом губернатора и в вашу комнату? – в ярости выкрикнул Бартоломе.
Ты удостоверился, что это действительно родовое кольцо Торресов? – спросил Кристобаль Бартоломе.
– Да. Я внимательно осмотрел его. Иначе для чего бы он стал так рисковать? Он забрал бы его, когда госпожа показала ему кольцо в первый раз, но я под угрозой меча заставил вернуть его, – мрачно добавил Бартоломе.
Подобие улыбки коснулось губ Кристобаля, как только он представил себе, как его высокомерного молодого маршала силой заставляют вернуть кольцо. Диего Торресу не нравится, когда его заставляют делать что-нибудь силой. Потом лицо адмирала посуровело.
– Вы говорите, ваш отец крестоносец в Севилье?..
Она обернулась, пронзив обоих мужчин ледяным взглядом:
– Да, Бернардо Вальдес выдал Бенджамина Торреса инквизиции – Он продал свою душу за богатство и власть. Я предпочла, чтобы он был мертв.
– И Диего Торрес обвиняет вас с грехах вашего отца. Я начинаю понимать, – сказал адмирал и медленно кивнул – он уже принял решение, в каком направлении следует действовать.
Три дня спустя Аарон расхаживал по полу, мучаясь от непривычно жаркой и тесной одежды, которую он был вынужден надеть ради встречи с адмиралом. Он небрежно коснулся рукоятки своей шпаги, посмотрел на сапфировое кольцо на пальце, потом на Колона. Два голубых взгляда яростно перекрестились.
– Я не женюсь на ней, – откровенно заявил он.
– Я тоже! – сказала Магдалена, Она встала, ее юбки взметнулись с бешеным свистом.
Колон переводил взгляд с Аарона на Магдалену.
– Тогда, донья Магдалена, выбирайте другого. Любого мужчину благородного происхождения и хорошего воспитания среди живущих в Изабелле. Я знаю многих, кто почел бы за честь вступить с вами в брак. Вам надо лишь выбрать одного, а я присмотрю за остальными.
Он подождал немного, чувствуя, как между молодыми людьми, стоявшими перед ним, растет напряженность. Какими бы ни были его чувства к Магдалене Вальдес, Диего Торрес желал ее, а она – его. Пресвятая Дева, между ними пробегали искорки огня, подобно тем искрам, что проносились по оснастке корабля перед вспышкой молнии!
Магдалена почувствовала на себе взгляд адмирала. Этот человек умел сострадать, но его трудно было свернуть с намеченного курса. Аарон пронзал ее тяжелым, потемневшим от ярости взглядом. Что было ей делать? Выйти замуж за бедного, слабого Диего Колона? Или Мозена Маргарита? Или Алонсо Хойеду? Уж лучше вернуться и войти в холодную, как колодец, келью монастыря!
Она сделала несколько шагов, потом резко остановилась. Ее кулаки, спрятанные в складках юбки, сжались. Она обернулась и обратилась лицом к адмиралу и его надменному маршалу.
– Я сделала выбор. Я выйду замуж за Диего… Торреса. Я могу поклясться какой угодно клятвой, чтобы доказать, что Бенджамин дал мне это кольцо в залог помолвки с его сыном, – сказала она, указывая на сапфировое украшение на фамильном гербе перстня, что сверкал на пальце Аарона. Она хладнокровно, не дрогнув, выдержала его стальной, исполненный презрения взгляд.
– Ты могла околдовать моего отца, но предупреждаю тебя, Магдалена, я не такой мягкий человек, каким был он, – сказал Аарон, жаля каждым словом.
Аарон метался, словно лев в клетке, перед Кристобалем и Бартоломе, после того как Магдалена попросила разрешения удалиться.
– Вы просите слишком много, если добавить и то, что уже приказали мне, – напряженно сказал он.
Какая тягостная обязанность – жениться на красивой, богатой, знатной женщине, которая обожает тебя! Ты слишком мнишь о себе, Торрес, – рассерженно сказал Бартоломе.
Кристобаль поманил брата к себе я подал ему знак сесть и остудить свой пыл.
– Я понимаю, что ты заботишься о сестре касика и ее ребенке, но ты же сам говорил, что среди этих людей не считается предосудительным, если незамужняя женщина вынашивает дитя. Гуаканагари не станет обвинять тебя, если ты женишься на женщине своей расы. Если тебе трудно с таинцами, ты можешь принести больше пользы, заняв пост, освобожденный Маргаритой.
