Конан не стал вглядываться в лица этих двоих. Сейчас достаточно было увидеть, что стоящий на берегу — повыше и помоложе, а второй — поплотнее и уже в летах. С двоими Конан расправился бы легко, но на это ушло бы время! А пикты не стали бы разбираться, кем эти двое доводятся Конану — убили бы всех. А еще они знали, зачем приплыли сюда и куда плыть отсюда, а Конан — нет.
Король вскочил на ноги и устремился к этим двоим, одолевая оставшиеся шаги с хриплым криком:
— Пикты!
Только сейчас они заметили Конана. Вид аквилонского короля в кольчуге, с устрашающим мечом, чья рукоять выглядывала из-за левого плеча, высоченного и широкоплечего, с развевающейся от стремительного мощного бега черной гривой и суровым лицом с крупными резкими чертами мог испугать иного не самого робкого человека. Но тот, что помоложе, не отступил ни на шаг и даже, похоже, не слишком удивился.
Взглянув на бегущего Конана, он спросил. Вопрос был задан не по аквилонски, но Конан понял его. Потому что вопрос звучал на киммерийском — или почти по-киммерийски!
— Что случилось? — вполне невозмутимо вопрошал узколицый мужчина лет тридцати с большим тонким носом, рыжими длинными волосами, резко очерченным твердым, но не тяжелым подбородком и большими и внимательными голубыми глазами, одетый в черную…
Конан не знал, как называется такая одежда. Более всего это напоминало хламиду, но было более точно подогнано к очертаниям фигуры. Одеяние запахивалось, как плащ, и завязывалось узким матерчатым поясом. В вырезе ворота блеснула кольчуга отличного мелкого плетения, пожалуй даже лучшая, чем у Хорсы.
— Пикты! — не останавливаясь и тоже особенно не удивляясь — времени не было — выдохнул Конан. — Они гонятся за мной, их много, они близко!
— Ты хочешь уплыть с нами? — прямо спросил мужчина, не проявляя ни малейшей спешки, хотя пикты, доселе хранившие молчание, наконец завопили, и воздух зазвенел от их криков, хотя на гребне дюны их пока не было.
— Если бы у меня было побольше времени… — Конан взялся правой рукой за рукоять меча. — Вы меня берете? Иначе для вас все кончится плохо, а мне терять нечего.
Рыжеволосый закончил возиться со своим подолом и отвязал веревку, удерживающую кожаный челн.
— Мы возьмем его? — обратился он к уже забравшемуся в лодку второму.
То был мужчина лет пятидесяти со здоровенными загорелыми руками, бритый наголо, с широким, располагающим лицом, горбоносый и кареглазый, приземистый и плотный, с крутыми налитыми плечами. Но, несмотря на моложавость, пятьдесят лет утаить было трудно. Они читались и в глазах, и в морщинках вокруг глаз, и в глубоких складках, пролегших от носа к уголкам губ.
— Если уж он так хочет — берем, — улыбнулся во весь свой белозубый рот сидящий в лодке. — К тому же он и говорит по-нашему. И поторопитесь. У пиктов есть луки.
— Пошли, — кивнул Конану рыжий и полез в моду. Киммерийца не надо было просить дважды.
Бритый развернул лодку, и та, подгоняемая двумя парами весел, легко пошла, слегка подпрыгивая и шлепая носом по мелкой пляшущей волне, курсом на полночный закат.
Полоска воды между ними и берегом достигла десяти локтей, когда пикты выскочили на дюну и серой толпой скатились к берегу. Их было с полсотни только в первых рядах, и подбегали все новые.
Одна беда: лодок у них поблизости не было. Некоторые особенно отчаянные пытались плыть, но быстро поняли, что вплавь такую лодку не догнать. Тогда пикты громко завопили, призывая всех злых духов расправиться с коварными белыми людьми, осквернителями храмов, и в планшир лодки вонзилась первая стрела.
— Возьми щит. — Рыжий указал киммерийцу на круглые металлические щиты, лежащие на дне лодки, и сам выбрал себе подходящий.
Взяли щиты и Конан, и второй, на руле. Щит оказался довольно увесистым, стальным, вороненым, с украшениями из серебра. В центре был вытравлен черный силуэт дракона.
— Жаль, стрелы могут кожу попортить, — посетовал Конан.
— Не получится! — ухмыльнулся бритый. — Если бы это был кит, то можно было бы волноваться.
— А кто это? — поинтересовался Конан, отражая щитом очередную стрелу, а левой рукой продолжая грести. Рыжий делал то же самое, только щит он держал в левой руке, а греб правой.
— Фаститоколон! — был гордый ответ. — Он как раз менял кожу на хвосте близ нашего острова. Нам повезло.
— Конечно, — согласился Конан, хотя фаститоколоны — гигантские плавучие броненосцы — перевелись в Закатном океане, судя по легендам, еще во времена Блаженного Эпимитриуса. Впрочем, кожа лодки действительно звенела, как бубен, но отражала все стрелы к вящему разочарованию пиктов.
— А кто вы такие и куда плывете? — решил узнать Конан, когда лодка удалилась от берега локтей на семьдесят, и раздосадованные тем, что верная добыча таки ускользнула, пикты стреляли уже не столь самозабвенно и скорее для очистки совести.
— Позволь узнать прежде, кто ты таков? — отозвался рыжий. — Не пристало, впервые взойдя на борт чужого судна и пользуясь гостеприимством его владетеля, тут же спрашивать о его имени и намерениях.
— Мне нет нужды называть тебе свое имя, — отвечал Конан. — Если оно тебе неизвестно, то ты невежда, и тебя следует проучить. А если известно, то ты еще и невежа.
— Ага, — серьезно заметил рыжий и пожевал губами — сухими, обветренными и прямыми, плотно сжатыми. — А не угодно ли вам, месьор, в таком случае, сразиться со мною?
— С превеликою охотою, — отвечал киммериец заученной фразой. — Только где же будет происходить поединок?
— Неужто не умеешь ты биться, стоя в челне? — насмешливо спросил рыжий. — Если так, то лучше сразу назови свое имя.
— Вот еще вздор! — вспылил Конан. — Это тебе следует назвать свое, поелику тебе более не представится возможность это сделать.
— Тогда сразимся, — заключил рыжий, встал, извлек из кожаного чехла длинный, переливающийся темным блеском серый стальной меч и перевесил щит поудобнее, продолжая отбивать немногие стрелы пиктов.
— Сразимся, — ответствовал Конан, но тут сообразил, что сейчас повернется спиной к пиктам. Хотя было далеко, но получить шальную отравленную стрелу под левую лопатку или в шею, когда чудом избежал смертельной угрозы и столько всего не сделал еще в жизни, совсем не желалось.
— Сражайся, я тебя прикрою, — обещал рулевой. — Они уже давно поняли тщету своих намерений уязвить тела наши, а паче всего твое, — обратился он к Конану, — но уж вельми ты их разозлил.
— Они сами виновны в этом, — заметил Конан, и, полностью доверясь искусству бритого отбивать летящие в другого и в себя стрелы и при этом управлять рулем, изготовился к схватке. Уж он-то умел биться и на больших судах в абордажном бою, и в штиль, и при свежем ветре, и на маленьких вертких лодках всяческих форм и размеров.
