- Слава те, господи, что сон меня одолел,- отозвался Стуколов.- Не сквернились по крайней мере уши мои, не слыхали бесовских песен и нечестивых речей треклятого табашника.
- Пошел расписывать! - молвил Патап Максимыч.- Везде-то у него грехи да ереси, шагу ты не ступишь, не осудивши кого... Что за беда, что они церковники? И между церковниками зачастую попадают хорошие люди, зато и меж староверами такие есть, что снаружи-то блажен муж , а внутри "вскуе шаташася".
- Правая вера все покрывает,- сказал паломник.-- а общение с еретиком в погибель вечную ведет... Не смотрели бы глаза мои на лица врагов божиих.
- Нашему брату этого нельзя,- молвил Патап Максимыч.- Живем в миру, со всяким народом дела бывают у нас; не токма с церковниками - с татарами иной раз хороводимся... И то мне думается, что хороший человек завсегда хорош, в какую бы веру он ни веровал... Ведь господь повелел каждого человека возлюбить.
- Да не еретика,- подхватил Стуколов.- Не слыхал разве, что в писании про них сказано: "И тати, и разбойницы, и волхвы, и человекоубийцы, и всякие другие грешники внидут в царство небесное, только еретикам, врагам божиим, несть места в горних обителях..."
-Надоел ты мне, Яким Прохорыч, пуще горькой редьки такими разговорами,- с недовольством промолвил Патап Максимыч.
- Обмирщился ты весь, обмирщился с головы до ног, обошли тебя еретики, совсем обошли,- горячо отвечал на то Стуколов.- Подумай о души спасении. Годы твои не молодые, пора о боге помышлять.
- Береги свои речи про других, мне они не пригожи,- с сердцем ответил Патап Максимыч.- Хочешь, на обратном пути в Комаров завернем? Толкуй там с матерью Манефой... Ты с ней как раз споешься: что ты, что она - одного сукна епанча, одного лесу кочерга.
Стуколов несколько смутился.
- А знаешь ли, что песенник-то сказывал? - спросил после недолгого молчания Патап Максимыч.
- Почем я знаю? У сонного нет ушей,- отвечал Стуколов.
- Про Стеньку Разина сказки рассказывал, про клады, по лесам зарытые, а потом на земляное масло свел,- сказал Патап Максимыч. Сонный Дюков спрянул, уставив удивленные глаза на Патапа Максимыча. А Стуколов преспокойно студил вылитый на блюдечко чай.
- Слышишь?- обратился к нему Патап Максимыч.- Про золотой песок парень-от сказывал. На Ветлуге, дескать, подлинно есть такие места.
- И без него знаем,- безучастно промолвил Стуколов.
- В лесах, говорит, золото лежит, ото всякого жила далече, а которо место оно в земле лежит, того не знает,- продолжал Патап Максимыч.
- Хошь и знал бы, так не сказал,- заметил Стуколов.- Про такие дела со всяким встречным не болтают.
- Сказал же про клады, где зарыты, и в каком месте золотая пушка лежит. Вот бы вырыть-то, Яким Прохорыч, пожалуй бы лучше приисков дело-то выгорело.
- Пустое городишь, Патап Максимыч,- сказал паломник.- Мало ль чего народ ни врет? За ветром в поле не угоняешься, так и людских речей не переслушаешь. Да хоть бы то и правда была, разве нам след за клады приниматься. Тут враг рода человеческого действует, сам треклятый сатана... Душу свою, что ли, губить!.. Клады - приманка диавольская, золотая россыпь - божий дар.
- В одно слово с лесником! - воскликнул Патап Максимыч.- То же самое и он говорил.
- Правдой, значит, обмолвился злочестивый язык еретика, врага божия,сказал Стуколов.- Ину пору и это бывает. Сам бес, когда захочет человека в сети уловить, праведное слово иной раз молвит. И корчится сам, и в три погибели от правды-то его гнет, а все-таки ее вымолвит. И трепещет, а сказывает. Таков уже проклятый их род!..
- Да полно ль тебе, Яким Прохорыч! - вставая с лавки, с досадой промолвил Патап Максимыч.- О чем с тобой ни заговори, все-то ты на дьявола своротишь... Ишь как бесу-то полюбилось на твоем языке сидеть, сойти долой окаянному не хочется.
Паломник плюнул и, сердито взглянув на Патапа Максимыча, пробормотал какую-то молитву, глядя на иконы. - Весть господь пути праведных, путь же нечестивых погибнет!..- сказал он потом громким голосом.
- Нет, Яким Прохорыч, с тобой толковать надо поевши,- молвил Патап Максимыч.- Да кстати и об ужине не мешает подумать... Здесь, у Воскресенья, стерляди первый сорт, не хуже васильсурских. Спосылать, что ли, к ловцам на Лёвиху (Деревня в версте от Воскресенья на Ветлуге, где ловят лучших стерлядей.) .
- В великий-от пост? - испуганно воскликнул Стуколов.
- В пути сущим пост разрешается,- сказал Патап Максимыч.
- Поганься, коли бога забыл, а мы и хлебца пожуем,- молвил паломник сдержанным голосом, не глядя на Патапа Максимыча.
- Эх вы, постники безгрешные... Знавал я на своем веку таких,- шутил Патап Максимыч.- Есть такие спасенные души, что не только в середу, в понедельник даже молока не хлебнет, а молочнице и в велику пятницу спуску не даст. Плюнул с досады Стуколов.
- Как же будет у нас? - продолжал Патап Максимыч.- Благословляй, что ли, свят муж, к ловцам посылать?.. Рыбешка здесь редкостная, янтарь янтарем... Ну, Яким Прохорыч, так уж и быть, опоганимся, да вплоть до святой и закаемся... Право же говорю, дорожным людям пост разрешается... Хоть Манефу спроси... На что мастерица посты разбирать, и та в пути разрешает.
- Отстань от меня, ради господа,- молвил Стуколов.- Делай, как знаешь, а других во грех не вводи.
Патап Максимыч махнул рукой и вышел к хозяевам в переднюю горницу, чтоб спосылать их к ловцам за рыбой. Только что вышел он, Дюков торопливо сказал паломнику :
- Про места расспрашивал! - Не спознал и не спознает,- решительно ответил Стуколов.- Я все слышал, что лесник рассказывал... - То-то, чтоб нам в дураках не остаться,- сказал Дюков. - Будь покоен: попал карась в нерето (Нерето рыболовный снаряд, сплетенный из сети на обручах в виде воронки. ), не выскочит.
* * *
Патап Максимыч запоздал на Ветлуге. Проехали путники в Урень, под видом закупки дешевого яранского хлеба. И в самом деле Патап Максимыч сделал там небольшую закупку. Потом отправились в лесную деревушку, к знакомому Якима Прохорыча, оттуда в другую, Лукерьиной прозывается, к зажиточному баклушнику (Тот, что баклуши делает. Баклуши - чурки для токарной выделки ложек и деревянной посуды.) Силантью. Оба знакомца Стуколова заверяли Патапа Максимыча, что по ихним лесам вправду золотой песок водитс я. Силантий показал даже стеклянный пузырек с таким добром. На вид песок, ни дать ни взять, такой же, как стуколовский. - Пробовали плавить его,- сказывал Силантий,- топили в горну на кузнице, однако толку не вышло, гарь одна остается. К великой досаде паломника, разболтавшийся Силантий показал Патапу Максимычу и гарь, вовсе не похожую на золото. Как ни старался Стуколов замять Силантьевы речи, на Патапа Максимыча напало сомненье в добротности ветлужского песка... Он купил у Силантья пузырек, а на придачу и гарь взял. Когда совершалась эта покупка, Стуколов с досадой встал с места и, походив по избе спешными шагами, вышел в сени. Дюков осовел, сидя на месте. На другой день, рано поутру, Патап Максимыч случайно подслушал, как паломник с Дюковым ругательски ругали Силантья за "лишние слова"... Это навело на него еще больше сомненья и, сидя со спутниками и хозяином дома за утренним самоваром, он сказал, что ветлужский песок ему что-то сумнителен. - У меня в городу дружок есть, барин, по всякой науке человек дошлый,- сказал он.- Сем-ка я съезжу к нему с этим песком да покучусь ему испробовать, можно ль из него золото сделать... Если выйдет из него заправское золото - ничего не пожалею, что есть добра, все в оборот пущу. А до той поры, гневись, не гневись, Яким Прохорыч, к вашему делу не приступлю, потому что оно покаместь для меня потемки... Да!
- Съезди, пожалуй, к своему барину...- молвил паломник. - Только не проболтайся, ради бога, где эта благодать родится. А то разнесутся вести, узнает начальство, тогда нам за наши хлопоты шиш и покажут... Сам знаешь, земля ведь не наша.
- Купим ее, - сказал Патап Максимыч.- Земли здесь недороги.
- Легко сказать - купим, - прервал Стуколов. - Ежели бы земли-то здешние были барские, нечего бы и толковать, купил и шабаш, а тут ведь казна. Годы пройдут, пока разрешат продажу. По здешним местам казенных земель спокон веку никто не покупывал, так...
- Не казенна здесь земля, удельная,- перебил Силантий. Стуколов искоса взглянул на него: "Не суйся, дескать, куда не спрашивают", и продолжал, обращаясь к Патапу Максимычу:
- С удельной и того хуже. Удел земель не продает. Да что об этом толковать прежде времени? Коли дело пойдет, как уговорились, в Питере отхлопочем за тебя прииски, а коли ты, Патап Максимыч, на попятный, так после пеняй на себя...
- Кто на попятный? - вскрикнул Патап Максимыч.- Никогда я на попятный ни в каком деле не поворачивал, не таков я человек, чтоб на попятный идти. Мне бы только увериться... Обожди маленько, окажется дело верное, тотчас подпишу условие, и деньги тебе в руки. А до тех пор я не согласен.
- Да ты не всякому пузырек-от показывай,- сказал паломник.- А то могут заподозрить, что это золото из Сибири, краденое. Насчет этого теперь строго,как раз в острог.
