Но ответил дон Дьего:
— Если не хотите вы, чтобы ко множеству моих горестей присовокупилось бы еще и уклонение от того, что составляет прямой долг любого кабальеро, не говорите мне об этом, а отправимся лучше к вам, ибо туда, по моим сведениям, вот-вот должна прийти донья Исабель, которая очень обеспокоена случившимся, а ведь именно свидание с ней принудило меня отложить дуэль с ее братом, ибо встреча с доньей Исабелью волнует меня много больше, нежели гнев ее брата, вызванный не столько ничтожным происшествием на площади, сколько тем, что за ним прячется.
— Мне тоже так кажется, да и весь город про то говорит, — сказал дон Санчо.
Мирно беседуя, они добрались до дома, который в тот миг в сопровождении выведавшего страшную тайну слуги уже покидала донья Исабель. Долгое отсутствие могло пробудить подозрение брата, да и ждали ее неотложные дела. Дон Дьего проводил донью Исабель до выхода, в то время как дон Санчо и слуга на всякий случай оставались при входе снаружи. Сраженная волнением, со слезами на глазах, донья Исабель заговорила так:
— Мои скромные достоинства ни к чему вас не обязывают, и все же позвольте заверить вас, что, будь на то моя воля, все обернулось бы иначе, но, видно, до конца дней моих суждено мне оплакивать несчастную судьбу, ведь именно она причина такой злой незадачи. Я совершенно уверена в благородстве и учтивости, в тех высоких чувствах, которыми вы ответили на мое желание познакомиться, не само по себе явившееся мне, но внушенное повестью о вашей добродетели. Вы вольны не рассказывать мне, что случилось между вами и братом, и единственное, о чем мне приходится сожалеть, так это о том, что не ваши уста поведали мне о том первыми. Но уж так вышло, что ничего не остается дочери, кроме как прибегнуть к помощи отца во имя того, чтобы помешать сыну. Вам нанесли обиду, и мне понятно родившееся у вас желание отмстить, хотя и несет оно мне горе.
Здесь голос доньи Исабели прервался, ибо хлынули из озер глаз ее слезы и затмилось их сиянье.
— Я прекрасно понимаю, в чем мой долг, госпожа моя, — отвечал дон Дьего, — я прекрасно понимаю, какой черной неблагодарностью, какой грубостью мужлана было бы не повергнуться к вашим стопам, не посвятить себя служению вам, только единожды узрев вас. И поверьте мне, даже неизбежный удел человеческий — смерть не в силах разорвать связывающие меня с вами узы. Бог свидетель тому, как терзаюсь я, причиняя вам горе, и если не стал я рассказывать вам о том, что произошло между мною и вашим братом, то это потому, что не хотелось мне усугублять вашей печали. У вас нет причин бояться за брата: он столь отважный кабальеро, что скорее стоит опасаться за мою судьбу, и, поверьте мне, что будь это не так, не стал бы я усердно защищаться, предпочтя пожертвовать собой, нежели огорчить вас.
— Боже упаси, — воскликнула она, — у меня и в мыслях ничего такого не было, да пусть свалится на меня самое страшное несчастье, какое я могу вообразить — ваша гибель, если я так думаю! Не обнажайте оружия! Умоляю вас!
— Это невозможно, — сказал ее возлюбленный, — в делах чести мы не вольны; я уверен, что вы такая, какой я вас знаю: не удостоите взглядом того, кто пренебрегает своим долгом. Клянусь сделать все, что в моих силах, чтобы убедить дона Хуана объясниться; разумеется, это должны быть объяснения, укрощающие его необузданный нрав и не унижающие моего достоинства.
— Ваши речи немного утешили меня, — сказала донья Исабель, — и помните о том, что вы мне сказали, ибо ваше великодушие — единственный залог тому, что это неприятное происшествие может быть забыто.
— В этом деле, а равно в любом другом, — отвечал дон Дьего, — даже если бы пришлось мне сказать вам нечто, и пришлись бы мои слова вам не по вкусу, сердце никогда не позволило бы мне пойти против вашей воли.
На этом они расстались. На Прощанье сказал другу дон Санчо, что уповает на то, что в ближайшее время перемен к худшему не будет, что сможет он помочь дону Дьего. Что же касается самого дона Дьего, то речи его были всего лишь уловкой, ведь он уже сожалел о том, что рассказал дону Санчо эту историю, хотя и был дон Санчо его ближайшим другом. Вот какую власть имеют над кабальеро правила чести, и так и должно быть!
Меж тем дон Дьего сразу направился за плащом, в который можно было закутаться и пребыть неузнанным, к тому же не хотелось ему медлить с исполнением долга.
Донья Исабель вернулась домой и там, повинуясь женской своей природе, тем более что были у нее причины тревожиться, принялась стеречь брата, особенно проведав, что он уединился у себя в комнате. И когда удалось ей высмотреть, что выбирает он себе подходящую шпагу, сердце ее сжалось, и решила она попробовать смягчить его гнев, ибо кто, кроме женщин, на это способен! И хотя частенько случается им встречать отказ, не устают они домогаться своего, пока не добиваются того, чего им хочется. Так и должно быть, ведь не всегда это во вред мужчинам, часто мужчины выгадывают от того, к чему их приневоливают.
Она вошла в комнату, притворившись, будто по делу, изобразила замешательство при виде шпаги, а затем на родительский манер пустилась выговаривать дону Хуану за похождения, призывая к воздержанности и благоразумию, напоминая о преклонных отцовских летах, о сыновних чувствах и долге. Притом она старалась к нему подольститься, а это только укрепило подозрения дона Хуана, Посчитав, что сестра слишком много себе позволяет, дон Хуан сказал, чтобы не кружила она вокруг да около, потому что не очень-то он верит в искренность ее заботы, и что, когда придет время, она узнает то, что надлежит ей знать. Впрочем, он полагается на рассудительность сестры в серьезных делах. И не ожидая ответа, подозвал дон Хуан слугу, повелев ему отнести потихоньку шпагу к донье Ане, потому что не хотелось ему, чтобы дома знали, куда он направляется. И с тем ушел.
Раздосадованная донья Исабель стала расспрашивать слугу, а тот возьми и скажи все, что ему удалось подслушать, да еще от себя прибавил, что-де, раз она разговаривала с доном Дьего, стало быть, ей нечего опасаться, ведь не захочет же дон Дьего огорчить ее. Зная, что брат уже ушел, донья Исабель очень встревожилась и решилась на поступок, на который может решиться только любящая женщина; она велела слуге позвать отца, так как собиралась про все ему рассказать, а еще запретила слуге, пока отец все не узнает, выносить из дому шпагу да еще наказала выведать место дуэли и ей сообщить. Слуга пообещал сделать все, как велено, но просил разрешить отнести шпагу, потому что, говор ил он, какая-нибудь шпага все равно сыщется, а его заподозрят в измене. Донья Исабель пообещала слуге, что на него не падет подозрений, сказав ему, что единственно чего она хочет, это осведомить отца. Слуга пошел за отцом, а меж тем донья Исабель так искусно обошлась со шпагой, что желавшему пустить ее в дело она уже никакой службы сослужить не могла. А когда слуга вернулся с доном Алонсо, она потихоньку передала слуге шпагу, чтобы тот отнес ее дону Хуану.
Когда донья Исабель рассказала отцу о случившемся, старик огорчился, потому что не знал, как избежать неприятности. В это самое время вошел взволнованный дон Санчо, вопрошая о местопребывании дона Хуана, снова рассказывая всем то, что они уже знали, сокрушаясь, что дон Дьего обвел его вокруг пальца. Пока же пребывали все в размышлении, появился слуга и сообщил, что хозяин взял шпагу и отослал его прочь, но что он следовал за ним вплоть до выхода из города, и ему показалось, что бывшие друзья направились к реке, но что дальше он не пошел, потому что могли его заметить. И тогда среди присутствующих было решено идти за ними.
А в это время дон Дьего и дон Хуан уже были за городом. И насколько один из них горел желанием сразиться, настолько другой желал мира, ссылаясь на дружбу. Но на все уговоры дон Хуан отвечал, что причиной его гнева как раз и является нанесенный их дружбе ущерб и что именно за это он и хочет проучить дона Дьего.
— Не бросайтесь словом «дружба», — заметил дон Дьего, — ибо, если бы это было правдой, не сочли бы вы намерения вашего друга, такого же, как вы, идальго, за обиду. Обратите взор на себя и вспомните о великодушии, потому что не тумань ваш взор раздражение, вы бы ясно узрели, что напрасно не верите моим дружеским чувствам, уверовав в свою невиновность.
И сказал тогда дон Хуан:
— Я признаю равенство, о котором вы говорите, но даже будь я ниже вас по рождению, меня все равно бы оскорбило ваше стремление провернуть подобное дело без моего ведома, ибо и дружба не дает друзьям права распоряжаться по своему усмотрению тем, что может иметь столь важные последствия. Ну, а если приходится прибегать к последнему способу доказательства правоты, каковою является дуэль, то тут уж всякие объяснения совершенно излишни.
И они взялись за шпаги, но после трех или, четырех выпадов шпага дона Хуана переломилась, чему причиной была изобретательность доньи Исабель, тем не менее владелец шпаги продолжал храбро сражаться. Тогда дон Дьего, отличавшийся — большей рассудительностью и старавшийся покончить эту историю миром, решил, что представился удобный случай, и сказал:
