Когда его машина въехала в высокие железные ворота усадьбы Кэллоуэев, Брайан понял, что совершил еще одну ошибку. Однако великолепный ландшафт, величественное озеро у подножия гор и величавый особняк в стиле Тюдор, построенный отцом в шестидесятые годы, возымели на Брайана магическое, успокаивающее действие. Но не было той единственной женщины, которую он мечтал встретить сейчас у порога родительского дома. Только сейчас, подъехав к дому и заглушив мотор машины, он осознал, что появился здесь впервые после смерти матери. Если бы только она была жива, она бы помогла ему разобраться во всем. Но не было больше на этом свете Джулии Кэллоуэй. Рука Брайана задрожала, когда он открыл дверцу машины и вышел на свежий теплый весенний воздух…
– Брайан?
Брайан чуть не выронил фарфоровую фигурку лебедя, которую рассматривал в гостиной. Это была любимая комната матери. Она любила сидеть у высокого стрельчатого окна, любуясь озером и покачиваясь в деревянном кресле-качалке ручной работы. Услышав знакомый голос, Брайан почувствовал, как у него по спине поползли мурашки.
– Привет, папа, – дрогнувшим голосом ответил Брайан. Он осторожно поставил хрупкую вещицу на место – на антикварный стол эпохи Людовика XIV, и обернулся.
На пороге стоял Фрэнк Кэллоуэй в рабочей коричневой робе, какие носят лесорубы или дровосеки, и в свободных брюках защитного цвета. Брайан заметил, что когда-то пепельные волосы отца теперь стали совсем белыми.
Отец, казалось, удивился неожиданному визиту сына и не решался подойти, чувствуя некоторую неловкость.
– Я и не знал, что ты приедешь. Почему не позвонил?
Опять неловкость. Брайан растерянно пробормотал:
– Я и сам не знал. Я… случайно… оказался поблизости.
– А-а, – кивнул отец неуверенно, окончательно растерявшись. – Я как раз собирался покопаться в моторе… знаешь, лодка что-то барахлит. Может, поможешь?
Брайан почувствовал облегчение. Отец вел себя так, как будто между ними ничего не произошло. Так бывало всегда. Никаких извинений и намеков. Пока все не повторялось снова.
– Конечно.
Брайан сидел на корме моторной лодки и подавал инструменты, точно так же, как тогда, когда ему было двенадцать лет, наблюдая, как отец тщательно, деталь за деталью, перебирает заглохший двигатель. Больше часа двое мужчин вежливо переговаривались о погоде, о том, как клюет рыба на озере, как управляется по хозяйству прислуга. Здесь Брайан допустил еще одну ошибку. На его вопрос, как идут дела в компании, отец ответил:
– Прекрасно, сынок. Прекрасно. – Фрэнк Кэллоуэй с волнением пытался запустить упрямый мотор, но снова ничего не вышло. Он вытер рукавом взмокшее от пота лицо. – Нам всегда нужна лишняя пара рук. Имей это в виду, если захочешь вернуться домой.
Брайан угрюмо сидел и не сводил глаз с двух уток, сновавших по поверхности воды в поисках еды.
– Я учту.
Фрэнк Кэллоуэй покосился на сына и улыбнулся.
– Ну вот и хорошо. Я думал, что ты опять на меня набросишься, как только я напомню тебе об этом.
– Я же пока не возвращаюсь. А за то, что до сих пор зовешь меня, спасибо. Похоже, ты обо мне еще иногда вспоминаешь. – Брайан старался говорить как можно спокойнее.
Отец принялся возиться с гаечным ключом.
– Черт побери, Брайан! Ты прекрасно знаешь, что ты мне не безразличен. Мысль о том, что ты убиваешь свою жизнь в этом мерзком, похожем на выгребную яму городе, приводит меня в отчаяние.
Брайан не ответил. Сейчас ему совсем не хотелось спорить с отцом.
Но Фрэнк Кэллоуэй не собирался отступать.
– Ну что там такого, чего ты не мог бы иметь здесь? Скажи. Чем плох хороший дом, свежий воздух, безопасные улицы, постоянная работа, стабильное будущее?
Брайан глубоко вздохнул, пытаясь справиться с волнением.
– Отец, почему ты возишься с этой лодкой?
Фрэнк Кэллоуэй нахмурился, не совсем понимая, к чему клонит сын.
– Потому, что ее надо починить.
– Нет, я хотел спросить, почему именно ты с ней возишься? Денег у тебя предостаточно, чтобы купить новую. С какой стати ты печешься на солнце, сбиваешь в мозоли руки, делаешь грязную работу, когда в этом нет необходимости?
Фрэнк поднял голову от мотора и посмотрел на Брайана.
– Потому что это моя лодка. И мне нравится с ней возиться.
Брайан кивнул.
– Правильно. А для меня Нью-Йорк – моя лодка.
– Не умничай, сынок. – Он схватил гаечный ключ и принялся снова копаться в моторе. – Это не одно и то же, сам знаешь.
– Я делаю то, что мне нравится. – Брайана удивляло то, что отец до сих пор не разразился бранью, как обычно, и не послал его к черту. Возможно, с годами старик стал мягче.
– Ну и чего ты добился этим чертовым актерством?
Брайана покоробил снисходительный тон отца.
– Я играю на Бродвее, а мои ребята прекрасно себя чувствуют.
– Твои ребята? – Фрэнк снова склонился над мотором. – У меня есть внуки, о которых я ничего не знаю?
– Да нет же, это мои ученики в школе. Они мне как дети.
Отец усмехнулся.
– Что ж, очень на тебя похоже. Ты скорее усыновишь целую шайку лоботрясов, чем найдешь хорошую женщину, осядешь и обзаведешься собственными ребятишками.
Брайан стиснул зубы.
– Я заведу семью, когда буду к этому готов, черт подери! Это тебя не касается.
Фрэнк прекратил возиться в моторе и посмотрел сыну в глаза.
– Сколько тебе лет, сынок?
– Тридцать два.
– Тридцать два, – повторил отец. – Время идет. Если ты вовремя не спохватишься, то не успеешь завести настоящую семью. У тебя уже есть на примете хорошая женщина?
Лицо Челси всплыло в памяти Брайана. Он зажмурился.
– Нет пока.
– Ну, может, тогда ты помнишь Дженнифер Стонтен, дочку Абнера Стонтена?
Брайан вспомнил, как Абнер и Фрэнк тщетно пытались сосватать его и Дженнифер еще со времен их ранней юности, когда они учились в школе.
– Да, помню.
– Дженнифер недавно вернулась домой. Отлично закончила колледж. Она звонила пару раз, спрашивала о тебе.
– Неужели? – Брайана, казалось, нисколько не заинтересовала новость. – Очень мило с ее стороны.
Фрэнк с громким стуком швырнул гаечный ключ на дно лодки.
– Сынок, пошли ты все это к черту, а? Почему бы тебе не стать таким же умницей, как твой брат Джеф? Черт возьми, мальчик мой, он исполняет обязанности исполнительного вице-президента, зарабатывает кругленькую шестизначную сумму, к тому же имеет солидные акции! Представляешь? Мне всегда казалось, что ты способнее его. Ты быстро сможешь освоить все эти чертовы операции и нормально устроить свою жизнь. Что тебя держит в Нью-Йорке?
Брайан не мог прямо ответить на этот вопрос. Спектакль? Пьеса не принесла ему ничего, кроме стресса и пустой суеты. Женщина? Нет, конечно, нет. Школа? Возможно. Чем больше он думал на эту тему, тем яснее понимал, что Нью-Йорк принес ему одни только страдания. Значит, отец был прав? Нет, ни в коем случае. Его подсознание отказывалось признавать то, что казалось почти очевидным.
Голос Фрэнка Кэллоуэя стал мягче.
– Брайан, почему бы тебе наконец не попытаться начать нормальную жизнь? Брось ты все, возвращайся сюда хотя бы на время и посмотри, что у тебя получится. Думаю, ты сам себе удивишься.
Брайан посмотрел на отца. Его карие глаза, казалось, осуждали и молили, отталкивали и притягивали одновременно. Интересно, думал Брайан, сможет ли он когда-нибудь войти в мир отца. Он всмотрелся в спокойную гладь озера и снова ощутил острую тоску по матери. Она бы сумела пролить свет на его запутанную жизнь.
– Ты бы хотел, чтобы я вернулся и начал все сначала, как если бы между нами ничего не случилось? – нерешительно спросил Брайан.
Фрэнк Кэллоуэй расхохотался:
– Не обманывай себя. Ведь на самом деле ты относишься ко мне не лучше, чем я к тебе. Я только не хочу, чтобы мой сын вот так, впустую, растрачивал свою жизнь.
Брайан вздохнул, не зная, как понимать отцовские слова. Хотел ли отец ему добра или просто стыдился того, что его сын – неудачник? Как бы то ни было, отец держал для него дверь открытой, пускай и на своих условиях. Сердце Брайана сжалось от отчаяния. Несколько секунд он молча смотрел на отца и внезапно почувствовал, как устал. Он не хотел уезжать из Нью-Йорка – оставалось еще много неоконченных дел, но не хотел он и возвращаться. Этот город стал для него городом разочарований. Дом же мог стать новым началом. Возможно, не такая уж плохая мысль – вернуться домой. Или это капитуляция?
– Я подумаю о твоем предложении и дам тебе знать.
Фрэнк Кэллоуэй удовлетворенно усмехнулся. Он с радостью примет вызов.
27
– Нет, ты видел, что они здесь пишут! – отшвырнув «Нью-Йорк таймс», Дино Кастис в негодовании откинулся на спинку кожаного кресла и принялся нервно выстукивать пальцами по подлокотникам. – «Бродвейское шоу «Точный удар» продолжает идти с неизменным триумфом!»
Тед Грейвс, личный бухгалтер Кастиса, покачал головой и с сочувствием поглядел на шефа.
