Оба молодых демона упорно смотрели в пол.
— Сколько времени у тебя не было женщин? — сердито спросил отец сына.
Лас удивленно посмотрел сначала на короля, потом на герцога. Причем здесь это, он не сразу понял.
Санти шевельнул губами, но промолчал, все так же не поднимая глаз.
— Считаешь? — ядовито осведомился Найири и вдруг рявкнул, — Я вопрос задал, щенок!
— Почти полгода, — угрюмо ответил сын.
— Почти полгода, — раздраженно повторил Повелитель, — Почти полгода! И ты полез к девчонке, зная, чем это кончится?!
Гнев на сына одержал верх над здравым смыслом и отец впервые в жизни по-настоящему ударил сына ладонью. От всей души. Не жалея. Забыв о том, что не хотел давать волю рукам. Сантилли, не ожидавший оплеухи, упал на пол, по пути снеся стул и ударившись головой об стол. Ласайента вскрикнул и бросился к Найири. Король стряхнул его руку, вцепившуюся в кафтан, и оттолкнул принца.
— Не мешай, — прикрикнул Повелитель на него, — Умней будет, паршивец.
Лас остался растерянно топтаться на месте. Он ожидал чего угодно, но никак не этого.
Сантилли мотнул гудящей головой и начал вставать. Мог бы и остаться на полу, отец никогда не будет бить лежащего, но заполучить славу трусливого подонка не хотелось. Заработал — получай.
— Наверняка, ты сдерживал себя, — Найири начал мерить комнату быстрыми шагами, наблюдая, как сын медленно, пошатываясь, выпрямляется, — А вы еще не каждую ночь вместе, особенно в последнее время. Так трудно было завести наложниц? — желчно спросил он.
— Я не хотел, — невнятно ответил герцог.
В голове звенело, а где-то внутри начала подниматься злость на отца. Умом он понимал, что тот прав, но душой мириться с этим не хотел. Хочешь наказать — накажи, но бить, последнее дело.
— Что? — король сделал вид, что не расслышал, — Что ты там мямлишь? Говори, как мужчина!
— Я не хотел! — громко ответил Сантилли, поднимая на отца дерзкие глаза, — Куда я этот табун дену?
Ах, так?! Найири хлестнул его тыльной стороной ладони по лицу, рассекая когтями бровь и щеку. Не больно, зато зрелищно. В самый раз для впечатлительных девиц, которые в это время судорожно переводят дыхание.
— Служанки по трактирам кончились? Или не хотят тебя больше обслуживать? — деланно удивился Найири и развел руками, — Чудеса!
Лас сжал кулаки, чтобы сдержаться и не броситься на помощь другу. Он еще никогда не видел Найири в бешенстве.
— Я не хотел заводить наложниц, — медленно повторил Санти, исподлобья глядя на отца, — Что здесь не понятно?
Найири размахнулся и отвесил сыну звонкую пощечину, разбившую ему губы и отбросившую герцога на пол. Натянутый, как струна, Ласайента стиснул руки в кулаки и невольно подался вперед.
— Учись разговаривать, щ-щенок!
Повелитель подошел к лежащему на спине сыну, подождал, пока тот, неуверенно переставляя руки по ковру, начнет вставать, и схватил его за подбородок, поднимая голову и заглядывая ему в глаза.
— Его берег? — язвительно спросил он, — Доберегся?
Найири резким движением отбросил Сантилли.
— Не смей! — не выдержал Лас, испугавшись, что Найири сейчас окончательно выйдет из себя, и бросился к другу.
Король поймал его за шиворот, принц попытался вывернуться, но его отбросили на диванчик.
— Сиди там, — жестко приказал Найири, сверкнув глазами.
Йёвалли вскочил, и тогда король не спеша расправил крылья, выразительно глядя на взъерошенного мальчишку. Лас облизнул пересохшие губы и медленно сел. Если сначала он приготовился позлорадствовать над Сантилли, потом испугался гнева Найири, то теперь он уже безумно боялся за окровавленного друга, стоящего на коленях посреди комнаты.
Сантилли, опираясь на руку, и начал медленно подниматься. Голова гудела и звенела, горело как в огне ухо. На их фоне бровь и щека казались несущественной мелочью. Отец не стал мелочиться, но за такие вещи раньше убивали. А то, что ты последний в роду, не дает тебе права так обращаться с женщиной.
— Тебе сколько лет? — жестко спросил Найири, подходя к нему и чувствуя, как напрягается Ласайента.
— Двести шестьдесят, — помедлив, ответил Сантилли, с трудом шевеля губами.
— Тебе больше двухсот лет и ты не знаешь, что бывает в подобных случаях? — снова удивился Найири, — Ты меня поражаешь.
— Я забыл, — глухо проговорил герцог, — Не подумал.
Найири ударил его еще раз по покрасневшему уху, рассекая кожу. Санти упал и снова упрямо начал подниматься, цепляясь за стол.
— Найири, — прошептал за его спиной Лас, — Хватит. Прошу тебя.
— Теперь не забудешь, — подвел итог беседе король.
— Да, — еле слышно ответил сын.
Слова давались с трудом. Если отец ударит еще раз, он так и останется валяться на ковре. Лучше бы сразу убил. Как смотреть в глаза другу, Сантилли не знал. Что он делал этой ночью? Что пришлось пережить любимой девушке? Он ничего не помнил, только бешенную страсть и безграничное наслаждение от обладания ею. Насладился….
Отец посмотрел на сына. Злость ушла так же внезапно, как и накатила, оставив вместо себя усталость и раскаяние. Вот только сожалений здесь не хватало! Щенок получил то, что заслужил, и жалеть его сейчас — последнее дело. Только испортить все можно.
Найири развернулся и вышел, хлопнув дверью. Лас бросился к Санти, который начал медленно заваливаться назад.
Выйдя в коридор, ашурт достал платок и на ходу вытер окровавленную руку. Хотелось вернуться обратно и проверить, что там с сыном. Какого дьявола он так разозлился? Но девочка не заслужила такого обращения. И самое страшное, что еще свежи воспоминания, разбуженные недавним разговором. Пусть младший задумается над тем, как и что он сделал. Но почему же тогда так тяжело на душе?
Найири затолкал платок в карман, толкнул дверь, спокойно прошел к своему месту и принялся за завтрак.
— Помирились? — спросил обеспокоенный Шонсаньери.
— Мирятся, — усмехнулся Найири, — Или я ничего не понимаю в демонах.
— Что ты сделал? — забеспокоился Андерс, лучше всех знавший друга.
— Устроил своему небольшую встряску. Сиди! — приказал он Шону, придавив его к месту тяжелым взглядом. Принц опустился и замер, не сводя с короля встревоженных глаз. Сразу вспомнился разговор на празднике, когда выяснилось, как король удалил памятную татуировку тигра. Сантилли корпел над ней несколько дней, тщательно прорисовывая детали. Йёвалли рисунок не понравился, слишком агрессивный, но ашурт лишь усмехался: «Пойдет».
Более опытный, Андерс, пробежав взглядом по Найири, разглядел капельки крови на манжете. Минуту он сидел, покусывая губы, потом бросил салфетку на стол и решительно встал.
