Караванщик молчал, не зная, что сказать. За всеми этими заботами последних дней…
Он просто потерял счет времени, все перемешалось в голове и… Конечно, Атен давно, еще в прошлом городе, подготовил для дочери сюрприз, но… Как же он мог забыть!
– Будет тебе подарок, будет, – поспешил он успокоить малышку. – Но завтра. Ведь на сегодня ты наказана, так?
– Так, – опустив голову на грудь, вздохнула девочка. – Но, папочка, хотя бы намекни, чего мне ждать?
– Тебе ведь самой тогда будет неинтересно.
– Ну… Наверное…
– Переставай-ка хмуриться… До завтра остается совсем чуть-чуть… Вот что, дочка, а как ты относишься к тому, чтобы мы устроили тебе праздник?
– Праздник? Как у детей в городе? Ой, папочка, это было бы здорово! – и она бросилась на шею отцу, на миг крепко-крепко прижалась к нему, затем быстро отстранилась и давай прыгать…
– Все, все, успокойся! Ну что за несносный ребенок! Ты ведь сломаешь повозку и тогда завтра вместо праздника придется допоздна ее чинить.
– Хорошо, только не сердись! – она быстро отползла в свой угол, закрылась по подбородок одеялами. – Видишь: я уже сплю!
– Вот и молодец… А скажи-ка мне, спящая царевна, – до него донесся задорный девчоночий смешок, – ты сегодня ела?
– Да, – та сладко потянулась, – даже если бы я забыла, Лина все равно меня б накормила. И обедом, и ужином. А потом оставила еще вот это, – она достала из-под подушки завернутый в тряпицу ломоть хлеба. – На случай, если я снова проголодаюсь.
– И славно, – караванщик вздохнул с нескрываемым облегчением, мысленно благодаря друзей за то, что они не забывают о малышке в те минуты, когда его самого всецело поглощают какие-то заботы.
– Лина говорила, что для тебя у нее тоже найдется кое-что вкусненькое. Ты зайди.
Сам-то, небось, ничего не ел. Ох, папочка, за тобой же глаз да глаз нужен, не то так голодным и останешься!
– Да уж, – вынужден был признать Атен.- Ну, раз Лина приглашала меня на ужин, пойду. Не гоже заставлять себя ждать. Спокойной ночи, дорогая. Сладких снов.
– Спокойной ночи, – девочка, приподнявшись, чмокнула отца в щеку и вновь забралась под одеяла.
Атен же выбрался наружу.
Оглядевшись вокруг, он убедился, что поддерживавшие покров столбы установлены достаточно надежно, чтобы выдержать тяжесть шатра и, в случае непогоды, навалившегося на него снега и ветра, проверил, не переливается ли огненная вода через край прочерченных по земле ручейков, грозя пожаром. Поняв, что все в порядке, он направился к стоявшей невдалеке повозке Лиса и Лины.
Караванщики сидели у костра. Лина готовила в тяжелом чугунном котле густую мясную кашу, а ее муж, устроившись рядом, закрыв глаза, наслаждался покоем и теплом. Сладковатый запах стряпни опьянял сильнее самого крепкого вина. Тихий шепот огня, не прекращавшийся ни на минуту, проникал в разум, обволакивая собой все мысли, заставляя их густеть, течь медленнее, шаг за шагом все ближе и ближе приближая к дремоте.
– Атен, иди к нам, – голос женщины заставил его вздрогнуть, так внезапно он прозвучал.
– Давай, старина, присаживайся, – поддержал ее муж. Приоткрыв на миг глаза он подвинулся, освобождая гостю место на покрывавших ледяное ложе толстых оленьих шкурах, а затем вновь погрузился в блаженную дрему.
– Что это вы здесь сидите? – опускаясь с ним рядом, спросил Атен.
– Да вот решили вспомнить оседлую жизнь, – проговорил помощник. – Мы и так все время проводим в повозке, к чему ютится в ней сейчас, когда есть возможность хоть на время покинуть этот крохотный мирок?
– Там дети спят, – тихо молвила Лина. – А нам хотелось поговорить за ужином о жизни, о дороге… – она погрузила длинную ложку в котел, чтобы все еще раз хорошенько перемешать, поддела чуть-чуть, на самом кончике каши, поднесла к губам, подула… – Ну, вот и готово, – и она потянулась за глиняными мисками, лежавшими на белом полотне, расстеленном чуть в стороне. – А вы что сидите сложа руки? Берите-ка ложки. Лис, нарежь хлеб, и давайте, наконец, поедим. …-Ты так поспешно глотаешь пищу, словно торопишься куда-то. О чем ты думаешь? – спустя какое-то время спросил хозяина каравана помощник.
– Завтра у Мати день рождения, – продолжая глядеть в миску.
– Уже! – Лина всплеснула руками. – Как быстро время пролетело! Я и не заметила, как прошел год…! Нет, Атен, ты уверен, что уже завтра? Как я могла забыть!
– Вот и я тоже забыл. Мати напомнила. И мне пришлось делать вид, что я просто готовлю ей сюрприз… Я обещал устроить праздник.
– А почему бы и нет? – муж с женой переглянулись. – Детишки давно не веселились, а тут у них будет повод. Да и, к тому же, мы все равно поставили шатер…
– Я напеку пирогов, – поддержала мужчин Лина. – Где-то у меня были замороженные фрукты… Одна из наших рабынь – бывшая повариха Хранителя. Думаю, она еще не забыла свое искусство.
– Значит, вы не против?
– Конечно, нет! И не вздумай сомневайся! Мы очень любим Мати и сделаем все, чтобы она была счастлива.
Но Атен продолжал хмуриться.
– Если утром она обнаружит, что Шамаш ушел, вряд ли у нас что-то получиться, – проговорил он.
– Ты не сказал ей ничего?
– Нет.
– Ну и правильно, – к немалому удивлению Атена, поддержали его караванщики. – К чему волновать ее раньше времени, зная, как она привязана к Хранителю?
– Будем надеяться, – Лина коснулась рукой его плеча, успокаивая, – что все будет в порядке.
– Ладно, спасибо вам, – хозяин каравана поднялся. – Пойду… – и он поспешно зашагал прочь, словно боясь услышать один из тех вопросов, на который у него не было и не могло быть ответа.
Глава 8.
Уже далеко за полночь, сменив дозорных и осмотрев с горизонта до горизонта бескрайние серо-серебристые покрова пустыни, сверкавшие в бледном свете луны, Атен вернулся в шатер.
Подойдя к ближайшему костру, он снял рукавицы, расстегнул полушубок и, вытянув вперед руки, замер, впитывая сладкие волны тепла. Грудь ровно вздымалась, глаза задумчиво глядели на огонь, околдованные его загадочным танцем… В какой-то миг караванщику показалось, что трепещущая пелена пламени всколыхнулась, распахнулась, словно створки врат, открывая пред взором безграничные просторы земли… …Он летел над снежной пустыней – легко, быстро, как на крыльях сильного ветра.
Внизу расстилались снежные покровы, испещренные морщинами караванными тропами.
Земля казалась старой усталой женщиной, годы исполнения мечты, счастья и радости которой остались далеко позади. Но из ее грустных подернутых тусклой дымкой глаз не ушла надежда. И в них было что-то еще – тонкое, неуловимое, с трудом различимое… Это были глаза матери, которая, в страхе за своего ребенка, ищет способ заглянуть в далекое грядущие, стремясь помочь нежно любимому чаду провести дороги жизни так, чтобы обойти все беды и невзгоды, но не упустить ни мига счастья.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
