— Откуда про такую делянку узнал? — удивился Челбогашев.
— Да я ж от Думанского ни на шаг не отрывался, а он сюда только и ходит. Тут такие тузы с девочками отдыхают! Номера, марафет — все развлечения по высшему разряду. Ну, убедились теперь? И Таран вон подтвердил.
— Хрен знает! Недавно появилось — не слыхал я раньше такой конторы, — огрызнулся обиженный Таран.
«Значит, я не ошибся — этот роковой дом и есть мансуровское владение! — Викентий Алексеевич содрогнулся. — Только бы письмо дошло до Семенова! Что-то он медлит…»
Где-то возле Сенной в оживленной городской сутолоке возок попал «в плен» к газетным разносчикам. Каждый такой шустрый мальчуган во что бы то ни стало хотел всучить всякому прохожему и проезжему свой «бойкий» товар. Чтобы не тратить драгоценное время попусту, раздраженному вознице Тарану пришлось с руганью придержать лошадей, чтобы «Кесарев»-Думанский смог выхватить у самого шустрого маленького торговца первую попавшуюся газету. Брошенный гривенник тот умудрился поймать на лету. Теперь дорога была свободна, а Викентий Алексеевич нежданно получил возможность ознакомиться с последними столичными новостями.
Думанский развернул газету — в руках у него оказался свежий номер «Петербургских новостей». На первой странице красовался жирный, лоснящийся от типографской краски заголовок: «Ошеломительная сенсация в Цирке Чинизелли». Движимый любопытством, Думанский принялся читать.
Подлинная сенсация, которая произошла в известнейшем столичном цирке, волнует умы всех жителей Петербурга. Обезьяна, участвующая в комических номерах, вдруг начала осенять себя крестным знамением, причем совершенно правильно — в полном соответствии с церковной традицией. Данный феномен сперва объяснили талантом обезьян к подражательству, так как недавно имело место освящение цирка согласно всем православным канонам, и умные животные получили возможность наблюдать Богослужение во всех подробностях. Но на этом дело не закончилось. Один из служителей цирка шутки ради дал обезьяне Евангелие. Та же, дотоле находящая удовольствие только в раздирании книг, бережно открыла и принялась читать Святое Благовествование, старательно шевеля губами и крестясь именно тогда, когда это требуется по православому уставу. Посмотреть на такое «чудо» приходят целые толпы обывателей всех сословий. Ни у кого из очевидцев сего не остается сомнений — обезьяна понимает все до последнего слова и произнести священный текст, как положено, ей мешает лишь то, что она лишена дара речи.
Но это далеко не все «чудеса в решете». Попугаи вдруг начали истово, нараспев читать молитвы. Все до единого служители цирка клянутся, что птиц никто этому не учил! Факт, однако, остается фактом — цирковые попугаи, до недавнего времени произносившие лишь скудный набор слов, читают наизусть «Отче наш» и, что всех приводит в изумление, даже никео-цареградский «Символ веры».
Что-то будет дальше? Остается лишь ожидать в скором будущем Апокалипсиса, раз даже бессловесные твари обратились к глаголу Святого Писания и Божественному покровительству. Не исключено, что мы станем еще свидетелями и других явлений, свидетельствующих о грядущем скором конце света.
— Это уж вовсе ни на что не похоже! — в сердцах воскликнул Думанский, переворачивая газетную страницу. — Такого и помыслить невозможно — священную книгу в грязные обезьяньи лапы! Да я бы за такое в Сибирь без промедления! Хотя кто я нынче такой, чтобы судить других? Бандит Кесарев, водящий дружбу с крамольниками… Не судите, да не судимы будете.
Он принялся было просматривать газетные заголовки дальше, желая вернуть себе присутствие духа. Очередной заголовок, бросившийся ему в глаза, сообщал: «Германское грузовое судно „Святой Валентин“ с благотворительным грузом Армии спасения, скованный русскими льдами, остался зимовать на Фонтанке». Викентий Алексеевич перевернул без интереса еще несколько листов и хотел было уже совсем забросить газету, но едва наткнулся на знакомое имя, как у него перед глазами будто разорвалась бомба. Это было не что иное, как некролог Элен Думанской.
Супруга известного адвоката Викентия Думанского погибла в результате покушения. Сам адвокат Думанский остался жив благодаря вмешательству Провидения, а также потому, что мадам Думанская закрыла его собой, явив подлинный пример героизма и супружеского самопожертвования.
Покушение имело место на прошлой неделе возле Михайловского театра, объектом злонамеренного нападения был сам господин Думанский. Как он сообщил нашему корреспонденту, это далеко не первое нападение на него. Такова цена его кристальной честности и неподкупности адвоката. На вопрос о дальнейших планах известный адвокат ответил, что, покончив с неотложными делами, отправляется за границу для поправки здоровья. Впрочем, он глубоко скорбит о потере любимой супруги и так потрясен, что намерен остаться за границей навсегда.
«Здесь все напоминает мне о любимой жене, — признался сам Думанский. — Петербург без нее стал невыносим для меня».
Согласно непроверенным слухам, господин Думанский заказал в Англии специальную карету-сейф, из тех, которые используются исключительно для перевозки крупных сумм денег…
Между тем опознан и труп нападавшего: им оказался суфлер и костюмер, некогда служивший в Александрийском театре, Спиридон Тюльпанов, уволенный за пьянство и крамольные высказывания. Также его неоднократно видели в обществе социалистов-революционеров, многие из которых разыскиваются полицией. Но подлинным организатором сего злодеяния является некий Кесарев, против которого господин Думанский выступал на последнем судебном процессе. Все, кто видел преступника в последние дни или располагает сведениями о его местоположении, должны сообщить в полицейское управление.
Думанский взглянул на фотографический снимок разыскиваемого, занимавший собой едва ли не четверть страницы. На Викентия Алексеевича смотрело его нынешнее лицо.
«О Господи, за что ты посылаешь мне такие испытания! — мысленно возопил он. — Если бы я мог содрать с себя эту богомерзкую харю, сделал бы это без промедления. А тут и мое тело еще собирается сбежать за границу. Ищи его потом!»
— Ого! Это ж никак ты, братан, — послышался из-за плеча невеселый голос заглянувшего в газету «Митрия». — Да, не фартит тебе что-то — теперь еще глубже на дно залечь придется. Спичке Царствие Небесное — он хоть и не нашего поля ягода был, все с политикой знался, но ведь жизни не пожалел человек. Мог бы по блатному закону уйти: «Умри ты сегодня, а я завтра», так не вышло… А законник-то этот, адвокат твой, живучий оказался, гнида.
…Наконец остановились саженях в ста от назначенного места.
— Рановато приехали! — заметил кто-то. — Ждать теперь не меньше часа. Эх! Знать бы — картишки с собой захватили бы… И чего теперь делать — в кулак свистеть да ногами притопывать?
Вместо ответа Таран вытащил из кармана пистолет и принялся палить по чайкам и воронам. Воздух наполнился грохотом, пороховой гарью, летящими отовсюду птичьими перьями. Несколько окровавленных тушек свалилось на землю, одна птица пыталась спастись, ковыляя по земле и волоча за собой перебитое крыло. Рыжий добил ее двумя выстрелами, следующим сбив с самой верхушки дерева птичье гнездо. Омерзительнее всего Думанскому показалась его идиотически-торжествующая физиономия с бессмысленными глазами и ртом, растянутым от уха до уха. Но бандиту этой «охотничьей» забавы было недостаточно. Он принялся преследовать оставшихся птиц с громким смехом, более напоминающим конское ржание.
— Да прекратите же, наконец! Что за дешевый балаган? — не выдержал Думанский. — Спугнешь жертву и провалишь всю операцию.
— Верно, скор ты чересчур на руку, — поддержал его Дмитрий. — Да и маслята денег стоят. Они нам на дело дадены, а не на забаву.
— А вы что — девки, барышни кисейные, кровянки испугались?! Уж больно нежно себя несете — боитесь расплескать. Медвежья болезнь со страху, што ль, напала?! «Я никого не ем»? Отвали, не замай! Гимназеры хилые — не мешайте душе радоваться!!! Да вам не на дело ходить, а в перине на клопов охотиться! В штаны уже наложили, маменькины сынки? Налет — дело фартовое, а фарт, он кислых не любит. Весело ж надо, на кураже!
— Что вы все декаденствуете, глупости какие-то выдумываете! Перестаньте, прикусите язык, оставьте ваше краснобайство для присяжных, — с брезгливостью аристократа-правоведа, неожиданно даже для себя самого перебил ухаря «Кесарев». — Подобные высказывания с головой выдают ваше происхождение из самых низов общества… — Но тут же опамятовал, поспешил хоть как-то оговориться, исправить вырвавшееся: — Впрочем, извините за наставления… А вы, Таран, правы: надо жить разом, одним порывом! — И, виновато оглянувшись на «слушателей», продолжал: — Но я ведь пекусь о нашей безопасности. Вы человек вспыльчивый, вам следует взять себя в руки…
