все, Ярослава, вот и все…
Разворачиваюсь на пятках и бегу прочь от Тургуна, не оборачиваясь, не обращая внимания на дикую боль в ноге, сердцу больнее, душа в клочья.
Опять не нужна.
Снова во мне видят все, что угодно, но не меня.
Боже…
Я что, проклята?!
Захлопываю за собой дверь, дрожу, все еще разгоряченная мужскими ласками, и какая-то часть меня хочет броситься обратно и вымаливать эту ласку, чтобы продолжил, чтобы взял меня, сделал своей пусть на мгновения, пусть ненадолго.
Но другая я ревет белугой, потому что это обман. Потому что гордость уже не позволит. Я и так на эмоциях открыла все, что было тайной даже для меня.
Глупая. Наивная. Девчонка.
Без шансов. Почему мне показалось, что между нами что-то есть?! Гун никогда не будет моим. Он не со мной. Он с призраками прошлого, которые поглотили его и сделали одержимым местью.
Падаю на кровать и вою в подушку, сминая в руках покрывало.
Не знаю, сколько времени так лежу, пока, наконец, не чувствую ласку в волосах, нежную, так напоминающую материнскую.
Поднимаю голову и сквозь застилающие глаза слезы вижу Рению, сидящую рядом. Скольжу взглядом по добродушному лицу, испещренному множеством морщинок, замечаю в старческих глазах слезы.
– Ну тише, кыз, тише…
Стоит женщине произнести эти слова, как я бросаюсь на ее колени, утыкаюсь в них лбом и шепчу:
– Я ему не нужна. Не нужна…
– Ты слишком молода, милая, горяча, поплачь, тебе полегчает.
– Он сказал, что отпустит меня. Сказал, что Айдарова посадили…
– Успокойся. Дай Гуну время. Он слишком долго шел к своей цели. Палач уничтожает своего врага, рушит его мир по кирпичику, взрывая и лишая… Он ждал этого целую жизнь... Прислушайся к старухе. Молодость порывиста, а иногда нужно иметь силу, чтобы отпустить...
– А я, Рения, как же я? Тоже всего лишь кирпичик в его агонии мести?!
Внезапно с силой сжимаю сухие руки женщины.
– Скажи мне, что значит “Алаайа”? Прошу тебя. Так звали его любимую, да? На которую я похожа, которую он потерял?!
Отрицательно качает головой.
– А что тогда?!
– Переводов много, я не знаю, почему он так тебя зовет… Это слово обозначает многое. Говорят, оно приносит счастье его владельцу. Что значит для Гуна, я не знаю…
– А может, и ничего не значит, ведь так? Это нечестно! Нечестно! За что?! За что мне это?! Сначала отец не видел меня, теперь и мужчина, которого, которого я… полюбила…
– Ох… девочка моя…
Рения обнимает меня за плечи и целует в макушку.
– Дай ему время. Мужчинам часто нужно понять себя. Я помогу тебе собраться. Уходи отсюда.
Поднимает мое лицо и смотрит прямо в душу.
– Если ты для него что-то значишь, он придет за тобой… Такие, как Тургун, свое из-под земли достать могут. Уходи. Поверь старухе.
– Он сказал, что не нужна ему больше. Все ради мести…
Поднимает руку и заставляет замолчать.
– Время, кыз, величайший судья. Терпение, девочка, это благодать. На все воля Всевышнего… Гун придет, если такова его судьба, раненое сердце исцеляет только чистая любовь и лучик доброты…
Киваю, хотя не совсем понимаю слова женщины. Не знаю, права ли она. Иду в ванную и умываюсь, один раз, второй, третий, холодные капли смешиваются со слезами, долго держу руки под струей, до онемевших пальцев.
В груди, там, где сердце, жжет. Сильно. Но в какой-то момент чувства просто исчезают. Может, так сказывается откат от переживаний.
Странно. Меня отпускают, но я не хочу уходить. Отмахиваюсь от глупых мыслей и заставляю себя улыбнуться. Получается не слишком хорошо. Наконец, выхожу в спальню.
Не глядя надеваю первое, что попадает под руку.
– Давай помогу собрать твои вещи.
– Не нужно. Я не возьму ничего.
Вскидывает брови в удивлении.
– Но как же? Все специально для тебя куплено и…
– Не хочу. Не возьму, чтобы ничего не напоминало о нем.
И стоит только отвернуться, как я слышу тихий шепот за спиной:
– Может, и правильно, что твои вещи остаются здесь…
Резко разворачиваюсь и заглядываю в теплые кофейные глаза. За время, которое я провела в своем странном плену, эта женщина стала мне кем-то вроде доброй бабушки, которая направляет и учит всем житейским премудростям.
– Я никогда не забуду рецепт твоего кус-куса, Рения.
Пытаюсь улыбнуться, а губы дрожат. Старушка обнимает меня крепкими руками.
– Все будет хорошо. На все воля Всевышнего. Твое придет к тебе, а чужое твоим никогда не станет. Мактуб. Так записано.
Моргаю часто, чтобы отогнать слезы.
– Я провожу тебя, милая.
Спускается со мной, держу женщину под руку. Хотя ей не нужна помощь. Рения быстра и здорова, но мне самой нужно держаться за кого-то, просто чтобы не упасть в глубину своего сознания, не почувствовать, как же мне больно сейчас.
Я мечтала освободиться.
Вот и мечты сбываются. Я свободна от Монгола. Вышла из-под варварского ига. Но мне нестерпимо хочется остаться.
Парадокс. Я бежала от него, чуть не погибла, а стоило ему отпустить, как поняла, что хочу остаться.
Стоит спустится в холл, как я замираю, еще сильнее сжав руку женщины, ищу поддержки и в ответ Рения накрывает мою ладонь своей.
А я прирастаю к земле, внутренне чувствую, что что-то не так…
Монгол стоит ко мне спиной. Все такой же высокий, мощный. Широкоплечий. Волосы стянуты в узел на затылке, поворачивает голову в нашу сторону, демонстрируя короткостриженый висок с тату.
Теперь я знаю, что это клеймо, показывающее принадлежность к определенной касте. Лучший из себе подобных. Палач, Каратель. Впитываю в себя его резкий профиль и губы, сжатые в линию.
Замираю на месте. Не дышу и только благодаря движению замечаю, что Монгол не один.
В кресле рядом с камином незнакомец. Мужчина, одетый в идеальный костюм, сидит в расслабленной позе, закинув мощную ногу на свое колено, держит в крупных красивых пальцах хрустальный бокал и внимательными антрацитовыми глазами наблюдает за мной.
Замечаю, как на широком запястье поблескивает платиновый диск премиальных часов. И во всей его позе, в посадке головы, в том, как слегка откинут подбородок, отслеживается его принадлежность к власть имущим.
Первое впечатление кричит о том, что передо мной человек, привыкший править. Внезапно холодок бежит вдоль спины, потому что это лицо мне кажется смутно знакомым, словно видела его по телевизору.
Делает глоток и салютует мне бокалом. Демонстрируя какую-то холодную отстраненность. Мне кажется, что пространство сейчас звенит от тяжелой энергетики опасности, которая витает в воздухе.
Здесь словно два хищника притаились. И мироздание просто не выдерживает подобного натиска.
Хриплый голос наполнен острыми нотками, ранящими меня обидной фразой:
– А вот и невеста Айдарова…
– Уже нет.
Отвечаю, задрав голову, отчаянно пытаясь быть сильной и противостоять незнакомой подчиняющей энергетике.
– Как интересно, Гун. Скучно тебе с ней явно не было.
Прищуривает глаза, и я впадаю в ступор.
