не хочу быть пленницей, Гун. Ты ведь не можешь держать меня здесь вечно.
– Почему же? Ты – моя. По всем традициям.
Отвечает спокойно, пока большой палец мягко гладит кожу. Просто касание, а у меня все вспыхивает, мурашит. И огромных усилий стоит не потерять разум.
– Это твои традиции! Не мои. Я свободный человек, а ты меня похитил, у нас в законодательстве за такое статья есть.
Раздвигает четко очерченные губы, демонстрирует белоснежный ровный ряд зубов. Этой улыбкой можно стрелять на поражение в глупых девчонок.
– Умненькая малышка…
Подмигивает. Контрольный выстрел и сердце в груди волчком биться начинает. Почему он настолько наглый и привлекательный, невыносимый, но вместе с тем глаз оторвать от него не могу?!
Резко подается вперед, нападает с такой силой, что у меня голова кружится, теряюсь в водовороте чувств, пока умелые руки прижимают моё тонкое тело к своему, а пальцы проникают под лиф топа, гладят, ласкают так нагло и невыносимо. Пропуская импульсы возбуждения по всему телу.
– Алаайа… – хриплый шепот.
Воздуха не хватает, его рот слишком алчный, он пожирает мои всхлипы, а затем вторая рука опускается на пояс моих шаровар.
Еще секунда и меня разложат прямо на этой софе!
Мысль ударяет в виски, неправильно все это. Не хочу так, он просто использует и возьмет, а затем вытрет об меня ноги и пойдет дальше.
– Прекрати… Хватит!
Шиплю дикой кошкой.
Отпускает меня, смотрит внимательно в мои глаза.
– Я не хочу быть орудием мести. Не хочу, чтобы мой мужчина взял меня только потому, чтобы исполнить свою месть. Скажи, что хочешь именно меня! Что хочешь меня не как невесту Айдарова, а как Ярославу! Просто как девушку, к которой у тебя чувство, похоть, да все, что угодно! Скажи, что просто хочешь меня, Гун!
В глазах щиплет от слез. Но мужчина, нависающий надо мной, молчит. Не отвечает.
– Прошу, скажи, что хочешь именно меня.
Прищуривается. Глаза полыхают. Там жажда, похоть, огонь, в котором я хочу гореть, но я не готова быть разовой подстилкой.
– Почему ты называешь меня Алаайа?! Это что-то значит?! Ответь мне!
– Много вопросов, Ярослава.
Чеканит ответ и встает. Освобождает меня от тяжести своего тела, и я встаю вслед за ним, сжимая на груди порванный лиф.
Когда он его разорвал?! В горячке я даже и не заметила…
На мгновение бросаю взгляд на старинный трехстворчатый сервант с зеркальной задней стеной.
Оттуда на меня смотрит кто угодно, только не я.
Растрепанная девушка со скрещенными на груди руками, прикрывающая свою наготу, с пылающими щеками и горячечным взглядом голубых глаз. С ярко-алыми искусанными губами.
Я выгляжу как распробованная девица легкого поведения.
Отворачиваюсь и упираю взгляд в спину огромного мужчины.
– Я сдержу слово, которое ты от меня ждешь, Ярослава, – проговаривает глухо.
И такой холод от него идет, что сердце сковывает изморозью.
– Почему никто не хочет видеть во мне меня?!
Обида переполняет и вопрос со всхлипом срывается с губ.
Мужская спина каменеет, но это хорошо, что он не смотрит на меня. Слова сами слетают с губ.
– Знаешь, это больно, когда тебя не замечают, когда ты становишься никем. Только потому, что напоминаешь. Для тебя я инструмент возмездия, а для отца свидетельство его боли…
– Ярослава…
Отмахиваюсь от предупреждения в его голосе.
– Мой отец до безумия любил маму, мы были счастливой семьей. Я помню, каково это, сидеть на коленях папы, пока он читает мне очередную сказку, а мама готовит ужин, подпевая хиту, что крутят по радио. Я была счастливым ребенком. Меня любили. Отец много работал, приходил поздно, но почти всегда успевал поцеловать меня перед сном. Я знаю, что такое любовь, Гун! И я знаю, как это горько, когда она уходит из твоей жизни…
– Прекрати, Ярослава. Пока не поздно. Уйди отсюда в своею комнату!
Приглушенный рык зверя должен предостеречь, но я уже не могу остановиться. Слезы текут по щекам.
Понимание оглушает. Я полюбила этого мужчину. С первой секунды, как увидела черного всадника Апокалипсиса, устроившего ад в день моей свадьбы, пришедшего по мою душу.
Я полюбила.
А он?!
Что я значу для него?!
Ничего.
Лишь инструмент для исполнения своих целей.
– Так вот, Монгол. Однажды моей мамы не стало. И я знаю, что можно настолько сильно любить человека, что когда ты его теряешь, ты не можешь смотреть на собственную дочь, потому что в ней видишь иные черты. Отпусти свое прошлое! Посмотри на меня! Ты ведь хочешь меня, ведь должны же быть у тебя чувства?! Неужели не видишь, как я люблю…
– Ярослава!
Рявкает так сильно и оборачивается ко мне, глаза у него полыхают страшным светом, безумием раненого зверя.
Стою ни жива ни мертва. Ток крови пульсирует в горле. Мне дышать сложно. Перед глазами мушки прыгают, и комната ходит ходуном.
Может, я в шаге от обморока? Не знаю. Не справляется моя психика со всем тем, что обрушилось на меня с силой, сметающей все на своем пути.
– Просто скажи, что я нужна тебе.
Сжимает зубы так сильно, что желваки на щеках ходуном ходят.
– Я не по отношением, малышка.
Отвечает так, что кажется, выстреливает мне прямо в сердце.
Дышать перестаю, ощущаю себя соринкой, маленькой песчинкой, попавшей в пламя безысходности, сжигающее дотла.
– Ты только что растоптал то, что могло зародиться между нами, – очередная правда срывается с губ.
Молчит, а затем оглушает:
– Я отпущу тебя, Ярослава. Айдаров арестован, ему вменяется крупная растрата государственных средств, – слегка кривит губы, – для начала. Мурат находится под следствием, думаю, в ближайшие годы ему будет, мягко говоря, не до тебя.
Гун выговаривает свою мысль четко, но от меня все равно ускользает суть.
– Что?! О чем ты?!
– Ты свободна.
Фраза напоминает взрыв. У меня в шоке рот распахивается, смотрю на него, не моргаю даже, не дышу. В то время как Гун рассматривает меня тягучим темным взглядом. Лицо – маска, и что скрыто за ней, я не знаю.
– Я не понимаю… Ты отпускаешь?!
На мгновение прикрывает веки и блики от огня играют с воображением злую шутку, кажется, что у него желваки на щеках дергаются, но, когда Монгол вновь смотрит на меня, понимаю – показалось.
– Свободна… – повторяю отупело как-то, мир рушится.
– Видишь, как я и говорил. Не стоит совершать бездумных поступков. Достаточно подождать. Терпение, Алаайа. Это все, что нужно, для достижения цели.
Глава 26
Я так хотела избавиться от кандалов, скрыться, сбежать, освободиться, и вот, когда свобода так близка, у меня помутнение и крик души, потому что на одно мгновение показалось, что она мне не нужна.
Мотаю головой, словно мысли хочу отбросить в сторону. Страшно, что есть вероятность, что мое сердце остается в руках этого бездушного мужчины, которому месть застила взор.
Вот и
