- А вы, оказывается, темпераментны. И здоровый авантюризм в вас присутствует. Странно, что поначалу я этого не заметил.
- Я и сама этого не замечала, - призналась Соня, - но, видимо, кровь деда во мне таки пробудилась. Хотя некая баронесса Толстая намекала, что до Еремея Астахова мне далеко.
- Вы помянули, случаем, не "Вечную Татьяну"?
Соня скосила глаз на Тредиаковского и невинно поинтересовалась:
- Скажите, Григорий Алексеевич, а как к вам относится Римский Папа?
Он расхохотался, обнажив ровные, без изъянов, белые зубы.
- Вам, Софья Николаевна, палец в рот не клади. Но мы отвлеклись. А между тем, вы так и не сказали, согласны или нет жить в моем номере?
Соня слегка пожала плечами.
- Наверно, у меня нет выбора?
- Почему же нет, - есть. Попробовать снять где-нибудь на окраине Дежансона квартиру и наплести с три короба хозяйке, что какие-то негодяи украли ваши документы, но на днях вы непременно выправите себе новые.
- Пойдемте! - Соня тряхнула головой, словно отгоняя прочь всяческие сомнения, и решительно встала, пообещав себе, что больше не даст Тредиаковскому повода для насмешек.
- Теперь, Софья Николаевна, вы торопитесь, - мягко пожурил её Григорий. - Как говаривал мой батюшка, дай справиться и нам будут кланяться. Для начала мы с вами зайдем по одному адресу, где нам сделают надежные документы. Потом в магазине мы купим вам чемодан, куда запихнем несколько глиняных шедевров местных умельцев...
- Но зачем? - изумилась Соня.
- Затем, чтобы он был достаточно тяжел и не вызвал подозрений у гостиничных слуг, которые будут затаскивать его к нам в номер. Последнее дело у нас окажется самым трудным: найти для вас горничную. Ведь неизвестно, как скоро нам удастся вызволить вашу Агриппину, а вы, как знатная женщина, не должны обходиться без служанки.
- Ну уж в этом я не вижу особых трудностей, - хмыкнула Соня. - Коли тут есть служанки, то и нанять их, наверное, можно!
- Нанять-то мы наймем, но сможете вы сыграть мою жену так, чтобы не вызвать у неё подозрений?
- Наверное, смогу, - неуверенно проговорила Соня.
- То-то и оно, что наверное. А ежели она на службе у вашего знакомца Флоримона? Донесет ему, де, пара остановилась в "Золотом льве", весьма подозрительная, поскольку и не пара вовсе, а так парой прикидываются.
- Но я не знаю, как ведут себя молодые семейные пары! - с досадой выкрикнула Соня.
На самом же деле она просто нервничала. Уже давно все в её жизни шло не так, как задумывалось. Иными словами, шло наперекосяк. Получалось, что она сбежала из-под опеки брата, чтобы позволить давить на себя обстоятельствам.
Григорий явно чего-то не договаривал, и от того княжна чувствовала себя как бы используемой им втемную. То есть, он не просто помогал ей, потому что она - соотечественница или хорошая знакомая, а потому, что их интересы вроде бы совпадали. Получалось, что у неё всего два выхода: либо поверить Тредиаковскому, подчиниться и делать все по его подсказке или не верить и тогда подвергать сомнению каждое произнесенное им слово, а, значит, не иметь покоя и самой.
В общем, она решила испробовать первый выход. Как говорится, бог не выдаст, свинья не съест! Подвергать ежеминутному сомнению свою единственную надежду казалось просто неразумным. Даже если Тредиаковский преследует какую-то свою цель, пусть, Соня поможет ему, а уж там и он поможет ей!
Но, при всем, при том удивляться ей пришлось ещё не раз.
"По одному адресу" - оказалось в неприметном домишке на окраине Дежансона, противоположной той, с которой в город во второй раз входила княжна.
Вначале Григорий, извинившись, оставил её одну на улице, а потом вышла какая-то молодая женщина с худощавым неприметным лицом и позвала её в дом.
- Полет, - представилась она, - меня попросили развлекать вас, пока наши мужья поговорят о своих делах.
Она улыбнулась и улыбка словно по-новому осветила её лицо; небольшие, миндалевидные глаза её засияли, а бледные губы хоть и не стали казаться ярче, но как-то гармонично дополнили её милую улыбку.
"Так вот каков он, шарм французских женщин", - подумала Соня, проникаясь к Полет симпатией. - Открытая улыбка, ясные глаза, приветливость и отсутствие всяческой церемонности".
- Мужчины - нестареющие мальчишки, - продолжала та, подмигивая Соне, будто они были двумя заговорщицами. - Обожают всяческие тайны, и уединяются, чтобы поговорить о них, и принимают всяческие меры предосторожности, будто мы непременно захотим их подслушать. А мы станем делать вид, что относимся к этому очень серьезно.
Княжна просидела с Полет больше часа, но время пролетело так быстро, что когда наконец появился Тредиаковский и сообщил, что все в порядке, Соня почувствовала даже некое разочарование. У неё в жизни было так мало подруг, но с Полет она могла бы подружиться.
Потом они с Григорием зашли в магазин, где Соня купила ещё кое-какую одежду, а оставшееся в огромном чемодане пространство заполнили весьма уродливые кружки и кубки, толстые Венеры и пузатые Аполлоны. То, мимо чего прежде Софья проходила, не обращая внимания. Но Григорий оказался прав: после упаковки этих глиняных уродцев чемодан так потяжелел, что наверх в комнаты его тащили двое слуг, пыхтя и отдуваясь.
- Я переговорил с метрдотелем "Золотого льва", - сказал Григорий Соне, когда дал слугам по монетке и отпустил их; когда он это успел, для княжны оказалось загадкой., - сейчас он пришлет вам горничную, которая поможет разобрать чемодан.
- Тогда мне надо будет вынуть из него этих глиняных уродцев, заторопилась Соня.
- Ни в коем случае! - воскликнул Тредиаковский. - Эти, как вы говорите, уродцы тоже сыграют на ваш образ - недалекой русской аристократки, капризной и вздорной. Это будет ваш первый экзамен. Прошу вас, не стесняйтесь, и обращайтесь со мной самым беззастенчивым образом.
- Но я не смогу!
- Поздно. Слышите, ваша горничная уже подходит к двери.
Отчего-то Соня на него разозлилась. Почему ему понадобилось делать её именно недалекой. Даже играть роль женщины неприятной княжне не хотелось, но, как она сама сказала, у неё не было выбора.
Горничная оказалась этакой молоденькой кошечкой, расторопной и понятливой. По тому, как она взглянула на Григория, как дернула плечиком и будто невзначай провела по тонкой талии, было понятно, что она привыкла к вниманию мужчин.
Впрочем, все это проделала она ловко, как бы мимоходом, и если бы Соня за нею не наблюдала, то, наверное, будучи и в самом деле такой стервой, какой старалась казаться, она этого попросту бы не заметила.
- Мадам, меня звать Иветта, и меня прислали вам помочь. Не подскажите, что я могу сделать для вас в первую очередь.
- Разобрать чемодан, - Соня ткнула в него пальцем, со стоном падая в кресло; она тут же явно перестала замечать Иветту и капризно протянула Григорию. - Дорогой, налей мне воды, у меня страшно болит голова!
- Давайте я налью, - вызвалась Иветта.
- Вы, душенька, занимайтесь тем, чем я сказала, - холодно отпарировала Соня. - А потом вы приготовите мне ванну. Имейте в виду, я не люблю горячую воду!
- Хорошо, мадам, я все поняла, мадам, - засуетилась Иветта, открывая чемодан и со стуком извлекая на свет глиняные фигуры.
- Дорогой! - с нажимом повторила Софья, и любой услышал бы в её голосе нотки надвигающейся истерики. - Кажется, я просила у тебя воды.
- Да, любимая, минуточку!
Теперь засуетился и Тредиаковский.
- Ты давно бы мог это сделать, если бы не пялился на прислугу! гневно фыркнула она, едва пригубив бокал. - Что ты находишь в этих безмозглых вульгарных созданиях?
Услышав такое, Иветта на мгновение даже перестала разбирать чемодан. Наверное, будь её воля, она высказала бы этой истеричке, кто из них безмозглый! И все полчаса, что она пробыла в номере, девушка старалась не смотреть на госпожу, чтобы та не прочла в её глазах всего того, что Иветта думала о таких вот мнящих о себе невесть что богачках. У которых, кстати, нет с собой даже самых нужных вещей.
Русская будто подслушала её мысли, потому что стала жаловаться на свою горничную, которая так некстати заболела, что пришлось оставить её в одной немецкой деревеньке на пути сюда. И с нею два чемодана, которые она привезет, когда оправится.
Наконец Соня отправила Иветту с наказом, чтобы та пришла одеть её к ужину.
- Мне надо поспать, - заметила Соня, ни к кому не обращаясь, - у меня ужасный цвет лица!
- Не говори так, моя кошечка, - залебезил перед нею мнимый супруг. - У тебя всегда изумительный цвет лица!
Тредиаковский, словно украдкой от жены, сунул в руку горничной монету.
- Браво! - сказал он, когда за Иветтой захлопнулась дверь. Представляю, что она сейчас расскажет своей братии о вас! Знаете, Софья Николаевна, я все больше убеждаюсь, что мы с вами вместе сможем добиться очень многого. Надо же, скрывать такой талант!... Кстати, скажите, тот образ, что вы так прекрасно отобразили в общении с Иветтой, навеяли вам ваши наблюдения или это прорезался кто-то, сидящий глубоко внутри вас?
