могла быть высота и продолжительность полета. Какой диапазон. Никакой тебе точки невозврата. Ну, и мы вышли на позицию, а наша цель была на последнем этаже одной высотки. В которой было…. Сейчас вспомню, да в ней было 15 этажей. И он мне очень уверенно говорит, что залетит на крышу, спустится на нее, и дальше уже проникнет на лестницу, которая идет вниз. И он запустил эту адскую машинку, и она, кстати, не очень шумно, очень быстро начала его поднимать наверх….
– И что, долетел он до крыши, – спросил Закария, негромко посмеиваясь и уже зная ответ. Ведь этого несчастного бы еще в полете начало вращать вокруг своей оси, что и происходит с вертолетами, когда у них повреждается второй винт на длинном хвосте. И скорее всего, никуда бы он не поднялся. А убился бы еще на земле.
– Что удивительно, долетел. Правда, частично. В чем я убедился лично. В бинокль. То ли одну ногу ему оторвало о провода, в которые он залетел, то ли обе. Что интересно, лопастям хоть бы что… Ну и в конце своего полета, эта пародия на Икара, врезалась в этот самый последний этаж. И взорвался этот хренов баллон. И да, мне кажется, там все-таки был какой-то дикий по разрушительной мощности заряд. Реакция была почти ядерная. Так что этаж он этот к чертям снес. Так что, чисто технически, мы задание выполнили. И я даже получил премию.
– Чушь какая-то, – отреагировал Закария, уже почти не смеясь. А где же был второй винт?
– В том то и дело, друг мой. Ты же человек военный, сразу смекнул, в чем фокус. А он вообще был чудак. Любитель. А другой винт, который как-то крепится сзади, на спине, был в другом кейсе, который мы благополучно забыли у Оружейника на складе. Но я не стал задавать этот вопрос моему камикадзе. Потому что уж очень он был самоуверенный. И стучал на всех. Меня до этого пару раз заложил руководству. Видите ли, я слишком много болтаю. Его утомили мои бесконечные истории. И у меня все время глуповатый вид… А что я мог ему возразить – только приняв самый идиотский вид, можно выжить в этом мире.
Закария вновь внимательно посмотрел на Франтишека – приятное лицо, чуть хитрые глаза, нос формой напоминал картошку, но он был очень симпатичен ему, и в глазах он видел огоньки, которую выдавали постоянную работу ума.
– А к чему я это все рассказал, друг мой, – Франтишек уже убрав улыбку с лица, очень серьезно посмотрел на Закарию. – Если ты не готов, если чувствуешь, что что-то может пойти не так, то лучше отложить все. И собрать уже все снаряжение для другого раза… Может, ну его к черту? Что мы себе, другого шефа не найдем?
Закария покачал головой, решив, что он лучше умрет, но сделает свою работу. Хотя бы вот так, как и его незадачливый коллега, которого хитрый Франтишек мог и выдумать, погибнуть, но не испугаться и не отступить. Иногда бывают такие моменты в твоей жизни, когда твое упрямство ведет тебя куда-то напролом, и ты уже чувствуя, что падаешь на дно крутого обрыва, все еще продираешься сквозь заросли и бурьян. Почему? Предопределение, судьба… Злой рок?
И они уже вполне серьезно начали операцию. Они сели в машину, натянули на головы капюшоны своих толстовок и курток, и, проехав по улице, подвели зад своего автомобиля к самым воротам этого особняка. Закария поместил за пазуху обрез, и рассовал по карманам несколько патронов, убедившись, что оружие заряжено. Франтишек вывернул ручку громкости на максимум и вывалился наружу, открывая дверцу багажника – Закария быстро последовал за ним, и они запрыгали, вместе, изображая какой-то дикий танец и входя в транс, словно воины, проходящие древний ритуал, накручивая и настраивая себя на предстоящую битву.
То, что произошло позже, случилось на взгляд Закарии очень быстро. Почти молниеносно. Он, быстро уложив возмущенных охранников, которые вышли на улицу парой, поднял одного и потащил его с собой, пока Франтишек удерживал второго. Он на ходу узнал код двери, и, оглушив цербера, быстро проник в подвал. Уже там, он застал начало кровавой бани – убийцы успели так сильно избить девушек, что трое из них уже были без сознания. Что интересно, они даже не стали запираться изнутри – вот какая она, убежденность в своем превосходстве над людьми и праве распоряжаться их судьбами. И когда Закария убил двоих, вооруженных Глокками, как ему показалось, в завязавшейся скоротечной перестрелке, всадив одному оба заряда в живот, и быстро перезарядив свой коротыш, снес второму полголовы, к особняку уже подъезжало несколько военных джипов, раскрашенных в светлый камуфляж. А Франтишек уже отъехав на приличное расстояние, вынимал из машины тот самый пакетик с маячком, сообразив, как их так быстро вычислили. И выкинув его, уже мчался куда-то, даже вернее, не мчался, а ехал спокойно, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания. А в это время, в подвале Закария, уже отстреляв весь боезапас, отбросив обрез, всадил третьему в горло свой нож, предварительно обезоружив его, и пригвоздил к деревянной двери. Затем он словно устав убивать, быстро наклонился над истекающей кровью девушке, оказывая ей первую помощь. Он рвал на полосы простыни, а в подвал уже заходили вооруженные бойцы, невозмутимо, но очень хмуро поглядывая на кровь, которая украшала все стены этой роскошной, ярко освещенной большой квартиры, никак не напоминающей подвал.
Он почувствовал присутствие новых персонажей этой, будто прокрученной в перемотке, драмы и, увидев направленное на себя оружие, поднял руки вверх, узнавая форму Легиона. Он усмехнулся, и понял, что сопротивляться своим он не будет. Он только подошел к двери, где все так же, с открытым ртом, висел пригвождённый к двери труп Роберта Флеминга. К Закарии быстро приблизился легионер третьего ранка Такахаси, более известный как Китано, и смотрел на него, не мигая. Он повернулся к нему спиной, вытянув руки за спиной, а его бывший сослуживец уже застегивал на его руках наручники. Но действие будто затормозилось, словно кто-то его специально замедлил для него, давая шанс увидеть то, что он натворил тут. И он увидел нож, который был воткнут им в горло Флеминга, вернее, его рукоятку, на которой было написано “Think twice before going any further”. И он, уже понимая, что думать поздно, ощущал, что сжег весь свой запас мести и ненависти, и теперь был готов к любому возмездию. Возможно, к самому страшному, которое, он, конечно, заслужил.
Глава
