Я, бля, знаю эту лживую лицемерную корову…
В этот вечер Диана уходит к какому-то своему приятелю. Мы с Лорен остаемся дома и продолжаем смотреть телевизор. Ее очень взволновало какое-то шоу по искусству, где несколько интеллектуалов сидят и обсуждают феномен японских новеллисток. Они показывают несколько авторских фотографий с суперобложек, где молоденькие девчонки изображены чуть ли не в порнографических позах. «Но умеют ли они писать?» — спрашивает один эксперт. И какой-то Профессор Популярной Культуры на полном серьезе ему отвечает: «Я не понимаю, а какая, собственно, разница?!»
От этого Лорен приходит в ярость! Мы курим травку, после чего нас, разумеется, пробивает на хавчик. Я накладываю себе макарон, а Лорен открывает бутылку красного вина. Вторая порция макарон была совсем небольшая, но я все равно чувствую тяжесть в желудке, думаю о полароидных фотках, которые сделал с меня Ссвериано-Энрико, иду в туалет и блюю, потом чищу зубы и пью молочко магнезии, чтобы успокоить желудок.
Я возвращаюсь и с завистью наблюдаю за тем, как Лорен уплетает свои макароны — для своих скромных габаритов она ест очень много. Она представляет собой воплощенную мечту всех этих девочек из шоу-бизнеса, которые заявляют, что у них нет никакой анорексии и что они едят, как лошади. Мы, разумеется, знаем, что все это ложь, однако Лорен представляет собой исключение из правил. Она всегда что-нибудь жует. Потом у нас заканчивается вино, и мы открываем еще бутылку, на этот раз белого. Мы расслабляемся, как в старые добрые времена, только мы с ней вдвоем — одним словом, девичник. А потом раздается стук в дверь, и Лорен буквально подскакивает от неожиданности, а потом начинает хмуриться.
— Не открывай, — говорит она.
Я пожимаю плечами, но в дверь по-прежнему звонят, и звонят очень настойчиво. Я встаю.
— Ну, Никки, не надо… — умоляет Лорен.
— Это, наверное, Диана, ключи потеряла или еще что-нибудь.
Я открываю дверь, и, разумеется, никакая это не Диана. Это Саймон, и улыбка у него — от уха до уха. Он выглядит так ослепительно и аппетитно, что я не могу его не впустить, хотя знаю, что он просто играет со мной. Он входит в комнату, и Лорен меняется в лице.
— Я учуял запах макарон. — Он широко улыбается, глядя на тарелку Лорен, которая уже почти пуста. — Там для меня ничего не осталось?
— Вроде бы что-то еще осталось. Угощайся, — говорю я, а Лорен отводит глаза.
— Спасибо, но я уже поел. — Он стучит себя по животу и смотрит на Лорен. — Красивый топик. Где покупала?
Она смотрит на него, и мне кажется, что сейчас она скажет: «Какая тебе хуй разница», — но она только мямлит:
— Это из «Nexta». — Потом встает и относит тарелку на кухню, и я слышу, что она направляется прямиком к себе в спальню, а мне становится интересно, не такой ли реакции ожидал Саймон, когда выдавал свой последний комментарий.
Как бы в подтверждение моей догадки он приподнимает брови и понижает голос.
— Девочке надо что-то с собой делать, однозначно, — доверительно говорит он мне. — Хотя она миленькая. Это видно даже под всем тем фуфлом, что она на себя напяливает. Она ведь не лесбиянка, правда?
— Не думаю, — говорю я, пытаясь не рассмеяться.
— Жаль, — задумчиво говорит он, с вполне натуральным сожалением в голосе.
Я фыркаю, но он не реагирует, поэтому мне приходится соображать, что говорить дальше.
— Когда я вижу Лорен, мне всегда вспоминается первая глава «Миддлмарч» Джорджа Элиота.
— Напомни, — просит Саймон, потом добавляет: — Я много читал, но с цитатами у меня плохо.
— «Она обладала красотой того рода, для которой скромное платье служит особенно выгодным фоном. Ее черты, сложение и осанка благодаря простоте одежды словно обретали особое благородство».
Саймон обдумывает эту фразу и решает, что его это не впечатлило. Я почему-то расстраиваюсь и одновременно ненавижу себя за то, что расстраиваюсь. Давно пора было послать его на хер. Почему одобрение этого мужчины со странным — я бы даже сказала, сомнительным — характером вдруг стало для меня таким важным?
— Слушай, Никки, у меня есть к тебе одно предложение, — говорит он, вдруг посерьезнев.
У меня начинает кружиться голова. О чем это он? Я пытаюсь спустить все на тормозах.
— Знаю я эти твои предложения, — говорю я. — Я пила с Терри. Сегодня днем. Даже не знаю, как он дотерпит до четверга, бедолага.
— А, ну да, это великий день, — задумчиво говорит он, — но я не об этом. Я хочу, чтобы ты мне помогла, с финансовой, так сказать, стороной дела. Исключительно деловое предложение.
Исключительно деловое? После того, что случилось вчера ночью? Что он такое говорит?! Но он уже начал рассказывать о своем странном плане, и это так увлекательно, что мне не остается ничего другого, кроме как согласиться.
Псих. Не зря его так называют.
Я знаю, что он пытается задурить мне голову — цветочки прислал и все такое, — но ведь я тоже пытаюсь вскружить ему голову. Вся близость и нежность прошлой ночи исчезли. Теперь я его деловой партнер, порнозвезда. Я иду по минному полю и знаю об этом, но остановиться уже не могу. Ладно, Псих, мы будем играть в эти игры, пока тебе этого хочется.
— Сегодня я познакомилась с Билли, братом Рэба. Он милый, — говорю я, ожидая реакции.
Саймон приподнимает бровь.
— Бизнес Биррел? — говорит он. — Забавно, я не знал, что Рэб его брат. А ведь они и правда похожи. Я потерял с ним связь несколько лет назад, когда он открыл Бизнес-Бар. Я был там с Терри. Ну, мы слегка надрались. Я сказал Бизнес Биррелу: «Бокс — это же буржуазный спорт, правильно?» Я пошутил, разумеется, но у него это явно застряло в голове. В любом случае он нас обслужил, — смеется Саймон. Он не ревнует к брату Рэба, он просто его презирает.
— И все-таки у него там хорошее место, — говорю я.
— Ну да, парень неплохо устроился. Только он — всего лишь фасад. Как говорится, лицо заведения. Он не владелец. Бизнес-Баром владеют другие люди. Билли Баррел — всего лишь известный бармен. Не веришь мне, спроси у Терри.
Может быть, Саймон и не ревнует к Билли, зато он явно завидует его бару. Честно сказать, Бизнес-Бар будет всякого получше, чем «Порт радости».
— Слушай, Никки… — начинает Саймон. — Что касается прошлой ночи… я хочу, чтобы ты все правильно поняла. В пятницу я уезжаю в Амстердам, чтобы повидаться с Рентоном, это мой старый приятель, нам надо подумать, откуда взять деньги. В четверг у нас съемки, потом, разумеется, будет пьянка. Какие у тебя планы на завтра?
— Никаких, — говорю я. Хочу добавить «поиметь тебя», но все же воздерживаюсь от подобного комментария. Надо держать себя в руках. — Ну… то есть я собиралась сходить в бассейн. После смены в сауне.
— Великолепно! Я тоже люблю бассейн. «Роял Коммен-велс», да? Только я еще и в фитнес-центр хожу. Может быть, встретимся там, а потом пообедаем. Хорошо?
Это больше, чем хорошо. Сердце колотится так, что, похоже, сейчас оно просто выпрыгнет из груди. Потому что он теперь мой. Он мой, а это значит… а что это, собственно, значит? Что это мой фильм, моя команда, мои деньги: это значит буквально все.
После этого он практически сразу уходит, и в комнату возвращается Лорен, которой явно полегчало, когда он ушел.
— Чего он хотел? — спрашивает она.
— Да так, обсуждали некоторые моменты, связанные с фильмом, — говорю я и вижу, что она опять начинает хмуриться.
— А этот парень очень себя любит, да?
— Ну разумеется. Когда ему хочется подрочить, он снимает номер в отеле. Причем номер люкс.
И мы громко смеемся, вместе — в первый раз за черт-те сколько времени.
Разумеется, я его знаю еще не настолько хорошо, но почему-то мне кажется, что самолюбие у Саймона действительно непомерное, хотя он вряд ли на этом вообще заморачивается. Но теперь мы с ним вместе — неизбежно и неумолимо.
40. Афера № 18745
Мы пообедали в «Милой Мелинде» в Марчмонте. Мы встретились в бассейне, Никки была просто сногсшибательна в своем красном бикини, я подумал, меня хватит удар. Я испугался, что окончательно потеряю контроль над собой, и прыгнул в воду, и она легко проплыла вместе со мной шестнадцать бассейнов, что равняется примерно тридцати обычным. Потом мы поехали на такси в ресторан. Она была так красива… больше, чем просто красива… это была почти божественная красота, и я с трудом себя сдерживал, чтобы смотреть ей в глаза, а не куда-нибудь еще. Кажется, Никки немного смутило то, что я повез ее в «местный» ресторан, а не в центр, но, похоже, осталась довольна, когда увидела интерьер, уровень обслуживания и выбор морепродуктов в меню. Я наслаждался жареным кальмаром с Перно и чесночным майонезом, а Никки — королевскими гребешками со сметаной и сладким соусом чили. Мы пили шабли и ели великолепный домашний хлеб.
Я думаю лишь об одном: скорее закончить с обедом и отвезти ее к себе домой. Образ ее великолепного тела в красном бикини накрепко засел у меня в голове, мне даже разговаривать было сложно, не говоря уже о том, чтобы думать о своей афере. Впрочем, девочка не стала стесняться. На заднем сиденье такси она расстегивает мне ширинку, и ее рука проскальзывает в штаны, а она в это время целует меня с ошеломляющей свирепостью. В какой-то момент мне даже становится больно от того, что она впилась мне зубами в нижнюю губу, так что я еле сдерживаю крик и отталкиваю ее.
