— Мелани, ты же играешь невинную девственницу. Эти татуировки надо загримировать или чем-то прикрыть.
Она поднимает глаза и смотрит на меня туманным взором, в котором плещется не одна порция виски. Потом они с Никки начинают хихикать. А Джина хищно оглядывается по сторонам так, как будто хочет выебать, порвать на куски, а потом сожрать всех, кто находится в комнате. Вот, бля, ненасытная сучка. Жалко только, что шлюха прожженная.
Я хлопаю в ладоши, чтобы привлечь к себе внимание.
— Ладно, ребятки, слушаем меня. Сегодня начинается новый этап вашей жизни. Все, что вы делали до этого, — жалкая дрочиловка. Теперь мы будем снимать настоящее взрослое кино. Так что для вас сейчас самое важное — умение с ходу начать и вовремя остановиться. Все выучили свои роли?
— Ага, — протягивает Никки.
— Типа того, — хихикает Мелани.
Терри пожимает плечами с таким видом, что мне сразу понятно — ни хуя он не выучил. Я задираю голову и пристально изучаю потолок в поисках вдохновения. Хорошо, что мы начинаем с ебли.
Первые съемки — сцена Мелани и Терри. Приятели Рэба занимаются оборудованием. Это так странно — смотреть на Терри через объектив, Рэб показывает мне сцену на бетакамовском мониторе. Я включаю одну из цифровых камер и пытаюсь взять в кадр их обоих. Грант колдует со светом, освещая часть комнаты, где будет происходить действие, а Вине говорит нам, что вот-вот пойдет запись звука.
— Мотор! Давай, Тез, оприходуй ее, — говорю я, но он совсем не нуждается в моих ободряющих репликах. Он залазит на нее и ласкает ее пальцами и языком. Я медленно приближаю картинку, пытаясь сфокусировать объектив на его движущемся языке и ее влажном влагалище. Однако она напрягается, и я прекращаю съемку.
— Мелани, ты вся зажата, что такое, любовь моя?
— Я не могу, когда все смотрят, — говорит она. — Когда мы все в баре… того… так вы все это делали.
— Ну, придется тебе как-то себя перебарывать. Тут надо работать. Это, милая, порнобизнес, — говорю я. Я украдкой наблюдаю за Никки, которая смотрит на них, взгляд у нее развратный и даже какой-то-то животный, она облизывает губы своим острым маленьким язычком, и я чувствую прилив вдохновения. Я читаю ее как открытую книгу, она рвется в бой.
— Так, у нас новые правила. Либо вы все раздеваетесь, либо спускаетесь вниз, — говорю я, расстегивая ремень.
Рэб замирает возле штатива в состоянии глубочайшего шока. Он смотрит на Никки, потом на Джину, которая уже начинает снимать свой топик. Никки следует ее примеру, и я на секунду замираю, наслаждаясь тем, как она стаскивает через голову свою маечку. Мать моя женщина, эта девочка просто великолепна. Она обращается к остальным в этакой рассудительной манере:
— Давайте, мальчики, не отставайте, — снимает лифчик и обнажает свою смуглую грудь, ее соски затвердели, вся эта картина отзывается у меня в промежности вполне предсказуемыми симптомами. Она расстегивает юбку, спускает трусики и делает шаг в сторону, демонстрируя свежевыбритый лобок.
— Ник-ки, — говорю я, невольно подражая Бену Доверу в его фильмах, в моем голосе явно прослеживаются нотки искренней благодарности.
— Всегда готова, — говорит она и мурлычет, как кошка. Бля, почему я не встретил эту девочку раньше. Вдвоем с ней мы могли бы править миром. И мы будем им править.
Сосредоточься, Саймон. Я капитулирую к объективу, пытаясь вернуться в рабочий режим.
Теперь куда ни глянь — везде болтаются огромные груди Джины. У Терри глаза лезут на лоб. Иногда он меня просто убивает, для него количество важнее качества.
Бедняга Рэб все еще стесняется, но по крайней мере можно точно сказать, что он хочет остаться.
— Ну, я же по творческой части… у моей девушки будет ребенок… я не хочу… я хочу снимать фильмы, а не сниматься в порно!
— Как хотите, съемочная группа может делать что угодно, но я от своих слов не отказываюсь, — заявляю я, снимая футболку и глядя на себя в настенное зеркало. С животом вроде бы все в порядке, спортзал и диета делают свое дело. Просто небольшое изменение режима: никакой жареной пищи, крепкие напитки вместо пива, спортзал три раза в неделю вместо одного, пешие прогулки вместо такси, кокаин вместо травы, и снова начать курить. Результат: лишние килограммы исчезли.
Ванда смотрит куда-то вверх и заявляет с отсутствующем видом, что самые сексуальные парни — это одетые парни, что озадачивает и меня, и всю остальную съемочную группу.
— Видишь, Рэб, ты пользуешься успехом у наркоманок, — говорит Терри, и Ванда показывает ему рожки из пальцев — знак виктории.
Но как бы там ни было, моя тактика сработала, потому что Терри и Мелани уже готовы, да и я сам возбудился изрядно. Никки подходит ко мне и говорит:
— Хочу сесть к тебе на колени.
Я собираюсь сказать ей: «Не мешай, я снимаю», — но вместо этого у меня получается: «Xopoшо», — хриплым сдавленным шепотом, потому что ее великолепные ягодицы уже опустились мне на бедро. Мы наблюдаем за Терри с Мелани, и я чувствую, как мой член встает и упирается ей в спину. Но я режиссер, мне надо следить за всем, что происходит на съемочной площадке, чисто с профессиональной точки зрения.
— Терри, ложись, Мел, садись на него… Дисциплина.
Мел сосет член Терри, облизывает головку, и вскоре Терри заставляет ее перегнуться через спинку большого кресла… Никки слегка поворачивается, прислоняясь ко мне…
Дисциплина утолит мой голод.
Мелани опирается локтями о кресло, и Терри ебет ее сзади. Волосы Никки падают ей на спину, запах персика щекочет мои ноздри… и вот-вот заглушит все остальные чувства…
Дисциплина утолит мою жажду…
…теперь уже Терри почему-то тушуется, а я выдавливаю из себя какие-то ободряющие слова, моя рука лежит на бедре Никки, на ее гладкой, безупречной шелковистой коже…
Дисциплина сделает меня сильнее…
Терри снова вошел в Мел, теперь они просто сосредоточенно ебутся, Мел задает темп, она скачет на нем с таким остервенением, как будто хочет заглотить его член. У Терри самодовольный и отрешенный вид, который обычно бывает у мужчин, когда они наслаждаются сексом. Эта отрешенность нужна, чтобы не кончить слишком быстро, когда ты с хорошенькой девочкой, или чтобы у тебя не опало, когда ты пытаешься что-то такое заделать со старой уродливой шлюхой. Хотя, по сути, какая разница?
…если она меня не доконает раньше…
Я решаю прекратить съемку на этом месте.
— Стоп, снято! Стоп, Терри! Стоп!
— Какого хера… — рычит Терри.
— Так, Мел, Терри, я хочу, чтобы вы попробовали позу наездницы задом наперед, это классическая сцена для любого порнофильма.
Терри смотрит на меня и стонет:
— Да так толком и не поебешься.
— А тут фишка не в том, чтобы хорошо поебаться, а в том, чтобы сделать вид, что ты хорошо ебешься. Это же искусство!
Я смотрю по сторонам, чтобы убедиться, что все занимаются друг другом, поддерживая аморальных дух, за исключением Рэба и съемочной группы. Джина смотрит на меня с хищной улыбкой и спрашивает:
— А когда наша очередь?
— Я скажу когда, — отвечаю я, очень надеясь на то, что большинство сцен с ее участием не переживет монтажа.
Мелани достаточно хорошо проводит сцену с позой Папа Иоанн Павел (так мы называем позу обратной наездницы или ОН), легко и гибко, но при этом с необходимым напором. Терри лежит, как бревно, а Мелани скачет на нем, как заведенная. Он обнимает ее за талию и притягивает к себе, чтобы войти в нее еще глубже, она начинает хмуриться.
— Это игра, Терри, зарабатывай бабки. Еби ее! Мел, смотри в камеру. Смотри только в камеру. Еби Терри, но люби камеру. Терри всего лишь подпорка, только довесок к твоему удовольствию. Ты звезда, детка, ты звезда…
Никки протягивает руку и обхватывает мой член.
— …а ты просто великолепна, это твое шоу…
Я мягко отталкиваю Никки, потом встаю и беру ее за руку.
— Стоп, снято! — кричу я. Потом объясняю Никки, что делать дальше: — Я хочу, чтобы ты присоединилась к ним и отсосала у Терри. Терри, все хорошо. Теперь ты будешь лизать Мел, а Никки будет отсасывать у тебя.
— Но я, бля, кончить хочу! — кричит он, но Урсула уже подает ему полотенце, и он вытирает лицо, а потом встает и идет в туалет, чтобы привести себя в порядок.
— Слушай, Тел, — кричу я ему вслед, — не будь ты такой тварью неблагодарной. Я сказал, ты вылизываешь Мел, а Никки отсасывает у тебя. Да, бля, а кому сейчас легко?!
Мы разбираемся и с этой сценой. Когда я вижу, как Никки сосет член Терри — и ей это, кажется, нравится, — мне становится как-то не по себе. Когда все это кончается, я чувствую, как меня отпускает, и мы все идем перекусить, то есть все остальные идут, а мы с Рэбом просматриваем на мониторе отснятый материал. Потом мне приходится шугануть остальных, потому что они накрепко засели в баре и пинают хуи. Никки, судя по всему, методично напивается, может, для храбрости. У меня появилось к ней очень странное, собственническое отношение. Мне совершенно не нравится, что она отсасывала у Лоусона перед камерой. А дальше будет только хуже.
