— Бери все, племянничек, — настаивал он. — Так скажи мне, что за важное поручение от моего богатого братца?
— Я не стану вам ничего говорить, покуда вы не будете умолять меня на коленях, — величественно проговорил я.
Дядюшка Серхио во многих отношениях был ниже табуретки, но мог не раздумывая ринуться в невообразимую глубину, коль скоро речь зашла о деньгах. Само собой разумеется, я только хотел поддразнить его. Но он вдруг действительно бросился передо мной на колени.
— Вот, гляди, я уже на коленях, — провозгласил он.
Я смотрел на него, откровенно веселясь.
— Я на коленях умоляю тебя, — говорил он со слезами на глазах. Я же делал вид, что не понимаю его, и наслаждался своим кофе. Как только он умолк, я снова взглянул на него и почувствовал себя виноватым: крупные слезы катились из его налитых кровью глаз.
— Ладно, — решил я наконец. — Дядюшка Сатор велел мне сказать вам, что вы можете получить некоторую сумму денег на устройство у нас в округе игорного дома.
Дядюшка Серхио захлопал глазами от неожиданности, вскочил на ноги и с чувством прижал ладони к моим щекам.
— Какой же ты милый, племянничек, — только и сумел выговорить он. Бросил сентаво на стол в уплату за мой кофе и бросился бегом к выходу. У ворот он на миг остановился и прокричал мне оттуда: — Запомни, за мной еще кое-что для тебя, племянничек!
Я глядел ему вслед, пока он бежал вниз по улочке и вокруг городского рынка. Когда он исчез за рядами травяных хижин, где обитали самые бедные, я допил кофе и вышел. Я отправился в президенсию — наш муниципалитет, — где и разменял свои три песо на мелкие монеты. Оттуда прямиком направился к школе. Там в школьном дворе я взял да и швырнул пригоршню мелочи ребятишкам. Они побросали свои забавы и смешались в одну кучу, вырывая друг у друга монеты. Увидев это, наперегонки через двор прибежали учителя и тоже стали рвать деньги друг у друга. Они, как голодные собаки, дерущиеся из-за кости, расшвыряли всех учеников и прогнали их вон. Тут появился сам директор школы и накричал на учителей за то, что они не оставили ничего ему, а ему как раз нужны были деньги, чтобы вырвать зуб. Я бросил им остававшиеся у меня монеты и пошел прочь, испытывая большую радость.
Остальную часть дня я пробродил по городу. Возвращаясь домой, я заметил, что мой игрок-дядя уже расставляет карточные столы в одном из соседних домов. Несколько мужчин томились неподалеку в ожидании игры. Я попросил у дядюшки денег, и он без единого слова выложил мне пять песо. Можно было не сомневаться, что богатый дядюшка Сатор снабдил его достаточной суммой, чтобы утолить его постоянный денежный голод.
Я искренне радовался, думая о том, что у него теперь полон карман деньжат. Без звонкой монеты он всегда выглядел таким несчастным. Обычно, растранжирив наличные запасы, он неприкаянно бродил по улицам, горестно размышляя о своей нищете, и ничего не замечал вокруг до тех пор, пока мальчишки не начинали швырять в него камнями. Мой дядюшка бывал рассудителен и проворен, когда у него водились денежки, но глуп и нерасторопен, когда в карманах у него было пусто. Вот почему я делал ему немало одолжений: из сочувствия, просто чтобы порадовать его. Мне всегда хотелось, чтобы у него было немного денег. Правда, если бы он вдруг разбогател, как дядюшка Сатор, вряд ли бы он придумал, что с ними делать. Боюсь, ему стало бы так тяжело, что он, пожалуй, даже повесился бы.
Изо дня в день, возвращаясь домой с рынка, где я проводил все свободное время, я наведывался в новый игорный дом и наблюдал, как дядюшка Серхио любовно перебирает драгоценные сбережения наивных крестьян. К столам невозможно было пробиться. Даже женщины порой тратили тут свои последние сентаво, на которые собирались купить жалкую чашку риса. Но когда настырные мальчишки пытались хоть краем глаза заглянуть в дверь или окна, дядюшка Серхио прогонял их прочь и бранился как дьявол.
— Почему вы на них так? — спросил я его.
— Слишком молоды еще, чтобы разбираться в таких вещах, — ответил он.
— А по-моему, им уже пора кое-что понимать, — возражал я. — Я же начал в пять — играть в карты и все прочее.
— Ты — мой племянник, — объяснил он. — А они — дети крестьян-бедняков. Куда им схватывать все так скоро. Да и я на что?
— Это вы о чем, дядюшка Серхио? — поинтересовался я.
— Ты ведь не какой-нибудь глупец и тупица, племянничек, — пояснял он. — Ты что, хотел сказать мне, что намерен заставить меня состязаться с этой ребятней, у которой глаза острее моих? Ты считаешь, мне следует разрешить этим маленьким бездельникам обучиться всем трюкам в игре, чтобы они смогли надувать меня?
— Да у меня и в мыслях этого не было, — ответил я. — Я только подумал, что они рано или поздно все равно будут играть. Почему же не позволить им уже сейчас узнать все, чему можно у вас научиться?
— К счастью, мне чужды такого рода гуманные чувства, племянничек, — проговорил он печально. — Вот монеты. А теперь отправляйся отсюда.
— Дайте мне песо мелкими монетами, и я избавлю вас от этих ребят, — предложил я ему.
— Отлично, племянничек, — охотно согласился дядюшка Серхио. Он запустил руку в сейф и вытащил на ощупь целую пригоршню монет. — Тут тебе как раз хватит, чтобы поиграть. И кроме того, тебя будет ждать еще одно песо, если ты действительно прогонишь отсюда эту шумливую братию.
Я показал ребятам горсть монет и припустил к реке. Они дружно кинулись за мной. Добежав до берега, я не раздумывая швырнул все монеты в воду. Вслед за ними в реку попрыгала вся детвора, и началась невообразимая свалка. Как только один из них стал захлебываться и звать на помощь, я отправился обратно в игорный дом. Самочувствие у меня было преотличное.
Там я застал трех полицейских, которые о чем-то говорили с дядюшкой Серхио, а он в это время под столом передавал им какие-то деньги. Затем они подошли к ломберному столику и принялись тут же делать ставки. В этот самый момент в дом ворвался начальник полиции, громко крича и размахивая пистолетом. Но игроки только весело поглядывали на него и как ни в чем не бывало продолжали свою игру. Двое из полицейских и вовсе не обратили на него никакого внимания, потому что один из них выигрывал. Третий не сводил напряженного взгляда с дядюшки, намереваясь, вероятно, еще его пощипать. Дядюшка Серхио увел начальника полиции в заднюю комнату.
Я тут же проскользнул вслед за ними — послушать, о чем они будут там говорить. Мне ведь все интересно, что делается на белом свете. Но я немного запоздал. Они, кажется, уже почти столковались.
— Так, — говорил начальник, — а как насчет пятидесяти процентов?
— Но, шеф, — запротестовал дядюшка Серхио, — капитал-то ведь не мой. Я работаю только из комиссионных. А помещение и капитал принадлежат моему богатому брату. Надеюсь, вы слыхали про него?
— Ну конечно, — отвечал начальник полиции.
— Я не волен ничего предпринимать без его позволения, — объяснил дядюшка Серхио.
— Это точно, шеф, — встрял я в разговор.
Они оба разом взглянули на меня. Начальник полиции даже схватился за свой пистолет от неожиданности.
— Вы что, не слышали о моем дяде-миллионере? Нет? — Я выступил вперед, отводя в сторону его руку с пистолетом.
— Да слышал я о нем, слышал, — раздраженно подтвердил начальник. — Сейчас-то он где-нибудь поблизости?
— Я разыщу его мигом, если нужно, шеф, — предложил я свои услуги.
— Давай, одна нога здесь, другая там, — поощрил меня дядюшка. — Вся надежда теперь на тебя. Приведи своего богатого дядюшку как можно скорее.
Я прибежал к себе домой и разбудил дядюшку Сатора.
— Ну, что там еще? — недовольно проворчал он, потирая глаза.
— Нашему игорному дому грозит опасность, дядюшка Сатор, — объяснил я ему. — Теперь не время спать.
Дядюшка Сатор прямо подпрыгнул на травяной циновке и схватил свою знаменитую трость.
— Это кто там, начальник городской полиции, что ли? — поинтересовался он.
— Он самый, — подтвердил я его догадку.
— Знаем, знаем. — В его голосе не было заметно никакого волнения. — Я поставлю его на место. Пошли, племянничек. Посмотришь, как умный и богатый человек будет обращаться с бедным, но честолюбивым маленьким человеком. Мир полон маленьких людишек.
Придя на место, мы застали дядюшку Серхио в расстроенных чувствах. Он едва не плакал. Начальник полиции уже распорядился приостановить игру, потому что дядюшка Серхио не соглашался отчислять ему пятьдесят процентов доходов. Дядюшка Сатор направился прямо к начальнику и что-то прошептал ему на ухо. Строгий начальник расплылся в блаженной улыбке, и они, как добрые друзья, прошли в заднюю комнату. Я протиснулся вслед за ними. Начальник полиции вознамерился было турнуть меня оттуда, но дядюшка Сатор не позволил.
