В-третьих, к Ревущим Ветрам шла сама Хали.
У Дориана оборвалось сердце. Если она пройдет гарнизон, то попадет в Сенарию, где поселится в дьявольской тюрьме, которую называли Утробой. Гэрот Урсуул заставит двух сыновей построить ферали. Одного ферали бросит против армии мятежников. Это будет кровавая мясорубка.
Хали и ее окружение пока в двух днях от гарнизона. У Дориана есть время. Он оглянулся на собственную жизнь, пытаясь понять, как избежать катастрофы. Лица проносились мимо, водоворотом потянули вниз. Молодая жена Дориана, плачет. Девочка, повешена. Маленькая деревня на севере Уэддрина, где он мог жить с семьей Фейра. Рыжеволосый мальчик, который был ему как сын, пятнадцать лет назад. Он убивает братьев. Предает жену. Говорит жене правду и теряет ее навсегда. Золотая маска на лице Дориана плачет золотыми слезами. Он марширует с армией. Неф Дада. Армия уже позади. Одиночество, безумие и смерть, разными путями. Куда бы ни бросил взгляд, везде одни страдания. Всякий раз, когда Дориан выбирал для себя что-то хорошее, те, кого он любил, страдали.
«И ты знал? — спросила жена. — Знал все это время?»
«Нет!»
Дориан рывком сел на кровати, проснувшись. Солон дернулся в кресле напротив. Сделал жест, и лампы в комнате зажглись.
— Дориан? Ты вернулся! Надеюсь, все, что ты делал, очень важно, потому что мне хотелось разбудить тебя уже раз сто, не меньше.
У Дориана болела голова. Какой сегодня день? Как долго он был в отключке?
Ответ витал в воздухе. Хали приближатась. Он ее чувствовал.
— Мне нужно золото, — заявил Дориан.
— Что? — переспросил Солон и потер глаза.
— Золото, мой друг! Мне нужно золото!
Солон указал на кошелек, лежавший на столе, и сунул ноги в сапоги.
Дориан высыпал золотые монеты в ладонь. Едва касаясь руки, монеты плавились в шар, который мгновенно охлаждался, превращаясь в браслет вокруг запястья.
— Мало! Еще! Нельзя терять времени, Солон.
— Сколько?
— Сколько сможешь унести. Встретимся на заднем дворе. И поднимай солдат. Всех. Только не бей в колокол, как по тревоге.
— Проклятье, что случилось? — спросил Солон, на ходу застегивая перевязь.
— Нет времени!
Дориан уже выбегал из комнаты.
Он мог поклясться, что во дворе слышит запах Хали даже сильнее, хотя тот был чисто магическим. Возможно, она уже милях в двух. Сейчас полночь, и Дориан ожидал, что Хали нанесет удар за час до рассвета. В час ведьм, когда люди наиболее восприимчивы к ужасам ночи и обманным иллюзиям Хали.
Дориан попытался распутать все, что видел. Он не представлял себе, что гарнизон удержит крепость. Если Хали схватит его, последствия могут быть ужасны и для него, и для мира. Пророк в ее руках?! Дориан подумал о линиях будущего, которое видел для себя. Так ли уж велика жертва, если отказаться от возможности видеть будущее, которое неумолимо несется навстречу? Вот только… если он откажется от видений, то ослепнет, станет перекати-полем, бесполезным для остальных. К тому же процедура эта довольно сложная. Он описывал ее Солону и Фейру: это все равно что бить по собственным мозгам острым камнем, чтобы остановить припадки. В идеале можно выжечь часть таланта так, что в конце концов он восстановится, но на это уйдут даже не годы. Если Хали возьмет его в плен, она может решить, что дар потерян навсегда, и убьет Дориана.
Он начал готовить Узоры раньше, чем понял, что решился. Темнота не смущала его. Дориан плел Узоры искусно, усиливал одни и откладывал их в сторону, держа готовые части как бы в одной руке. Когда магия соединилась, он понял, что недаром пребывал в видениях, жонглируя различными потоками времени и ставя маркеры в решающих точках. Проведенное время сторицей вернулось в магии. Всего лишь пять лет назад Дориан зашел так далеко, что тренировался держать семь нитей одновременно. Жестоко, особенно если знаешь: один промах, и можно лишиться памяти, стать идиотом или погибнуть. Сейчас это было легко. Во двор пришел Солон. Увидев, чем занимается друг, ужаснулся, но даже это не отвлекло Дориана.
Он резал, скручивал и тянул, прижигал и обметывал часть своего таланта.
Над внутренним двором повисла необычная тишина, странно плоская и причудливо сжатая.
— Боже… — прошептал Дориан.
— Что? — спросил Солон, с глазами, полными тревоги. — Что ты сделал?
Дориан был сбит с толку — как человек, который пытается стоять, потеряв ногу.
— Солон, его нет. Моего дара больше нет.
32
Кайлар въехал в городок Торрас-Бенд, в трех днях к северу от гор Серебристого Медведя. Шесть дней он яростно гнал лошадей, изредка ненадолго останавливаясь, чтобы дать им отдохнуть. Все тело от скачки в седле ломило. Торрас-Бенд лежал на полпути к Сенарии, у подножия гор Фасмеру, рядом с перевалом Форглин. Лошадям требовался отдых, ему тоже. К югу от города Кайлару пришлось даже подчиниться дозору лэ'нотов, искавшему магов. Королева Уэддрина явно не желала изгонять лэ'нотов из страны или не имела на то сил.
Он расспросил крестьянина, как добраться до постоялого двора, и вскоре уже сидел в теплом доме, наполненном запахами мясного пирога и свежего пива. В обычных тавернах пахло потом и выдохшимся пивом, однако люди северного Уэддрина привередливы. В их садах не росли сорняки, заборы стояли как новенькие, и даже дети почти не ходили грязнулями. Жители гордились своим трудолюбием, а внимание к мелочам у простых людей было невероятным. Восхитился бы даже Дарзо. В общем, отличное место для отдыха.
Войдя в общую комнату, Кайлар заказал столько еды, что хозяйка дома вскинула брови. Сел без посторонней помощи. Ноги гудели, задница — сплошной синяк. Век бы не подходить к лошади. Он закрыл глаза, тяжко вздохнул, и только божественные запахи с кухни удерживали от желания немедленно пойти спать.
Наверное, полдеревни мужчин прошло через могучую дубовую дверь постоялого двора, чтобы распить с друзьями пинту, прежде чем отправиться домой. Определенно, здесь это еженощный ритуал. Кайлар не замечал ни людей, ни их любопытных взглядов. Он открыл глаза, лишь когда дородная женщина лет пятидесяти поставила перед ним два огромных мясных пирога и внушительную пивную кружку.
— Думаю, пиво госпожи Зоралат вам понравится не меньше, чем пироги, — сказала женщина. — Могу я составить вам компанию?
Кайлар зевнул.
— Ах, простите, — ответил он. — Да, конечно. Меня зовут Кайлар Стерн.
— Чем занимаетесь, господин Стерн? — спросила она, усаживаясь.
— Я, гм, по сути дела, воин.
Он снова зевнул. Хотелось ответить: «Я — мокрушник», чтобы просто увидеть реакцию старой козы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
