окажусь… Всё поняла?… Что?… Когда полетим?… Мы уже летим!
Напоминая «Конкорд» на посадке с высоко задранным вверх носом, мы скользим вдоль склона холма на самой малой скорости, ветер бьёт во все щели одежды, но крылья пока даже не оттягиваются, может быть в этом и есть решение проблемы? Пашка правильно сказал взять ещё камней, вес удерживается колдовством, но скорость намного выше, чем у бегущего ирита, чего мне ещё желать? Костлявое тело сестры, сначала причиняющее боль, вдруг мягко обтекает спину, она поверила в свою безопасность, и вслед за этой мыслью в уши мне врывается дикий визг счастья. Все так орали в первый раз, и я сам, и молчаливый Пашка, и Принц, и даже нелепо скроенный учитель чахта-джа… Полёт — это восторг!
Но земля встречает нас недружелюбно, роняет на траву, под которой ощутимо вбиваются в тело камни… В который раз уже в голову въезжает мысль — «надо для начинающих сделать посадочную площадку… чистую от камней, мягкую, песчаную»… Отгоняю прочь, давно поняв, что тот, кто научился, не станет прицеливаться на пятачок, а кто не умеет, тот просто никогда на него не попадёт…
Разъединяем костюмы… У сестры в глазах — счастье, а я думаю, что так летать всё же нельзя. Опасно, но при этом нет никакого смысла. Крылья не расправились, торможение шло за счёт двойной площади тел, а подъёмная сила — за счёт камней. Планирование не ощущалось вовсе. Надо брать два лётных костюма и срочно учить Фарис-Ту держать своё тело ровно, вот и всё… Через Дверь возвращаемся к воротам, там уже мама, доложили, значит…
— Мроган, я тебе запрещаю так летать!
— Ма, успокойся… Мы так больше не будем… Ну, не будем, я же обещаю…
— Что это с тобой, сынок? Не лезь целоваться, подумаешь, герой… И не ври матери! Что же я не понимаю, что ли? Раз обещаешь, значит уже придумал что-то другое…
— Мам… Я сегодня ещё не обедал…
Есть слова, которые на женщин действуют безотказно… Например, вот это: «Покормить»… Ей неважно кого, отца, мужа, ребёнка… Даже врага жалко, если он ранен и несчастен… Из детской доносятся радостные визги и мы, конечно же заглядываем туда. Мой малыш летает, наворачивая круги на достаточно короткой ленте, за ним, выставив руки, бегает служанка, готовая поймать кларонелла на лету, а сзади семенит малышка- сестра, держась за её длинную юбку, готовая немедленно сменить пилота…
Все остальные игрушки отброшены по углам, чтобы не мешались под ногами и очевидно, что для нормальной детской жизни нужен ещё один камень… Ну, что ж, вот он, висит на шее у Фарис-Та… Позвольте, девушка… Теперь хватаю в охапку маленькую «тётю» и начинаю догонялки по комнате, которая вдруг оказывается совсем маленькой, к тому же в полёте просто невозможно резко поворачивать, мне приходится включать пальцы…
Возмущённая старшая чуть не плачет, я совсем забыл, она ещё тоже ребёнок… Ладно, держи свою кость, только помни, плавно вверх — вниз, никаких поворотов! «Конечно же ДА!» кричат её глаза, начинается погоня, догонялки, визг, гам и как всегда в подвижных играх, процесс заканчивается тем, что самый неорганизованный участник (это не я), врезается в стену, что-то, вроде куска штукатурки, летит с грохотом на пол, сверху шмякается длинноногое тело с криками «Не разбила, не разбила!», а сбоку на этот шалман с осуждением смотрят родители. Можно подумать, что они никогда не падали и не набивали шишек на холмах в своих кланах… Наступает долгая осуждающая тишина.
Она длится бесконечно, туманом расстилается за столом, который должен быть праздничным, а не таким вот, поминальным… Попытки матери и хозяйки дома никак не могут расшевелить эту вязкую жижу кислого настроения, разговор гаснет, мрачной тучей сидит отец и я никак не могу понять, что случилось… Терпеть не могу таких ситуаций! Мать, чувствуя недовольство отца, тоже гасит не поддерживаемый им разговор, даже если сама и начинает… Когда вместе с напитком ставят на стол сладости, я вспоминаю фантики из кармана сестры…
— Канче, что за торговцы приходили?
— Я толком не поняла… Вроде, наши из Велиры, ириты, но товары хассанские… Сюда не пошли, на рынке встали, к ночлежке поближе… Фрукты сушеные, сладости… То ли варёные, то ли сироп как камень высушили, они же любят так, в жару…
— Дорого?
— Не знаю… Мама, почём это всё?…
— Ой, дочка, пока считала, помнила, а сейчас уж и не скажу, девять монет за всё… Мроган, что же дальше будет?
— В смысле? С кем будет, ма?
— Ну, с этими, с пленными…
— Я ж вчера рассказывал… Отведём назад, пусть Дворец строят кому-нибудь, всё пользы больше, чем здесь слоняться, по нашей земле… Их архаик ещё и заплатить обещал… Жулик, конечно, но если выполнит, то и нам можно ещё каменщиков нанять… Отец! Я что-то не так говорю?… Что ты всё молчишь, как будто я у тебя любимый кинжал украл? Сегодня такой день, а ты как на похоронах… Ну, не молчи! Что не так?
— Всё так, сынок! Всё отлично!.. Только делать мне тут больше нечего! Погостил и ладно…
— Ты чего, па? Скорпиона проглотил? И весь день дулся, да? Вчера было чего делать, а сегодня уже всё, да? Ты можешь толком объяснить? Тут все свои, стесняться некого. Помнишь, полгода назад вы меня перед Советником дубасили? А сейчас все родные сидят…
— А нечего и объяснять… У вас своё, у меня своё, я так не привык…
— Как ты не привык?
— Тут вошел, там вышел, козлов в стойло загнал, победитель хренов!
— Ма, погоди…Пусть скажет… А как надо побеждать, «Мудрый»? Научи! Камней набрать побольше и сверху из засады, да? Чтоб кровь ручьём, своих не жалей, в атаку марш! Так, что ли надо? А сколько тебе войска надо, о Мудрейший? На одну тысячу для атаки надо две, не меньше! У нас в клане во всём столько воинов не наберёшь… А половина калеками и убитыми останется… Так, что ли надо? Так нету у тебя двух тысяч, отец! Считай, сегодня твоего… нашего клана не стало… Ни тебя, ни их, вот, ни меня… Ну, чего молчишь?… Ладно, тебя жить оставим… Вот пришел ты домой, раненый весь, гордый… Девок нет, забрали… Дом пограбили, обосрали всё кругом, детей башкой об стенку… Ты этого…
— Да замолчи ты, Мроган!.. Да! Так и жили… И заново строили… Дед твой от гарпегов погиб, в клочья порезали! Но чтобы вот так, как я сегодня смотрел сверху, словно божок какой-то задрипанный, что одни других молча
