— Добрые люди, — отозвалась как-то мать о своих новых знакомых в Анапе.
Эти слова, сказанные подчеркнуто и властно, насторожили Исмаила. Он знал, с каким трудом мать сходилась с чужими людьми.
Прояснилось все несколько позже, когда Исмаилу стало известно из разговоров соседей, что у Генерозова есть родственник в Турции. Сам грек это скрывал, но его сожительница Ася Алиевна кому-то по секрету открылась. Кроме того, у нее появлялись иногда заморские вещи, которыми она торговала.
...Работая в гостинице в Новороссийске, Меретуков редко бывал в Анапе у матери. Жил пока в гостинице с разрешения директора, хотя для Исмаила было не по карману снимать номер.
По наблюдениям со стороны, напыщенный, неразговорчивый портье как бы не замечал адыгейца — посматривал на него свысока и готов был преподать ему урок, как нужно работать в гостинице. Меретуков видел его предупредительное обхождение с гостями, умение вести себя с разными по положению людьми и в то же время исполнять с достоинством свои обязанности.
Выбрав как-то удобный момент, когда Михаил Карлович сидел у двери в своем кресле и скучал, Исмаил заговорил с ним.
— У вас нет на примете комнатки для жилья? Может, слышали — кто-нибудь сдает?
— Почему решил обратиться ко мне? — довольно сухо спросил его портье.
— Вы все время на людях, может, знаете, — робко объяснил Исмаил.
— Есть семья?
— Нет. Я один. Холостяк.
— Откуда приехал?
— Из Анапы. Там у меня мать живет.
Обо всем этом Пери знал, и кое-что от самого Меретукова, но теперь, используя подвернувшуюся возможность, задавал много вопросов. Дошел до отца, матери и родственников, проживавших в Турции. Ничего определенного Исмаилу не сказал, пообещал у кого-то спросить и помочь ему. Исмаил не совсем понимал некоторую отчужденность Пери и объяснял это тем, что портье, как ему говорили, претендовал на должность администратора.
Под новый, 1936 год Меретуков поехал в Анапу проведать мать — вместе провести праздник, отвезти ей деньги, хотя она в них и не нуждалась. У матери было золото, но часть своего заработка он отдавал ей аккуратно. Золото старуха берегла, сына не баловала и сама жила впроголодь.
Матери дома не оказалось. Да и грек, по словам соседей, давно уже не появлялся во дворе. В последнее время его не видно было и в городе.
12
Гошсох Меретукова вернулась в Анапу в дурном настроении в сопровождении турчанки. Грек не появлялся и в последующие дни. Исмаилу мать ничего не говорила, как будто совсем не отлучалась из дому.
Сын рассказывал ей о своей работе, о том, что ищет в Новороссийске комнату, добрыми словами отозвался о директоре гостиницы. Он пытался расположить мать к откровенному разговору, понимая, что ее намерения уехать за границу не увенчались успехом, предостеречь от опрометчивых шагов, которые могут принести неприятности ей и ему на работе. Только перед самым отъездом сына Гошсох стала вдруг расспрашивать о Гуляеве. Исмаил удивился тому, что мать его знала и даже утверждала, что он какой-то их дальний родственник.
— Может, я чем-то могу помочь тебе? — спросил он мать. — Или поговорить с людьми, которые тебе помогут?
— А с кем ты можешь поговорить?
— С директором.
— Попроси его, сын мой. Да сжалится надо мною и поможет аллах...
— О чем его просить?
Гошсох посмотрела на сына так, словно хотела взять с него клятву в верности. Исмаил присел около нее. Она прикрыла дверь, опасаясь, что их кто-то может услышать. За закрытыми дверями, шепотом рассказала сыну о том, что недавно получила письмо, в котором ее приглашали приехать в Батуми, в турецкое консульство, за получением документов и визы для выезда за границу.
— Кто прислал тебе это письмо? — спросил Исмаил.
— Не знаю.
— А где оно?
— У меня его отобрали в Батуми.
Мать действительно не знала, кто писал письмо, так же как и не знала, кто ее приглашал приехать в Батуми. Да и читала ей это письмо, оказывается, грамотная турчанка.
В Батуми Гошсох прожила на частной квартире около месяца и все это время от нее не отходила Ася, которая куда-то отлучалась, возвращалась, передавала ей условия получения визы и другие новости. Гошсох заставили один раз побывать в турецком консульстве. Принял ее какой-то чиновник, который сказал, что за нее старается Мурат, занимающий высокий пост в Турции, и что он надеется на положительное разрешение ее просьбы, учитывая благоприятно складывающиеся советско-турецкие отношения. Старуху совершенно не интересовала дипломатия, ей хотелось получить разрешение на выезд за границу, и она просила помочь ей.
Как ни трудно было Гошсох дойти до консульства и возвратиться домой, Ася ее не сопровождала. Для старухи тонкости предосторожностей были непонятны. Турчанка твердила об одном — получение визы дело нелегкое, долгое, волокитное. Такие уж порядки заведены в этих консульствах. Может, еще не раз придется приезжать в Батуми к туркам и снова просить визу. Как раз этого и боялась Гошсох. А чиновники в консульстве и все те, кто ей помогал, рассчитывали, видно, на то, что старуха раскошелится. В Батуме Ася настойчиво уговаривала Гошсох попросить еще раз грека Генерозова, который все может сделать. Старуха, наконец, согласилась, и контрабандист не замедлил явиться к ней на квартиру.
Грек нарисовал ей довольно мрачную перспективу, касающуюся получения визы, прямо заявил, что нужны деньги, а еще лучше — золото. Гошсох совершенно не разбиралась в процедуре получения виз, знать об этом ничего не хотела и тем более не собиралась выкладывать за какую-то визу свое золото.
Тогда Генерозов сказал, что он помогает ей по просьбе Мурата, который близко знаком в Турции с его братом Саввой.
— Люди Мурата нашли меня и попросили переправить вас за границу, — сказал Генерозов. — Сначала в Турцию, а потом в Сербию, но для этого надо много денег, — опять напомнил ей грек.
Старуха словно не слышала явных намеков на деньги.
— Все, что было, Советы отобрали, — проворчала она в ответ на назойливость Генерозова.
Гошсох с возмущением рассказывала сыну, что добрые люди хотели ей помочь выехать в Турцию, а чуть ли не Советы требовали деньги, она рассердилась и не стала с ними разговаривать, вернулась в Анапу.
Исмаил рассказал Николаю Васильевичу о своем якобы родстве с ним.
— Мать говорила, что вы — сын полковника Гуляева, который посмел жениться на русской и этим нарушил древний обычай горцев, так как его жена не исповедовала веру в аллаха и не признавала эфенди.
— Правильно. Откуда она знает? — удивился Гуляев. — От отца в свое время отвернулся весь многочисленный род. Может, и в самом деле мы какие-нибудь такие родственники? Тогда нам в одной гостинице не работать, — пошутил Гуляев.
