— Ты его любишь? — удивительный вопрос от маресао, я прямо прониклась.
Без непременного «почему». Прямо в небе что-то сдохло, не иначе.
— Не знаю, — честно сказала я. — Если бы мы вернулись на наш стационар… Но я остаюсь здесь! И я не вправе морочить Даруху голову. Я ему скажу. Пойми, я не смогу жить на два адреса! В своём хронопласте с Олегом. И здесь на базе в отпуске, так сказать, с Дарухом! Всё это очень нечестно по отношению к ним обоим!
— Почему?
Огосподи, она не понимает! Брачная жизнь у маресао обставлена кучей традиций, законов, порядков, и при этом на удивление демократична. Ты можешь выбрать себе в сексуальные партнёры кого угодно, никто слова не скажет. Вы все можете жить вместе группами от трёх голов и больше, верхнего предела не существует. Для Кев ситуация, когда у женщины есть два мужа, один на планете, другой по месту службы, не являлась чем-то странным или отвратительным. Второго прятать от общественности и приятелей было не принято…
— Ты спишь с Санпором, — прямо сказала я. — Стала бы спать с кем-то ещё? Вот здесь, на этой конкретной хронобазе, Санпора нет. Зато полно других мужчин, которые, уверена, легко подойдут к тебе, стоит только позвать. Почему ты не заводишь себе среди них любовника?
— Это другое, — поджав губы, ответила Кев. — Я сюда больше не вернусь. Надеюсь… Разве только проведать тебя, — тут же поправилась она.
— Да то же самое, Кев, — горячо воскликнула я. — То же самое! Ты не спишь с другими мужиками потому, что не хочешь их, а хочешь только Санпора.
— А ты хочешь обоих, — возразила Кев. — Поэтому я и говорю: это — другое!
Я уткнула в виски пальцы пистолетами. Не понимает!
— Я хочу… — едва не сорвалось с языка «спасти Олега», — жить с кем-то одним. И этот кто-то — не Дарух. Мне жаль, правда, очень жаль. Но я выбрала, Кев, я не могу отступить. Пойми.
— Не понимаю, — покачала она головой. — Но могу обнять, если позволишь…
Я позволила. От Кев исходило ровное горячее тепло, пахло озоном и травяным настоем, который она втирала в волосы каждый раз после мытья. Скоро мы с нею расстанемся. Что будет жаль — не то слово.
Но зато я спасу Олега.
Как по мне, оно того стоило.
Потому что сама Кев не умрёт, если меня вдруг не станет. Она будет жить, будет сражаться и дальше, она вернётся к тому, кто ей дорог и кому дорога она, всё там будет хорошо без меня. А Олег без меня не выживет. Горький выбор, но логичный.
В лучших традициях маресао.
* * *
С утра сыпал снег, почти лёд сухой и острый, как осколки стекла. Я сидела, обхватив коленки, на широком низком подоконнике в одном из огромных — под космический трактор его проектировали, что ли? — коридоров базы. Смотрела на снег и ни о чём не думала. Думать было очень вредно, рядом-то с Брасвитиком Типаэском.
Он оставил себе девочковую причёску, которую заработал в дворовой парикмахерской двадцать первого века. Один чёрт, здесь его никак не распознали бы как девочку. Крылатых девочек я, кстати, видела. Среди хирургов была одна такая. Внушительная белокрылая дама, тётка Браса, кстати говоря… Половой диморфизм не обошёл стороной наших насекомых братьев по разуму: крылатые женщины примерно раза в два крупнее и выше мужчин… Почти с меня ростом, а я со своими ста семьюдесятью сантиметрами вовсе не карлица.
— Вы спасли мне жизнь, Маршав, — сказал младший Типаэск. — Я вам благодарен…
— Служу Галактике, — откликнулась я на его манер, только Федерацию поминать всуе не стала.
Я служу не Федерации. Я б сказала, что Человечеству, но люди, моя биологическая раса, не одни в этой Вселенной. И моя служба обеспечивает благополучие не только людей.
— Сделанные вами дампы оказались очень высокого качества…
— Да ну, — не поверила я.
— … так что я не потерял ничего. Инфосфера разрешила мне не восстанавливаться с прежних дампов. Опыт укрощения взбунтовавшегося заключённого бесценен. Благодаря вам, Маршав.
Я упрямо промолчала. Что я такого сделала… Жить хотела, вот и выживала, как могла. А так уж прямо превозносить мой вклад…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Серия дампов оказалась прекрасным решением, — продолжал Типаэск. — Мы получили пошаговую картину с очень высокой детализацией всей борьбы, происходившей между мной и Чивртиком. Конечно, информация требует тщательного изучения. Но уже сейчас можно прикинуть, хотя бы вчерне, общий алгоритм поведения в сходных ситуациях.
— Вы полагаете, что когда-либо ещё можете оказаться в сходной ситуации? — спросила я.
— Всё, сделанное впервые когда-то, можно повторить снова, — кивнул он. — Чивртик несколько раз переписывал себя, достоверно известно о двух случаях, под подозрением еще около пяти исчезновений крылатых мальчиков подходящего возраста…
— Но вы же заполучили его всего целиком! — воскликнула я. — Почему вы знаете еще не всё?
— Память мертва без хозяина, — пожал узкими плечами Типаэск. — Работать с мёртвой памятью очень непросто: огромный, просто громаднейший, объём данных. Но сотрудничать с нами, сами понимаете. Чивртик отказывается наотрез…
— Так он ещё жив! — задохнулась я. — Он всё еще с вами!
Наверное, смотрит его глазами. Видит меня. Какие-то сенсорные впечатления ему должны были оставить, пускай без контроля. Чтобы с ума не сошёл раньше времени.
— Теперь — не только со мной. Его сознание раздроблено между перворанговыми телепатами военной инфолокали Альфа-Геспина… Один я не справился бы. Да я и не справился. Если бы не вы, Маршав…
— Бросьте, — отмахнулась я. — Вы бы сделали для меня то же самое.
— Не факт, что именно для вас, — честно признался он. — Для Дела, в основном. Во имя Долга.
— И ради меня, — непреклонно заявила я. — Я видела вас, Брас. Вы не такой, как маресао, и даже не такой, как ваш отец. Я рада, что вы сумели сохранить себя и выжить.
— А уж я-то как рад… — искренне сказал он. — Но как же вы додумались до серии дампов? Мы удивились. Разве так можно было?
— Честно? — уточнила я, он кивнул, и я продолжила: — Я вообще в тот момент ни о чём не думала. Очень уж мне хотелось сдохнуть не в тяжёлом одиночестве…
— Отличительная черта людей, — покивал он. — Многие из вас действительно не думают. Живёте моментом… и иногда это здорово выручает. Кто бы мог подумать, что вы решитесь на такой оригинальный способ самоубийства? Но, с другой стороны, вы мало что знали о процедуре дампа, о том, какие риски она несёт для самого дампирующего…
— В незнании сила! — хмыкнула я.
— Очень опасное заблуждение.
— Я выжила, — напомнила я.
— Да, вы выжили. Что удивляет. По всем правилам, не должны были.
— Из любого правила есть исключения.
— Это верно, — задумчиво выговорил младший Типаэск.
Я внимательно посмотрела на него. Он ответил мне невинным взглядом, уж слишком невинным и честным. Хм. Это то, о чём я думаю?
Тихий отклик-вздох: думать не вредно, человек. Вредно не думать…
И понимай, как знаешь. Но, как мне кажется, всё я поняла правильно.
* * *
— Что с тобой, Маршав? — спросил Дарух. — Ты плачешь? Почему?
В таком же коридоре, только в другом крыле базы. Огромное окно на заснеженный, поросший «горячими» елями, горный склон. Седые разлапистые ветви, алые шишки, — алые от того, что еще не сформировались в них семена. «Горячие» ели выпускают шишки практически круглый год. Ледниковый век не пугает их, вечная зима — естественная среда их обитания. Для того, чтобы семя проросло, шишку должно как следует прихватить зимним морозом. Тем, который под шестьдесят. Летний минус двенадцатьне прокатывает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Под этими елями, наверное, можно было бы неплохо погулять… Вдохнуть чистый, пронизанный хвойными запахами воздух, сгрести снежок и запустить им в Даруха, чтоб уворачивался, а может, он и не станет уворачиваться, а просто кинет в меня снегом сам… не знаю.
