class="p1">— Добрый день, — обратился он к дежурному. — Скажите, дознаватель Суртаева у себя?
— У себя. А что вы хотели?
— Мне к ней по делу. Позвоните ей, пожалуйста, скажите, Сотников подошел.
Переговорив с дознавателем, дежурный выписал пропуск. Поднявшись на второй этаж, Артем заглянул в дверь.
— Здравствуйте. К вам можно?
Суртаева удивленно посмотрела на него.
— Здравствуйте. А что вы хотели? Решение по вашему делу пока не принято, сроки у нас ещё не вышли.
— Я как раз хотел обсудить это. — Артем прошел в кабинет и сел на стул перед женщиной. — Я хотел бы забрать свое заявление.
Удивление на лице дознавателя стало ещё более сильным.
— Забрать? Не понимаю… А что изменилось за два дня? Да и как вы его заберете? Оно же зарегистрировано в книге учета заявлений. Это невозможно.
— Ну тогда, может, просто не возбуждать дело? В общем, нет у меня ни к кому никаких претензий.
Суртаева внимательно посмотрела на Артема.
— Вас что — запугали? Или денег дали?
— Нет, что вы… — смутился он. — Я вообще домой уезжал, меня два дня не было. Сейчас только с автобуса. Никто меня не запугивал, просто не хочу ничего такого.
Озадаченная странным поворотом дела, дознаватель какое-то время молчала.
— Ну раз так, — наконец сказала она, — то всё, что я могу сделать, это вынести постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Но вам тогда нужно написать новое объяснение, что претензий ни к кому не имеете. А как быть с тем, что вас всё-таки ударили бутылкой? Ведь сотрясение, вред здоровью-то причинен…
— Да это ерунда… Голова уже почти не болит, я в понедельник на работу выхожу. Да и сомневаюсь я насчет того, кто именно меня ударил.
— Как это? Вы же точно показывали на того парня, которого задержали в кафе.
— Понимаете, на тот момент мне действительно так казалось, а потом что-то засомневался. Да и голова тогда болела, плохо соображал.
Суртаева пожала плечами.
— Ну как знаете. — Она подала Артему чистый бланк объяснения. — Напишите тогда собственноручно всё заново, отметьте, что претензий ни к кому не имеете, что здоровью ущерб не причинен, что не помните, кто именно вас ударил, ну и что ещё сами посчитаете нужным.
Артем вышел в коридор и сел за стол у окна в конце коридора. Он ещё вчера вечером, когда возвращался к матери от Эльвиры, решил не давать делу хода. Во-первых, он, действительно сомневался, что ударил его именно долговязый, и сваливать всё на него, обманывая и себя и полицию, он уже совсем не хотел. Первая злость прошла. Во-вторых, ему действительно стало жалко этого глупого парня. «Ведь ему всего-то лет двадцать с небольшим, а он уже потерялся в этой жизни, хотя сам, может, и не понимает ещё этого». На самом деле, здесь Артем всё же сомневался. С одной стороны, он думал, что привлечение к ответственности может заставить долговязого хоть как-то одуматься, что уголовное дело отрезвит его, заставит посмотреть на жизнь по-другому. Но с другой, он сильно сомневался в этом. Более того, боялся, а не сломает ли это ему жизнь окончательно? Ведь с таким пятном ему явно будет проблематично и учиться дальше, и найти работу, даже если он и захочет этого.
Артем размышлял над этим вопросом всю дорогу, пока ехал сюда. Как поступить? Но потом жалость к бестолковому переростку всё же взяла верх. «Может, Бог найдет другой способ достучаться до него? Не через меня, не таким вот способом? Вдруг это, наоборот, сделает его в глазах дружков этаким героем, понесшим незаслуженную кару, страдальцем за всю компанию? Ведь какого-то серьезного наказания он всё равно не получит, штраф небольшой дадут, который родители и выплатят, а судимость добавит ему лишь глупого авторитета среди таких же, как он, оболтусов. Нет, — окончательно решил он, — и я врать не стану, сваливая на долговязого то, в чем сам не уверен. Пусть хоть моя совесть тут будет чиста. Ведь, как ни крути, а это не честно будет, какой бы он ни был. Ну и не хочу ломать этому балбесу биографию, пусть будет ему хоть мизерный, но шанс».
Закончив писать, Артем отдал новое объяснение дознавателю.
— Только вы сами потом не побежите в прокуратуру жаловаться, когда я отказной сделаю да уведомление вам пришлю? — посмотрела на него женщина. — А то, может, через пару дней снова передумаете?
— Нет, нет, не бойтесь. Обещаю, с моей стороны никаких жалоб не будет. Да, кстати, у меня просьба… Вышлите, пожалуйста, уведомление вот сюда. — И он дописал объяснение, указав в нем адрес дяди Гены.
— Хорошо. Только я что хочу вам сказать… У этого типа ещё не готовы анализы на предмет содержания в крови наркотических веществ. Имейте в виду, если у него что-то будет, то мы вынуждены будем реагировать.
Артем пожал плечами.
— Это уж вы как хотите, как у вас тут положено. Я же не вообще за него переживаю, я только по тому факту, что меня бутылкой по голове стукнули, не более.
— Ну хорошо. — Дознаватель подписала пропуск. — До свидания.
— Спасибо, всего вам доброго. Кстати, отдельное спасибо вам за «Маяк», — улыбнулся Артем.
Суртаева улыбнулась в ответ.
— Не за что… Удалось вздремнуть?
— Да, всё было отлично. — И он, выйдя из кабинета, пошел на улицу.
Как ни удивительно, но после разговора с дознавателем у Артема возникло ощущение, словно с плеч свалился какой-то неприятный давящий груз, и даже дышать стало свободнее. Выйдя из РОВД, он закурил и, расправив плечи, легкой походкой пошел обратно на автостанцию. Пройдя метров сто, он свернул за угол, и чуть не столкнулся лоб в лоб с Игорем.
— Оба! — Встал тот как вкопанный, — Тёмыч, вот ни фига себе! Неожиданно… Здоро́во! А я на обед только пошел.
— Привет. — Артем пожал приятелю руку.
— Ты куда во вторник-то пропал? Чего ко мне потом не зашел? Как там всё было-то?
— Да никак… Всё, забрал я свое заявление. Вернее, написал, что нет у меня ни к кому претензий.
Старченко раскрыл от удивления глаза и непонимающе посмотрел на армейского сослуживца.
— Как это? Ты чего, просто так отпустишь этого?
— Игорь, всё! Тема закрыта, не хочу я больше говорить про это. Нет у меня ни к кому претензий.
— Вот дела… Чего-то не ожидал я от тебя такого. Тёмыч, я же готов всё подтвердить, что именно долговязый в галстуке тебе бутылкой по башке дал. Не отвертится гаденыш.
— Игорек, ты меня слышишь или нет? — Артем был серьезен.
— Ну ладно, как знаешь. А ты сейчас-то чего? Куда собираешься?
