когда в атаку ринулись «соколы», выскочив из-за русских броненосцев, по ним стреляло всего несколько уцелевших противоминных пушки и ни одной главного и среднего калибра — артиллерия была полностью выбита. И столб от попадания торпеды стал своего рода сигналом для японского флота — тот сразу увеличил ход, стараясь разорвать дистанцию. Да оно и понятно, адмирал Того все это время крутился как узник возле столба, прикованный к нему крепкой железной цепью. Но теперь оковы пали, и у Алексеева возникло ощущение, что японский командующий принес своего рода ритуальную жертву, которой было нельзя пренебречь. Так поступает человек, бросающий кость голодной собаке со словами — «на, подавись».
— Ваше высокопревосходительство, «Фудзи» стал в строй третьим, за «Ясимой». Отряд отвернул к зюйду, Крейсера Камимуры прекратили бой с отрядом вице-адмирала Макарова.
— Вижу, — пробурчал недовольно Алексеев, всматриваясь в бинокль. Но то была видимость — адмирал был неимоверно рад, что удалось добить вражеский корабль и японцы отвернули к югу, быстро завершая перестроение в две кильватерные колонны — в одной четыре, в другой шесть кораблей. Причем заметно прибавили ход, демонстрируя нежелание продолжать сражение. Да и к чему, если нет цели и велики повреждения. Но они быстро отремонтируют свои корабли, а вот в Дальнем и Порт-Артуре работы затянутся надолго, так что лишние повреждения и русским кораблям не нужны. Вот только Степан Осипович упрям, и нужно воззвать к его рассудку, и нет ничего лучше, чтобы отдать от своего имени предложение.
— Поднимите немедленно сигнал — «неприятель бежал, нужно сберечь снаряды, значительны повреждения». Не вижу смысла в преследовании японцев — «Фудзи» нам не отдадут, их десять, нас восемь. Главное, уничтожить транспорты — на каждом из них многие сотни солдат и офицеров, и если они пойдут на корм рыбам, то мы и так достигли грандиозного успеха.
— Полностью согласен с вашим высокопревосходительством, — Витгефт явно не рвался в драку, все устали от нее, второй день кого угодно вымотает. И голос начальника штаба наполнился радостью, когда Вильгельм Карлович рассмотрел флаги, поднятые на «Пересвете».
— «Эскадре следовать в Дальний»!
Разная судьба у кораблей — и можно посочувствовать «Пересвету». Героически драться с неприятелем, погибнуть и «воскреснуть» под вражеским флагом…
Глава 44
— Мы скоро добьем здесь японцев — они уже сообразили, что помощи не будет, и выбор прост — между пленом и смертью. Иного нет, вопрос только во времени — три дня или неделя.
Алексей Николаевич задумчиво посмотрел на растянувшийся в несколько верст плацдарм, уже уменьшившийся в раза три-четыре, как только по противнику открыли огонь вернувшиеся после сражения в Желтом море корабли Тихоокеанского флота. Все они выглядели жалко, как пернатые жители курятника, побывавшие в зубах у лисы. И на него, никогда не видевшего какие могут быть повреждения на броненосцах и крейсерах, зрелище произвело самое тягостное впечатление. Как ни странно, самый тихоходный корабль эскадры получил меньше всех попаданий и добился самого громкого успеха — «Севастополю» довелось прикончить «Адзуму». И этот броненосец отправили на обстрел японских позиций, дав в сопровождение канонерскую лодку «Сивуч», в носовом каземате которой осталось стоять крупнокалиберное девятидюймовое орудие старого образца. Уже в ходе боев выяснили, что из шестидюймовых пушек Кане сухопутные цели не стоит обстреливать — напрасный расход снарядов, имеющих слишком слабый заряд пироксилина. Но зато старые полевые пушки оказались при деле, что 120-ти пудовые, или 42-х линейные орудия — выдолбленные японцами окопы просто разносило, благо снарядов на складах Порт-Артура было с избытком.
— Алексей Николаевич, а дальше как воевать с противником будем, когда Бицзыво обратно вернем?
Вернувшийся из сражения наместник уже скинул усталость, недаром военные врачи говорят, что победы способствуют выздоровлению. Глаза задорные — треть транспортов потопили, оставшиеся выбрасывались на камни множества прибрежных островов, что окаймляли шхерами западную сторону корейского полуострова. При этом выяснилось, что несколько из них являются вспомогательными крейсерами, переоборудованными из быстроходных пассажирских пароходов, и вооруженных несколькими пушками, вплоть до шестидюймовых стволов. И с некоторых выловили японцев, что поведали о участи пропавшей «Асамы» — крейсер просто утонул на переходе. Так что победа вышла впечатляющей, и теперь несомненно должна была произвести впечатление на чопорную «Северную Пальмиру». Наместник не пожалел красок, расписывая и подготовку врага, и его храбрость с проявленным упорством. И то, что победа вырвана с великим трудом и потерями, ценой потопленных «Петропавловска» и «Рюрика», и серьезными повреждениями буквально всех кораблей русской эскадры.
А то взяли в столице моду японцев обезьянами считать, теперь пусть хорошенько взвесят, сколько весит русская кровушка!
— Трудно сказать, Евгений Иванович, но что касательно сухопутных войск, то десантов теперь можно не опасаться. Я имею в виду Желтое море, а вот насчет Японского меня стали терзать сомнения…
Генерал поморщился, с помощью адъютанта, аж самого великого князя с перевязанной головой, удобнее устроил левую руку на косынке. Повезло неимоверно, если бы камень ударил по деснице, как бы писать пришлось — только диктовал бы писарям, а это занятие более долгое и утомительное. Не ранение, а казус — спустились гребня, как на нем взорвался фугас. Вниз полетели камни — побило многих, хорошо, что не до смерти. Одним ударило в железный колпак на голове — зазвенело в ушах, зато целым остался. А вот великому князю Борису заехало прямо в лоб, поначалу подумали, что навек косоглазие останется, и мозги вышибло — шишка чуть ли не на вершок на лбу вылезла. Но повезло — отлежался несколько часов и пришел в себя значительно поумневшим, наглость свою привычную потерял, и вроде мозги на место встали, будто гильзу в патронник дослали.
Зато у него весь локоть опух, боль по ночам мучила — врачи всякими мазями пользовали, хотели морфий колоть, но он отказался. В Дальнем чудо-аппарат в больнице оказался, рентгеновский — кости целыми оказались, ушиб сильный. Так что в реляцию наместник уже написал, что «под неприятельским огнем командовал войсками, получил серьезную контузию, но остался на поле победного боя, вдохновляя войска собственной храбростью». Вроде и небольшое повреждение, но теперь золотое оружие с бриллиантами он точно получит, так как на Георгия 2-й степени или Владимира 1-й с мечами государь точно не расщедриться. А из других наград только голубая лента через плечо или чин генерал-фельдмаршала, но то детские мечты, в какие побитые жизнью генералы давно не верят, как в «доброго царя».
— Благодарю, Борис Владимирович, — Куропаткин кивнул великому
