валяется? Ага.
Он уставился в телефон, проверяя что возможно в меню и настройках, и через пару секунд повторил:
– Ага. Пустой, как из магазина, даже предустановленные приложения снесли, но в листе вызовов один номерок остался. Чей, интересно?
Он снова перевел взгляд с пацана на девчонку. Те не дрогнули, но, кажется, напряглись.
– Давайте проверим? – предложил Андрей, помедлил, изучая их лица, и нажал на строчку с номером.
И через секунду пол и стены пошатнулись, а за дверью грохнуло звонко и оглушительно.
Дым без огня
Ольга, кажется, вскрикнула – и спросила:
– Что это?
– Шкаф уронили, – неуверенно сказал Андрей, держа руку с телефоном странно, на отлете, будто чужую.
Иван молча шагнул к двери и распахнул ее. В кабинет ввалился клуб темного удушливого дыма, и тут же, словно только Иванова движения и дожидалась, заорала сирена. Громко и страшно.
Иван захлопнул дверь и развернулся к остальным.
– Американцы напали все-таки, – констатировал мальчик.
– Или нас с Воронежем перепутали, – пробормотал побитый Обухов.
Они, похоже, совсем не боялись. Весело им было.
– Ваша работа? – рявкнул Иван, шагнул к мальчику и сграбастал его за шиворот.
– Ольга Максимовна, гляньте, они меня сейчас вдвоем ногами бить будут, – быстро сказал мальчик тонким голосом.
Он явно был готов к тому, что его будут бить, по рукам и ногам было видно, он прикрываться готовился, как будто детская рука прикроет от удара мужика с ноги, – и так же явно пытался этого не бояться. А вот словишь разок – по-другому отнесешься, подумала Ольга нечаянно. Ее окатило презрением к себе, и она сказала, с трудом проталкивая слова сквозь выматывающую нервы сирену:
– Отставить. Тут явно пожар, эвакуация, выходим спокойно и по порядку. Иван, отпусти его.
В коридоре уже грохотали каблуки и хлопали двери – а ведь только что пустынно было. И наконец раздался мужской голос – вроде Назаряна, кадровика:
– Общая эвакуация, действовать по утвержденному плану. Повторяю, общая эвакуация, личному составу действовать в рамках ответственности.
Иван нехотя выпустил ворот мальчика, снова подошел к двери, взялся за ручку и скомандовал:
– Готовимся, выходим организованной группой, сразу к лестнице и на улицу. Сделайте несколько вдохов и выдохов, потом задержите дыхание, насколько сможете. Ясно? Андрей, этого к себе пристегни. Ольга Максимовна, дети на вас. Тамара Моисеевна, вы быстро идти сможете?
– Не надо его пристегивать! – сказал, растирая помятое горло, мальчик. Он один остался сидеть, остальные стояли.
Иван, не обращая на него внимания, проследил за тем, как Андрей надевает наручник на запястье себе, потом Обухову, и сказал:
– Все готовы? Идем к лестнице, не теряемся, Андрей, ты первый, я замыкаю. Вперед.
И рванул дверь.
Дым в коридоре висел плотной волокнистой массой, похожей на халву. Топот и хлопки в ней звучали жутко. Иван, выпучив глаза, угрожающе промычал сомкнутым ртом на Андрея, и тот рванул вперед, волоча за собой Обухова, который на пороге споткнулся и едва не рухнул. Следом Иван мягко вытолкнул в коридор замешкавшуюся Моисеевну, затем Ольгу, вцепившуюся в ладошки детей.
Глаза сразу залились слезами, слепившими ресницы. Вот и сгинем сейчас, подумала Ольга с мрачным удовлетворением. Лишь бы не в огне, дым, говорят, не так страшно, просто покашлял и уснул, а вот гореть неприятно.
За этими мыслями она не сразу поняла, что не она ведет детей, а они тащат ее хоть и не слишком равномерно, но быстро, так, что каблуки подворачиваются, – и вроде бы в правильную сторону, к лестнице.
Ну да, убедилась она, чуть не потеряв равновесие на верхней ступеньке, ойкнула, глотнув удивительно мерзотного, как от жженых теннисных шариков, дыма, и принялась быстро перебирать трясущимися ногами, боясь поскользнуться, выпустить ладонь мальчика или девочки, открыть глаза, закрыть глаза, вдохнуть, выдохнуть, оглохнуть от неумолкающей сирены и набирающего громкость шума крови в голове – да всего на свете, которого уже давно не существовало и больше уже никогда…
Свет.
Свет проник сквозь веки, левую руку дернули сильнее, Ольга ускорилась, задыхаясь и почти теряя сознание, и одновременно решилась вдохнуть и разлепить мокрые ресницы.
Они уже протискивались на улицу – обе двери, невиданное дело, были распахнуты, а вертушку с рамкой Ольга проскочила, даже не заметив, – сложили их как-то, что ли. Ольга по-прежнему стискивала ладошки подростков, которые конной парой выволокли на свежий воздух не только капитана Баракатову, но и Моисеевну – ее мальчик, оказывается, плотно обхватывал за спину под тощими лопатками. Моисеевна слегка задыхалась, но явно больше была озабочена перекосом приклеенных ресниц. Значит, в норме бабушка.
Иван с Андреем стояли у края газона, тяжело дыша, Обухов томился между ними. Ольга пошла к ним сквозь запыхавшихся полицейских – некоторые ошалело бродили, переговариваясь, по площади перед УВД, но в основном все не отрывали взглядов от фасада.
– Живы-здоровы? – спросил Иван, поднося к уху жужжащий телефон. – Порядок. Да, я. Кто это?
За спиной кто-то принялся громко выяснять, что за хрень происходит, и Иван, сморщившись, отвалил в сторону.
А что за хрень, действительно, подумала Ольга, разворачиваясь к зданию. Она ожидала увидеть типовую картинку из ютьюба: обвалившееся крыло, языки пламени из окон, уходящие в небо жирные столбы дыма. Но фасад выглядел невредимым. Из открытой форточки на втором этаже струился дым – и всё на этом.
– Личный состав, ко мне! – рявкнул Назарян с крыльца. Он был потрепан и взлохмачен, насколько позволяла лысина.
Офицеры и сержанты неохотно потянулись к крыльцу. Андрей заозирался, ловя взглядом Ивана. Иван болтался на обочине, очень напряженно прислушиваясь к голосу в телефоне, потом сказал:
– Арина Яновна, я же вам сказал, что не могу сейчас к вам подъехать. И Андрей Юрьевич не может. В восемь, не раньше. Ах, уже вы не можете? Тогда извините, не понимаю, что это за важность такая, которая к вечеру…
– Машовец, Жиров! – рявкнул Назарян. – Бегом сюда! Из оружейки я табельное таскать буду?
Андрей затоптался, вертя головой совсем потерянно и бормоча, что фигли спасать-то, если огня нет. Иван матернулся, не слишком старательно прикрыв микрофон ладонью, и зашагал к крыльцу, на ходу бросив Андрею:
– Да пристегни его к ограде, Оля присмотрит.
Ишь командир какой, подумала Ольга. Присмотрю, если Назарян и меня не припашет стволы и патроны таскать. И правильно сделает, если припашет. Дыма без огня не бывает, а за оружие, если что, спросят сильнее, чем за… Чем за что угодно. Годами придется и отчитываться, и доказывать, что стволы честно погибли в пожаре, а не ушли на сторону, как бывало не раз.
Андрей торопливо перестегнул наручник со своего запястья на верхнюю стальную планку ограды и побежал к впадающему в неистовство Назаряну, который уже живописал подробности детонации боеприпасов в оружейке, загадочным образом совмещая последствия этой детонации с внутренним устройством организма старшего лейтенанта Жирова.
Через пару секунд Ольга обнаружила, что стоит на площади перед управлением одна. Все сотрудники скрылись в
