Тот, кто мог бы и должен был бы опасаться такой новой власти, был правитель Кереитов Тогрул, который должен был бы видеть, как его вчерашний вассал становится ему равным. Но, являясь ограниченным, нерешительным, посредственным предводителем, Тогрул не понял важности события. К тому же новый Чингиз-хан позаботился о том, чтобы предстать как никогда верным и скрупулезным вассалом. Добавим, и это, несомненно, являлось для Тогрула успокаивающим обстоятельством, что Чингиз-хан был еще далек от того, чтобы реализовать единство, собственно говоря, Монголов. Перед ним, выступая против него, находился его соперник, Джамука со своими сторонниками. Наконец, у кереитского правителя были те же самые внешние враги, что и у Чингиз-хана.
Мы видели, что один из верных людей Чингиз-хана, джелаир Мукали, [448] который подтолкнул его, чтобы тот провозгласил себя ханом, сделал это, по свидетельству Секретной Истории, напомнив ему старую вендетту Монголов против Татар. Именно Татары выдали двух членов древней монгольской царской семьи для позорной казни Цинам; именно Татары, объединившись в коалицию с Цинами, разрушили в 1161 г. первое монгольское царство; наконец, именно Татары предательски отравили Есугея, отца Чингиз-хана, предложив ему, во время дружеского обеда в степи, отравленную пищу: «Ты будешь ханом, о Темуджин, чтобы отомстить за нас нашим врагам, Татарам, и ты превознесешь славу Монголов!» Ожидаемый случай представился. Татары, кажется, в прошлом взяли верх над Монголами только с помощью цинского двора Пекина. Но, став после этой победы хозяевами восточного Гоби, они не переставали тревожить границы цинского царства. Двор Пекина, расстроив свою систему союзов, решил укрепиться и направить против них кереитс-кого правителя Тогрула. Как верный вассал, Чингиз-хан сопровождал того в этой войне, будучи счастлив иметь, таким образом, возможность отомстить потомственному врагу. Окруженные Цинами с юго-востока, Кереитами и Чингиз-ханом с северо-запада, Татары Буир-нора были жестоко разбиты. Кереитский правитель и Чингиз-хан, рассказывает нам Секретная История, продвигаясь вдоль реки Улджа, убили татарского предводителя Мегуджин сеулту (около 1198 г.). Двор Пекина вознаграждает Тогрула, даруя ему китайский титул вана (царя или принца), откуда и имя Ван-хан, под которым, руководствуясь историей, мы будем его отныне обозначать. Чингиз-хан получил также китайский титул, но намного более скромный, и это доказывает, что к этому времени двор Пекина видел еще в нем только безвестного вассала Кереитов.
Именно после этой кампании, полагает Владимирцов, Чингиз-хан наказал многих монгольских принцев, потомков древнего царского дома, которые отказались следовать за ним за Ван-ханом против татар. Сата-баки, правнук великого Кабула и предводитель клана журки или журкин, и два других принца, Тайчу и Бури-боко, были казнены. В своей знаменитой жалобе Ван-хану Завоеватель будет утверждать, что якобы пожертвовал злопамятности Кереитов «этих горячо любимых братьев». На самом деле, он должен был быть очень рад найти столь подходящий повод, для того, чтобы избавиться от представителей того, что можно было бы назвать «монгольским легитимизмом».
Если придерживаться официальной истории Чингизханидов, то союз Чингиз-хана и Ван-хана особенно был выгоден последнему. Кажется, во всяком случае, что если вначале протекция Ван-хана позволила Чингиз-хану избежать своих врагов, то монгольский герой вскоре должен был даже оказать своему сюзерену аналогичные услуги. В плохо установленную дату, [449] Ван-хан был лишен владения своим собственным братом, Ерке-кара, [450] которого поддерживал Инанч-билга, правитель Найманов. [451]
Он убежал на юго-запад, к р. Чу, к каракитаям, у которых тщетно просил вмешательства. Поссорившись с Гурханом, или правителем каракитаев, он убого скитался по Гоби. В результате, совершенно отчаявшись, он просит убежища у Чингиз-хана. Тот приводит в порядок его маленький голодный отряд и помогает ему получить обратно кереитскую страну. В дальнейшем, завоеватель должен будет это ему напомнить на своем грубом и примитивном языке: «Обессиленный голодом, ты шел вперед, подобно гаснущему огню. Я дал тебе баранов, лошадей, имущество. Ты был тощим. За пятнадцать дней, я тебя снова откормил». Другой брат Ван-хана, Джагам-бу, [452] искал убежища со стороны Цинской империи. Чингиз-хан вернул к нему брата, отправив отряд для защиты его от Меркитов, которые подстерегали его на переправе. «И вот вторая услуга, которую я тебе оказал», мог еще сказать Чингиз-хан Ван-хану. [453]
Так, согласно все той же традиции Чингиз-ханидов, пусть даже и однобокой, но уж очень точной для того, чтобы не скрывать достоверных фактов, Ван-хан показывал себя временами довольно неблагодарным за все эти услуги. Он нарушал, как ему вздумается, пакт военного союза. Не поставив в известность Чингиз-хана, он предпринял успешный набег против Меркитов, вынудил их предводителя Токто бежать через устье Селенги до юго-восточного берега Байкала (в страну Баргу, Баргуджин или Буркуджин из Секретной Истории), убил одного из сыновей Токто, взял в плен другого, захватил большое число пленных, скот и трофеи, из которых – все так же нарушая военные договора – он ничего не дал Чингиз-хану. Чингиз-хан, как верный вассал, все-таки последовал за Ван-ханом, когда тот позвал его в совместную экспедицию против Найманов. Случай, впрочем, казался подходящим. После смерти найманского правителя Инанча-билга, разногласия – из-за спора за обладание одной сожительницей – вспыхнули между двумя сыновьями, Тайбука, Тайбога или Байбука, более известным под китайским титулом тай-ван или тайан, по-монгольски – тайан, и Буйуругом. Тайан правил над кланами равнины, то есть, вероятно, со стороны озер провинции Кобдо, а Буйуруг – в горных районах, ближе к Алтаю. Под прикрытием такого разделения, Ван-хан и Чингиз-хан отправились опустошать владения Буйуруга. Тот отступил к реке Урунгу. Они преследуют его, сообщает нам Секретная История, до озера Кизил-баш – имеется, конечно же, в виду оз. Улунгур, куда впадает Урунгу, – где тот, в конце концов, гибнет (Однако согласно Рашид ед-Дина, и это подтверждается Юань-ши, он находит пристанище на берегу верхнего Енисея, в киргизской стране). Но, в следующую зиму, найманский генерал Коксегу (или Коксеу) Сабраг, один из лейтенантов Буйуруга, внезапно контратаковал двух союзников. [454]
Шок был очень сильным. За ночь Ван-хан свернул лагерь, не предупредив Чингиз-хана, который должен был в одиночку совершить рискованное отступление. Несмотря на такое предательство, Чингиз-хан, если верить официальной истории Чингизханидов, сохранял лояльность по отношению к своему сюзерену. Найманы пришли в свою очередь грабить кереитскую страну и одного за другим обратили в бегство брата (Джагамбу) и сына (Сангун) Ван-хана, а этот последний обратился с жалобой к союзнику, которого раньше оскорбил. Чингиз-хан незамедлительно отправил к нему своих «четырех великих воинов» (дорбен килууд), а именно: Бо-орчу, Мукали, Борокул, и Чилаун, которые в последний момент спасли Сангуна, прогнали Найманов с кереитской земли и забрали назад захваченный скот. [455]
Кассар, брат Чингиз-хана, завершил кампанию большой победой над Найманами.
После этой войны, согласно Юань-ши, [456] Чингиз-хан и Ван-хан совместно выступили против Тайитшиутов, которые были побеждены на верхнем Ононе. Получится так, что близкий враг Чингиз-хана, преследующий его с детства, тайитшиутскии предводитель Таркутай-кирилтуг погибнет от руки доблестного Чилауна. [457]
Затем, по хронологии Юань-ши, следует коалиция, или скорее заговор различных кланов, напуганных поражением Найманов и Тайитшиутов. В нее входили Катакины, Салджиуты, Дорбены, остатки Татар и Конгиратов. Дай-Сетчен разгромил союзников вблизи озера Буйур. Позднее, в своем знаменитом поэтическом послании к Ван-хану, завоеватель намекал, без сомнения, именно на этот поход: «Подобно соколу, я взлетел на гору и перелетел через озеро Буйур; я взял для тебя журавлей с голубыми лапками и пепельным оперением, т.е. Дорбенов и Татар; переправившись затем через озеро Коло, я еще взял для тебя журавлей с голубыми лапками, т.е. Катакинов, Салджиутов и Конгиратов. [458]
Если Ван-хан был официально самым могущественным принцем Монголии, его власть имела хрупкое основание. Его предали внутри своей же семьи. Мы видели, что он должен был вырвать кереитский трон у своего дяди Гурхана, затем оспаривать его у своего брата Еркекара. Юань-ши добавляет, что после победы над только что упомянутой нами коалицией, Ван-хана чуть было не свергнул с престола другой его брат, Джагамбу, который, видя свой заговор раскрытым, укрылся у Найманов. [459]
