Однако, сколько бы я не старался, у меня всё равно не получалось хотя бы изобразить какие-то чувства. Единственно, что возникало, так это лишь что-то напоминающее дружбу к тому или иному человеку, оказавшемуся в таком же положении. Тогда-то и произошло настоящее потрясение — Юнсу сманил в кабак Хёнги.

В то утро после вчерашней попойки у меня ужасно раскалывалась голова, перед глазами всё плыло. Я открыл окно, в него сразу же ворвался по-настоящему зимний ветер и успокоил мою головную боль. Довольно долго я сидел, прижавшись лбом к подоконнику, а когда поднял голову, то разглядел напротив на воротах, покрытых черепицей, иней, который сверкал на солнце словно драгоценные камни. Он-то внезапно и навёл меня на мысль о времени года — я глянул на календарь и увидел, что ноябрь уже наполовину прошёл. Миновал уже почти месяц, как я вернулся домой. Сердце моё забилось в тревоге, отметая все другие ненужные мысли. В голове стучало — как же мне быть, и что больше так продолжаться не может. Я снова забрался под одеяло, но сознание прояснялось всё больше и больше, хотя никакое решение не приходило на ум. Не знаю, сколько времени прошло, пока я так лежал.

— Это конец! Конец! — бормоча так, я резко вскочил с кровати, оделся и, даже не позавтракав, помчался в кабак, где заседал Юнсу. И там я увидел Хёнги. Я ни разу не приводил его туда и вообще не хотел знакомить его с этим местом.

Но больше всего меня возмутило то, что женщины вместе с Юнсу окружили Хёнги и выкрикивали «Дракон, дракон! Поймай меня!» Они хлопали в ладоши и хохотали. Похоже, что и Хёнги всё это весьма нравилось, так что от старания у него на лбу выступили капельки пота.

Когда я вошёл, одна из женщин, посмеиваясь, потянула меня за рукав:

— Нет, вы только посмотрите на это! Этот слепой такой потешный!

— Выпил почти тве[75] вина — и хоть бы хны! Вон как на ногах справно держится! Вы только посмотрите на него! И даже лицо не покраснело!

— Мало того, он под этим делом, кажется, увлёкся Инджой!

Я взглянул на ту, что звали Инджа. Уперев руки в бока и посмеиваясь, она тоже, похоже, веселилась от души. Видно было, что моё появление привело в замешательство Хёнги. Он сконфуженно покраснел и, моргая слепыми глазами, стоял посреди комнаты, словно чурбан, растерянно улыбаясь.

Юнсу повалился на пол и запричитал:

— Я не виноват, я не виноват…

При этом он бил себя в грудь кулаком, как это делают католики. Наверное из-за того, что Юнсу изменился до неузнаваемости, к моему горлу подступил комок. И неожиданно для самого себя я со всей силы дал Хёнги пощёчину. Он пошатнулся, упал навзничь. Его начало полоскать. В мгновение ока всё вокруг было залито содержимым его желудка. Инджа сбегала за тряпкой и стала убирать, укоризненно поглядывая на меня. Остальные женщины тоже осуждающе бормотали, мол, кто ты такой, чтобы вмешиваться. И только Юнсу ещё громче заверещал:

— Я тут ни при чём, я не виноват!

Я стоял молча, уставившись в пол, а когда Хёнги, пошатываясь, с трудом поднялся на ноги, я взял его за руку и вышел с ним вон. Мне хотелось выть. Но первым, громко всхлипывая, разрыдался Хёнги. Инджа вынесла его чёрные очки, оставленные в кабаке. Я вытер платком его невидящие глаза, из которых катились слёзы, и надел на него эти очки. Затем взял его под руку и, медленно шагая, довёл до дома, где уложил в комнате, а сам сел рядом, держа его руку, пока он не уснул, громко храпя.

Однако спустя несколько дней Хёнги, смущённо улыбаясь, спросил:

— Как думаешь, эта Инджа хорошая, да?

В тот момент я ещё раз почувствовал, насколько важным для него было событие, которое произошло в тот день.

Я, посмеиваясь, промолвил:

— Почему ты спрашиваешь? И вообще, как ты узнал — хорошая она или плохая?

— Просто мне так показалось. А что, она плохая?

— Да нет. Очень даже неплохая девушка.

Он закивал.

— Вот и я так подумал, — проговорил он со вздохом облегчения, будто у него отлегло от души.

Я решил, что теперь уже ничего не изменишь — всё сложилось так, как сложилось. В конце концов я перестал ходить в тот кабак, а Хёнги перепоручил Юнсу. Тот изредка приходил меня навестить, и от него я слышал, что Хёнги не на шутку привязался к Индже. Похоже, они сблизились даже физически. Непонятно, правда, насколько Инджа привязана к Хёнги.

А между тем как-то вечером меня вызвали к себе отец с матерью. Разговор их был весьма простым и ужасно сложным одновременно. Когда я опустился перед отцом на колени, он озабоченно спросил меня:

— Чего ты хочешь?

Хочу. Хочу? Хочу? У меня перехватило дыхание. Хотелось так много, что лучше бы вообще ничего не хотелось. Я знаю точно — счастливы те, кто может с уверенностью выбрать что-то одно: «Я хочу стать тем-то и тем-то». Отец, я хочу стать всем. И иметь всё. Но так ответить было нельзя.

Однако, говоря начистоту, я должен был бы признаться, что у меня не было уверенности, что я справлюсь за что бы ни взялся.

Не говоря ни слова, я мотнул головой, и тогда отец сказал:

— Погода, конечно, не ахти какая, но ты всё же съезди куда-нибудь, проветрись! Вдали от дома будет время подумать… Авось, не повредит…

Говоря это, он взял у матери из рук бумажный свёрток и, протягивая мне, промолвил:

— Вот деньги. Сегодня вечером хорошенько подумай и поезжай, покуда все деньги не истратишь.

Это означало очень много. Учитывая, что родители еле-еле сводили концы с концами, перебиваясь тем, что зарабатывала мама, таская повсюду на голове свой узелок, предложенная мне пачка денег выглядела весьма внушительно. Я закрыл глаза.

— Чону! Давай и мы попробуем хоть разок пожить, как другие! Съездишь, развеешься, вернёшься с новыми силами — и заживём как остальные!

Когда мать дрожащим голосом сказала это, больше я вытерпеть не смог.

— Хорошо, я поеду, — ответил я и, словно дезертир, ретировался в свою комнату и залез под одеяло. И хотя в глубине души мне хотелось заплакать, однако слёз не было, вместо них из горла вырвался какой-то клёкот, напоминающий смех. Я припомнил слова Суёна, когда он говорил, мол, рано ещё умирать, надо попробовать что-то придумать… Возможно, это вечный вопрос. Тема, о которой можно писать ещё и ещё. Я так и не заснул в ту ночь. Как же долго она длилась! На следующий день как нельзя кстати пришёл Юнсу, и я рассказал ему о путешествии. Оказалось, он тоже уже давно хотел съездить на острова южного побережья, и раз уж так совпало, он предложил отправиться туда вместе. А когда я ему возразил, что цель моей нынешней поездки — совсем даже не любование красотами, он понимающе закивал головой и сказал, что не стоит питать слишком больших надежд, надо просто отправиться в путь. И когда Юнсу так говорил, чувствовалось, что впервые за последнее время он был искренен.

Я не могу забыть выражения лиц отца и матери, провожавших меня у ворот, когда я выходил из дому. Не вызывало сомнений, что они меня жалели. Может, даже хотели потрясти кулаком в знак поддержки самих себя из прошлого. Особенно это относилось к отцу. Теперь я почувствовал себя скованным по рукам и ногам. Необходимо было внести поправки в недавние мои рассуждения о том, что «я хотя бы попытаюсь, а если не получится, то и бог с ним». Теперь выходило так, что надо было пробовать, стараться, и даже если не будет получаться, то всё равно, во что бы то ни стало, надо было добиваться чего-либо. И всматриваясь в своё бесстрастное отражение в окне громыхающего поезда, я осознал, что теперь, хочу я этого или нет, моё обещание покорно принять все условия, поставленные самой жизнью, придётся выполнить. Хотя, если задуматься, в этих моих обещаниях, данных когда-то, была примешана изрядная доля иронии.

Мне пришло в голову, что, даже если весь мир будет насмехаться надо мной, мол, от этих твоих так называемых терзаний несёт младенчеством, я могу стать всем, кем угодно, только потому, что этого ожидают от меня мои мать и отец, которые, как и я, нет, даже гораздо в большей степени, чем я, переживают из-за этих моих метаний. Однако ж именно они — мои достопочтенные родители — ждали от меня того, чтобы я стал одним из заурядных людей. Точно так же, как и я желал брату стать студентом, который сможет чинно, словно уважаемый старец, сидеть в автобусе. И точно также, как Сонэ хотела родить здорового дурачка.

Про путешествие я хочу написать чуть подробнее. Потому что всё-таки это была увлекательная поездка. Наш багаж был очень скромным. С перекинутыми через плечо сумками, в которых лежали по нескольку пар нижнего белья и по две-три книжки, мы для начала доехали автобусом до Ёсу. Слабые лучи декабрьского солнца безвозвратно уносил холодный морской ветер, от этого улицы с летящей в воздухе глиняной пылью выглядели очень неприветливо. Ветер разносил дорожную пыль по всему городу, и было ощущение, будто ты прибыл в дикую местность или видишь только мираж города. В море виднелись белые барашки волн, тянущиеся до самого горизонта, да несколько парусников, которые быстро плыли, сильно накренившись, так, что казалось они вот-вот перевернутся. Сидя съёжившись на волноломе в северо-восточной части города, мы ворчливо обменивались репликами, что, мол, притащились на край света, и никуда больше не хочется, да и что там есть такого на этих островах, путь к которым пролегает через эти пенистые волны… Однако наблюдая за бушующими волнами, мы сидели до самого заката солнца, который произошёл по-зимнему стремительно. И зрелище это заворожило нас какой-то неведомой силой и заставило сердце замереть в предвкушении чего-то неизведанного. После захода солнца мы вернулись в город, чтобы устроиться на ночлег. С приходом ночи улицы совершенно опустели, поэтому город казался ещё более заброшенным. Подняв воротники своих поношенных пальто и согнувшись в три погибели, мы быстро шагали по широкой улице в сторону пристани. Здесь я хочу кое-что добавить. Интересно, что согревало моё сердце среди этого унылого пейзажа? Сентиментальность? Хорошо, допустим сентиментальность. Но если представить, что через несколько десятков лет не будет этой романтики, когда ты можешь идти сгорбившись по зимним улицам портового города, подняв воротник пальто и преодолевая порывы сильного ветра… О-о-о! Не дай бог это произойдёт! Ни за что! Просто шагать себе куда-то, сбросив весь груз и не испытывая никаких желаний, наслаждаясь разницей между холодом ветра, который обдувает щёки, и теплом тела, чувствуя, что идти внаклонку гораздо удобнее, одновременно прислушиваясь к звуку топающих по асфальту ботинок. В такое мгновенье мне стало не жалко и умереть.

1 ... 51 52 53 54 55 56 57 58 59 ... 61

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Сеул, зима 1964 года - Сын Ок Ким бесплатно.

Похожие на Сеул, зима 1964 года - Сын Ок Ким книги

Вещи (сборник) - Владислав Дорофеев - Современная проза
Я — это ты - Наталья Аверкиева - Современная проза
Ли Смолин. Возрожденное время: От кризиса в физике к будущему вселенной - Юрий Артамонов - Современная проза
Короткая фантастическая жизнь Оскара Вау - Джуно Диас - Современная проза
Почему ты меня не хочешь? - Индия Найт - Современная проза
Другое тело - Милорад Павич - Современная проза
Два брата - Бен Элтон - Современная проза
Дневник моего отца - Урс Видмер - Современная проза
Сын - Бернхард Шлинк - Современная проза
Разводящий еще не пришел - Николай Камбулов - Современная проза

Оставить комментарий