Эдвард Маклайн был твердо уверен: не стоит.
После разговора с Лоу он подумал о том, что за свои сорок прожитых лет так и не научился как следует разбираться в людях. Понятно, что сеанс связи с модулем, находящимся не где-то возле Земли, а за многие миллионы километров от нее, — не то мероприятие, где можно давать волю эмоциям. Ругаться или приносить соболезнования. Только обмен самой необходимой рабочей информацией. Лоу не ругался и не соболезновал, и не извергал фонтаны слов — и это было понятно. Непонятно командиру было другое: зачем работник НАСА (не журналист — любитель жареного, не домохозяйка) поинтересовался, как участники Первой марсианской окрестили район посадки? С чего он вообще взял, что они дали древнему кидонийскому берегу какое-то особое название? Неужели это столь важно, неужели именно сейчас это самое важное? Уж лучше бы сказал пару ободряющих слов…
Бесчувственным оказался Стивен Лоу, — а он, Эдвард Маклайн, полагал, что достаточно хорошо знает его. Что ж, пусть прыгает от радости и сообщает каждому встречному и поперечному, что район скопления марсианских нефракталов назван Берегом Красного Гора…
Радиомаяк «Арго» исправно работал, а Хьюстон параллельно с Маклайном отслеживал телеметрию корабля-матки. Правда, вмешаться в процесс швартовки операторы ЦУПа не могли — слишком велика была задержка сигнала.
На один из дисплеев Маклайна поступала картинка-отчет телекамер «Арго». Передача шла не в режиме реального времени, это была запись, фрагменты, отобранные компьютером по принципу отклонения от стандарта. Отклонением могли быть багровые всполохи над Сфинксом, посадка или старт модуля и прочее. Например, если бы каменная слеза вдруг сползла по щеке марсианского исполина и обрушилась на песок…
«Арго» еще не попал в зону видимости, и Маклайн мог позволить себе краем глаза просматривать эти фрагменты.
Вот он — последний старт модуля. Клубы пыли и струи пламени… А вот…
Командир, вмиг позабыв обо всем прочем, стремительно подался к дисплею. Вернул уже исчезнувший с экрана фрагмент и зафиксировал его. Он боялся поверить собственным глазам…
Фата-моргана? Галлюцинация?
Но телекамеры же не должны страдать галлюцинациями.
Над облаками, закрывшими Кидонию, расплывались желтые и зеленые огненные гроздья. Сигнальные ракеты! Когда?… Когда это было?!
Эдвард Маклайн взглянул на цифры в левом нижнем углу застывшего фрагмента. Тридцать девять минут назад, модуль в это время находился по другую сторону Марса.
Командир «Арго» все понял: это стрелял из ракетницы Леопольд Каталински! Инженеру как-то удалось вырваться из Сфинкса, он обнаружил, что модуля нет и воспользовался ракетницей, чтобы заявить о себе. Возможно, он пускал в ход и рацию, но сигнал не добрался до ушедшего за горизонт модуля.
— Лео… — глухо сказал Маклайн, глядя на картинку.
И тут же сделал попытку связаться с инженером по рации. Увы, из этой попытки ничего не вышло.
— Потерпи, Лео… — пробормотал командир «Арго». — Сейчас разгружусь, заправлюсь — и заберу тебя… Только ты, пожалуйста, больше не исчезай…
Он откинулся на спинку кресла и длинно, с силой выдохнул. Тот, кто распоряжался судьбами, решил дать шанс Леопольду Каталински. А реализовать этот шанс поручил ему, Эдварду Маклайну.
— Потерпи, Лео, — повторил он. — Я постараюсь побыстрей…
Маклайн, стараясь дышать ровно, вновь сосредоточился на экране внешнего обзора и увидел на черно-звездном фоне корпус «Арго». Наступало время филигранного маневрирования. Сейчас нужно было отбросить все постороннее, не связанное с управлением модулем, пусть даже это постороннее очень и очень важно.
Все остальное — потом!
Когда Маклайн уже почти перешел в режим автомата, готовясь тормозить, менять тангаж, оценивать относительную скорость и дистанцию, из-под пластов памяти всплыло — нет, даже не всплыло, а выпрыгнуло, взвилось сигнальной ракетой! — давнее, прочно забытое за полной своей ненадобностью воспоминание детства. Словно приложили к голове электрод, и направленный поток электронов выбил из коры или подкорки крохотный кусочек мозаики — один-единственный эпизод, случившийся тридцать четыре года назад. После похорон деда, в маленьком Фрипорте…
Заиндевевшая желтая трава у самого лица… Он только что, поскользнувшись на бегу, растянулся в этой траве. И, перекатившись на спину, видит над собой черные корявые ветви деревьев на фоне серого-серого неба — ветви, похожие на обглоданные кости. И — хищная огромная собачья морда, оскаленная пасть, черная шерсть, горящие злобой желтые глаза. Пес заходится хриплым лаем, еще секунда — и острые клыки вонзятся в горло, прорвав застегнутую до подбородка куртку, истерзают, искромсают на мелкие куски…
Потом — какой-то провал… И мужской голос, перекрывающий надрывный лай:
— Больше не крутись здесь, паренек, Арес не любит чужих. Может загрызть до смерти.
И — псу:
— Замолчи, Арес!
И вновь эхом отдалось в голове:
«Арес не любит чужих…»
Арес — другое имя Марса, бога войны…
Воспоминание скользнуло — и тут же пропало. Точнее, автомат Эдвард Маклайн мгновенно отключил его, потому что оно никоим образом не относилось к процессу швартовки. А все системы устройства под названием Эдвард Маклайн сейчас были нацелены только на швартовку и занимались только швартовкой.
«Арго» находился уже в каком-то десятке метров от планирующего на него модуля. Грузовой отсек просматривался на экране во всех деталях — свободного места для посадки там вполне хватало. Оставалось произвести два импульса сервомоторами: один, тормозящий, по горизонтальной оси, — чтобы окончательно уравнять скорости, и второй, ускоряющий, установленным над кабиной сервом, по вертикальной оси, — чтобы слегка подтолкнуть модуль в грузовое корыто.
Не отрывая взгляда от экрана — теперь экран полностью занимало изображение грузового отсека, — Маклайн повернул один тумблер, а затем, почти сразу, — другой, соседний. Главное тут было и не замешкаться, и не поспешить, а сделать все в два самых подходящих момента. Модуль словно несильно ткнулся в стену и тут же пошел вниз. Ускорение было небольшим, вполне приемлемым для мягкого касания, — и в этот миг совсем близкое днище грузового отсека «Арго» вдруг вспучилось, словно что-то ударило в него изнутри. Взметнулись рваные края образовавшейся пробоины и оттуда вырвался фиолетовый луч. От внезапной, как выстрел в спину, головной боли у Маклайна заломило виски. Тонкостенный модуль напоролся на встопорщившееся днище. Командира бросило на панель управления, и в живот ему воткнулся пробивший обшивку металл.
Маклайн еще успел сообразить: убийственный фиолетовый луч, прорезавший «Арго», — все тот же фиолетовый луч! — примчался с Берега Красного Гора…
И все для него исчезло.
«Арго» уничтожил Ясона, своего капитана. Как и тот, древний, «Арго»…
4
Ей то ли снилось, то ли вспоминалось далекое земное утро накануне отлета на базу в Юту.
Оно было пасмурным, но теплым. Трава на лужайке перед домом еще не успела пожухнуть от летней жары. В шезлонге у сетчатой ограды лежала раскрытая книжка с яркими рисунками — это шестилетняя дочка Мэгги вчера оставила ее там.
Флоренс выехала со двора на улицу на подержанном «форде» матери. Остановилась у тротуара и вышла из машины, чтобы закрыть ворота. Тут дверь соседнего дома распахнулась, и на крыльцо выскочила Пенелопа — огненно-рыжая полноватая женщина лет сорока, давняя напарница матери в воскресных прогулках по парку с обязательной чашечкой кофе на террасе у Теннесси и не менее обязательным бисквитом. Она быстрым шагом прошла по дорожке и, оказавшись на тротуаре, подняла руку.
— Доброе утро, Фло!
Короткая светлая блузка навыпуск и белые брюки, туго облегающие широкие рубенсовские бедра, свидетельствовали о том, что Пенелопа не намерена в ближайшее время сидеть дома у телевизора или заниматься кулинарией.
— Привет, Пен, — кивнула Флоренс.
Она уже управилась с воротами и возвращалась к «форду» цвета вишневого варенья.
Пенелопа была намного старше, но они давным-давно обходились без особых церемоний. Еще с тех пор, когда этот старый дом, дом матери, был и ее, Флоренс, домом, и отец еще не удрал на Западное побережье, променяв их на толстозадую и грудастую то ли официантку забегаловки, то ли продавщицу попкорна, которую черт принес сюда, в Чаттанугу, погостить у тетки…
— Ты куда-то по делам, Фло? — Пенелопа одернула блузку, и было видно, что ей не хочется навязываться, но что поделать — обстоятельства.
— Не то чтобы по делам — так, кое-какие покупки, — ответила Флоренс. — Я ведь завтра улетаю в Юту… надолго… Оставляю Мэгги с мамой. У тебя какие-то проблемы, Пен?
