Обратный путь йолна проделала быстрым шагом, не поднимая глаз и стараясь держаться в тени, отбрасываемой стенами домов. Добравшись с покупками в руках до дома, она резко остановилась. Дверь была полуоткрыта, и изнутри доносились громкие голоса. «Воры! – пришла первая и самая естественная мысль. – Надо немедленно бежать!» Гйол попятилась, но вновь остановилась и замерла. Ведь может быть… Великая Судьба, может быть, это вернулся кто-то из семьи. Отбросив страх, Гйол ринулась вперед и влетела в дом.
– Смотри, кто к нам пришел, – раздался разбитной мужской голос.
Йолна повернулась вправо и в полумраке разглядела невысокого рыжеватого молодчика, откровенно на нее пялящегося.
– Надо же, – послышался голос с другой стороны. Гйол затравленно обернулась уже влево и увидела второго мародера, такого же низкорослого, как и первый, но с темными волосами. – А я думал, тут уже все передохли, – продолжил тот, ухмыляясь.
– Наша красотка ходила за едой, – пояснил первый, бесцеремонно вырвав сверток с провизией из рук Гйол. Это вывело ее из ступора.
– Кто вы такие? – громко спросила йолна.
Незваные гости рассмеялись.
– Какая разница, детка? Все мы сегодня – герцоги, завтра – трупы, – сказал тот, что стоял справа.
– Уходите! – сердито крикнула Гйол. – Это мой дом!
– Ну так позови стражу, детка!
Смех стал еще громче, и, хотя злобы в нем Гйол не услышала, ей стало отчаянно страшно. Наглецы были правы: стражники, которых до сих пор не убила болезнь, ни за какие деньги не пришли бы в зачумленный дом.
– Не надо быть такой сердитой, – подхватил черноволосый молодчик, подступая ближе. – Все мы не сегодня-завтра достанемся червям, так давай хоть проведем время с пользой.
Он обхватил Гйол правой рукой, привлекая к себе. Гйол закричала, рванулась, но мародер, смеясь, облапил ее и другой рукой. Сзади вплотную приблизился рыжий.
– Ну что ты кричишь, глупышка? – сказал черноволосый, не переставая смеяться. – Разве я делаю тебе больно?
– Да! – сквозь слезы выкрикнула Гйол. – Больно!
– Нехорошо лгать, – упрекнул сзади рыжий. – Не ломайся, красотка, вот увидишь, тебе понравится, – он рванул на Гйол платье.
В следующее мгновение руки, державшие Гйол, неожиданно разжались, и горожанин, не сводя глаз с ее лица, начал отступать назад, к двери.
– Больно, говоришь? – переспросил он дрогнувшим голосом. – А где тебе больно?
Гйол поняла, что удивило вора, заставив отступить, – полосы ткани, которыми йолна замотала утром лицо.
– Вот тут, – злорадно сказала она, показывая на то место рядом с подмышкой, где только что была рука черноволосого. – Со вчерашнего вечера болит.
Мародер продолжал пятиться. Бубон, страшный признак чумы, чаще всего появлялся именно в этом месте.
– Что с тобой? – крикнул из-за спины Гйол рыжий, видимо, не так быстро соображающий.
– Уходим! – панически выкрикнул его приятель, нашаривая ручку двери. – Девка больна!
– Да с чего ты взял… – начал было рыжий и осекся, наткнувшись взглядом на замотанное лицо Гйол. Он тоже попятился, затем развернулся и побежал. Секунду спустя оба молодчика выскочили из дома наружу, с грохотом захлопнулась за ними входная дверь.
Гйол без сил рухнула на пол там, где стояла, и разрыдалась.
До этого дня Гйол была так погружена в свое горе, так переполнена страхом перед чумой, что даже не думала о других опасностях, подстерегающих в городе. По улицам, по опустевшим домам бродили воры, грабители, мародеры. Могильщики, перетаскивающие падаль, тоже не брезговали дополнительным доходом. Рассчитывать на городскую стражу было нечего. В этот раз Гйол повезло: воры испугались непривычной им повязки на лице, но другие могут оказаться храбрее или сообразительнее.
Во Флоренции оставаться нельзя, поняла Гйол. Пребывание в городе означало почти верную смерть – если не от болезни, то от руки разбойника.
Гйол заперла дверь, на всякий случай подперев ее тяжелой деревянной скамьей, и сбросила мешковатое платье, оставшись в любимой йолнами льняной рубахе. Затем поднялась в свою комнату и принялась за сборы. Уложив и завязав узел с вещами, йолна вскинула его на плечо и направилась вниз. К тому времени, как она спустилась с лестницы, плечи уже устали. Гйол поняла, что с таким грузом ей далеко не уйти.
Йолна развязала узел и принялась перебирать вещи. Она остановилась на двух сменах платья попроще – в одну она переоденется сейчас, а вторую возьмет с собой. Добавила теплый платок для тех времен, когда наступят холода, и пару льняных тряпок, чтобы заматывать ими лицо. Принесла из кухни плотно закупоренную бутыль с уксусом. В отдельный маленький узелок завязала иголки и нитки. Подумав, решила положить туда же не очень длинный, но острый нож. Обращаться с оружием Гйол учил найи́ Йгерн, не раз за свою долгую жизнь служивший наемным воином или охранником. Йгерн был хорошим, терпеливым учителем и превосходным рассказчиком. Он умер третьим, через месяц после Тейре.
В доме было и настоящее оружие – испанские и английские мечи, искусной работы кинжалы, но простая девушка привлекла бы слишком много внимания, разгуливая с клинком, подобающим богатым и знатным сеньорам.
Уложив вещи, Гйол направилась в боковую спальню, в которой жил раньше хранитель Гойтре. Деньги всегда держали в этой комнате, в кованом сундуке, задвинутом под кровать хранителя. После смерти Гойтре деньги остались там, где лежали.
В спальне Гйол ждал очередной удар – мародеры успели добраться и сюда. Дверь в комнату была распахнута, подушки и покрывала с постели в беспорядке валялись на полу, а главное – крышка сундука была откинута, а сам он пуст.
Гйол больше не в состоянии была ни плакать, ни отчаиваться. Она принялась осматривать остальные комнаты. Только одна из них оказалась нетронута, и Гйол нашла в ней два флорина, тонкую золотую цепочку и кольцо. Цепочку она надела на шею и упрятала под платьем, а кольцо и деньги отнесла вниз, к остальным вещам. Тщательно обыскав кухню, Гйол нашла еще немного мелочи и золотой, тонкой работы наперсток. Тут же наткнулась на кожаный мешочек, в котором Тейре держал дорожные принадлежности для разведения огня. Йолна мысленно отругала себя за то, что едва не забыла такую важную вещь.
Если бы Гйол и не собиралась уходить из Флоренции, теперь ей в любом случае пришлось бы это сделать: на те крохи, что удалось найти, в городе долго не прожить. Конечно, еще несколько лет назад этого хватило бы на много недель. Но беды словно сговорились одна за другой гостить во Флоренции. Крушение «Торгового дома Барди и Петруцци» повлекло за собой разорение немалого числа городских купцов, прошлогодний неурожай поднял вдвое и без того высокие цены на зерно. Чума показалась флорентийцам лишь завершением целой вереницы тяжких невзгод.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
