Пришла Капитолина накрыла на стол, поторопилась скрыться. Галанин радушно угощал «Ну-с, за ваше здоровье, господа, выпейте и вы, Вера, чтобы отпраздновать нашу встречу. На работу успеете, хотя там у меня страшный беспорядок, увидите!» — «Я уже видела и убрала!» — «Ну тем лучше, пьем!» Столетов торжественно поднял свой стакан: «За ваше здоровье, Алексей Сергеевич, и за ваш крест. Показали свое геройство, конечно, иначе и быть не могло. Вера Кузьминична, поздравьте нашего освободителя, не забывайте, что он некоторым образом спас нас от Шульце». Галанин смеялся: «Опять вы за свое: сколько раз вам говорить, что написал я ваши характеристики, только отдав долг вашему уму, храбрости и преданности германской армии! Не будем об этом говорить, все это чепуха!»
Вера выпила свою рюмку залпом, закашлялась и заторопилась уходить: «Я пойду, у меня много работы, надо готовить обед. Но г. Столетов сказал правду, я перед вами в долгу… неоплатном. Но только вы ведь неправду написали!» Ушла рассердившись, заметив противную гримасу на лице Галанина!
***
Шаландин ушел разыскивать бургомистра, и в то время как Столетов, закончив с Ахом коньяк, приступил к водке, пришел Исаев, вернулся, наконец, из района. Узнал в Райзо о вторжении Галанина, о похищении всех ведомостей, накричал на служащих и не хотел слушать оправданий Бондаренко: «Конечно, вы не могли помешать ему взять, что он хотел, но чего ради вы ему сказали, что ведомости у меня в столе. Могли сказать, что не знаете. Теперь будет история, не потому что у меня что нибудь не в порядке. Вы сами прекрасно знаете, что все в полном порядке! Но чего я боюсь? Ведь этот человек, который, как мне рассказывают, был простым рабочим до войны, не может быть компетентным, растеряет все, перепачкает. Эх вы! Только на два дня уехал и уже черт знает что творится! Ну, ничего, как нибудь все поправлю. Главное тут что? Отобрать у него бумаги обратно, если он не успел все их растерять. Но и в таком случае дело поправимо, нужно только будет тогда проехаться по колхозам и взять нужные справки. Но смотрите, чтобы это было в первый и последний раз. Не забывайте, что хозяин здесь я! И не забывайте, что мы все здесь служим славной германской армии, поэтому старайтесь не делать больше глупостей!»
Этот умный, энергичный человек с длинным носом и таким же длинным выдающимся подбородком, которые делали его похожим на лису, редко сердился, мало кричал, говорил тихо. Но иногда его тихие распекания принимали такую зловещую окраску, что виновный невольно втягивал голову в шею, чувствуя, что его вина может кончится увольнением или еще хуже, «Черной балкой». Потому что Исаев пользовался полным доверием и уважением не только в обоих комендатурах, но, а это было самое главное, у начальника немецкой тайной полиции господина Шульце.
Насвистывая немецкий марш, Исаев вошел в канцелярию немецкой с/х комендатуры и, по своему обыкновению, хотел сразу пройти в кабинет коменданта. Но, стоящий в дверях Еременко преградил ему дорогу: «Г. Исаев, комендант приказал его не беспокоить». Исаев удивился, посмотрел на переводчика свысока: «Что? Вы прекрасно знаете, что это меня не касается. Если я прихожу, значит по важному делу, которое не терпит промедления».
Но Еременко не хотел подчиняться и тут Кирш подтвердил с хитрой улыбкой это странное распоряжение нового коменданта. Он уже несколько раз успел побывать в кабинете начальства и каждый раз возвращался оттуда веселей. Ему, наконец, удалось понять Галанина и он не задумываясь выписывал посетителям все, что им хотелось, обрат, отходы зерна и мяса, благо русские были нетребовательные и просили очень скромно. Ему было приятно видеть радостные лица просителей, приятно было видеть довольного коменданта, угощавшего его водкой, еще приятней было насолить районному агроному, который при Губере не раз ему устраивал пакости. Теперь повеял новый ветер и можно было перед этим нахалом не стесняться: «Этот запрет и касается главным образом вас. Господин комендант приказал вам ждать здесь в приемной прихода бургомистра, за которым послана полиция. Садитесь и ждите там в углу и не мешайте нам работать».
Исаев покраснел, сел на стул в уголку приемной и принялся наблюдать за приемом посетителей, невольно прислушиваясь к веселому шуму и смеху за стеной. Время шло, полчаса, час… Он уже решил уходить, когда вдруг появился Иванов в сопровождении Шаландина. Шаландин прошел в кабинет Галанина, а Иванов уселся в приемной рядом с Исаевым, сердито откашлялся: «Дождались… этот Шаландин так напился, что с ума спятил. У меня в горуправлении работы по горло, а он привязался, чтобы я шел сюда. Я ему сказал, что подчиняюсь непосредственно только г. Шуберу, а не Галанину, а он грозить стал, что если я не пойду добром, то применит насилие. Неслыханное нахальство!»
Исаев кивнул в сторону закрытой двери: «Вы слышите? там ведь идет пьянство, а мы здесь сидим и чего то ждем! Прямо какое то издевательство! Нет, я пойду, у меня за эти два дня накопилось работы уйма. Стол поломан, бумаги пропали! Чудеса да и только!» — «Жердецкого выгнал! одним словом — фронтовые порядки. Идем, и я с вами, пусть пьют сами дальше на здоровье, а я прямо к г. Шуберу с жалобой на самоуправство! Пошли». Но они собрались уходить немного поздно, дверь в кабинет открылась и улыбающийся Ах крикнул: «Где эти господа? комендант их просит!»
***
Галанин был любезен, усадил городское начальство к столу, налил по стакану водки, угощал: «Очень рад вас видеть, вас в особенности, г. Иванов. Помните незабвенное время, когда вы меня ждали целый день с хлебом солью? Как вспомню не могу не выпить. За ваше здоровье, господа, пейте, не стесняйтесь!»
Он внимательно смотрел, как пили Исаев с Ивановым, налил им снова, но Исаев отказался: «Нет, спасибо, я не пью так много. К тому же у меня накопилось много работы за время моего отсутствия». Галанин весело рассмеялся: «Понятно, что накопилось! Раз вы уезжаете в район, запираете ваши ведомости и не оставляете себе заместителя. Пришлось ломать ящик, уж не сердитесь». Исаев поднялся: «Так я пойду… можно мне получить мои бумаги обратно?»
— «Нет!» — «То есть как нет? мне эти бумаги необходимы?» — «Мне тоже». Исаев пожал плечами: «Хорошо, я обойдусь и без них, только я должен вас предупредить, что снимаю всякую ответственность за продуктивную работу в Райзо». Галанин небрежно махнул рукой: «Ну что мне с вами делать, уж так и быть, снимайте».
Ясно было, что этот белогвардеец смеялся над своим районным агрономом, поэтому вести дальше разговор было бесполезно. Исаев повернулся и пошел к дверям, Иванов тоже встал и поклонился с достоинством: «Я вижу тоже, что пришел напрасно, вернее напрасно подчинился насилию Шаландина. Впрочем я буду на него жаловаться г. Шуберу».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
