— Я дам тебе доллар, маленький вымогатель! Кто просил передать и что?
Мальчишка, видя содержимое бумажника, немного успокоился.
— Голди Уайт хотела бы переговорить с вами. Дайте мне бакс, и я сообщу вам ее адрес.
— С чего бы это я должен хотеть встретиться с этой Голди Уайт? — требовательно спросил Лепски.
Мальчишка поскучнел. Сунув палец в правую ноздрю, он усиленно задвигал им там.
— Она подруга Мэй Лангли, — сказал он, не вынимая палец из носа. — Так вы дадите мне доллар или нет?
Лепски бросил взгляд в направлении ресторана «Омар и Краб». Лейтенанта Ласси нигде не было видно. Он вытащил из бумажника доллар и протянул его мальчишке, крепко зажав в пальцах.
— Так где она живет?
— Отдайте бакс!
— Получишь. Где она живет?
Мальчишка перестал ковырять в правой ноздре и сосредоточился на левой.
— Мой отец говорит, что ни в коем разе нельзя доверять копам. Давайте бакс или я ухожу.
У Лепски появилось огромное желание задушить этого маленького вымогателя, но он сдержался. Он протянул банкноту мальчишке, но когда пальцы того схватили бумажку, Лепски схватил мальчишку за запястье.
— Где она живет? — зарычал он. — Или я сломаю твою загребущую руку!
— Двадцать три А, Тайтл Крауэл, третий этаж, — прошипел мальчишка, пытаясь освободить руку. Оказавшись на свободе, он пронзительно заорал и моментально скрылся за углом дома.
Лепски понятия не имел, где находится нужная улица. Может быть, этот маленький оборванец обманул его? Тут Лепски бросилось в глаза, что четверка патрульных полицейских смотрит на его машину с подозрением. Он надавил на педаль газа и медленно тронул машину с места, поехав вдоль набережной. Отъехав достаточно далеко, он у первой встречной женщины спросил, где находится нужная улица.
— Второй поворот налево, — ответила та. — Вы что, намереваетесь купить ребенку черепаху, мистер?
— Прежде чем покупать ребенку черепаху, нужно вначале заиметь ребенка, — сказал Лепски и, еще раз улыбнувшись, поехал в указанном направлении.
Остановив машину среди пропахших омарами грузовиков, которых перегружали с рыбацких лодок, он медленно двинулся по узкой улочке, пока не обнаружил дом 23А. Он понимал, что если лейтенант Ласси узнает о его делах, то неприятностей не избежать. Но сейчас он находился в воинственном настроении и ему было плевать на то, как отреагирует лейтенант на его действия. Он поднялся на третий этаж дома, насквозь пропахшего запахами косметики и пищи. Скорее всего, этот дом служил жилищем для многочисленных проституток, населяющих этот квартал, и, конечно же, находился под неусыпным надзором полиции Майами.
Наконец он остановился перед дверью, на которой висела табличка: «Голди Уайт. Часы приема 11.00–13.00 и 20.00–23.00.»
Лепски присвистнул и покачал головой. После некоторого колебания он нажал кнопку звонка. Дверь почти сразу же открылась, словно тот, кто ее открыл, только и дожидался визита Лепски. Худой мужчина с длинным лицом, скошенным подбородком и редкими черными волосами радушно улыбнулся, увидев Лепски. Он был одет в светло-кремовый легкий костюм, светло-голубую рубашку и черный галстук. Он выглядел как типичный сутенер и даже пах духами, как представитель этой малопочтенной профессии.
— Входите, мистер Лепски, — сказал он, отступая в сторону. — Голди ждет вас. Мы думали, что вы уже не придете. Я Джек Томас, ее менеджер.
Лепски вошел в просторную комнату. Четыре удобных кресла, телевизор, обилие фотографий обнаженных девушек на стенах — все производило соответствующее впечатление.
— Где она? — сквозь зубы спросил он. Сутенеры всегда вызывали в нем отвращение, а настроение было испорчено еще разговором с Ласси.
— Она вышла, — Томас был настолько уверен в своем шарме и неотразимости, что даже не смутился тем, что Лепски все же офицер полиции. — Присаживайтесь. Что будете пить?
Лепски тяжело задышал, его пальцы сжались в кулаки.
— Где она?
— Ах, вы не будете пить? — Томас опустился в кресло. — Вы при исполнении служебных обязанностей. Присаживайтесь же, мистер Лепски. Она хотела, чтобы вначале с вами поговорил я. Я…
— Встать! — рявкнул Лепски натренированным голосом копа. — Как ты смеешь сидеть, когда я стою!
Испугавшись злобного выражения лица Лепски, Томас вскочил с кресла. Побледнев, он отскочил назад.
— Давай сюда свою шлюху! — заревел Лепски. — А сам выматывайся отсюда. Меня тошнит от твоего вида!
Едва Томас повернулся в сторону двери, ведущей в смежную комнату, она распахнулась, и на пороге появилась девушка.
— О’кей, Джек, оставь нас, — сказала она. Голди Уайт была хорошо сложенная блондинка с симпатичным личиком, которое было способно завлечь любого мужчину, если вдобавок он еще и прилично выпил. Это была развращенная до мозга костей шлюха, которая отлично знала, что прячут мужчины в брюках. Она была одета в обтягивающий свитер, выгодно подчеркивающий богатство ее товара, и мини-юбку, шириной едва ли не с ленту, которой подвязывают волосы, и практически ничего не скрывавшей. У нее были удивительные глаза: интерес, холод, гнев, глупость — все эти эмоции менялись так же быстро, как узоры в калейдоскопе.
Томас обошел Лепски и, что-то ворча под нос, вышел из комнаты.
Лепски закрыл за ним дверь и повернул ключ в замке. Он не хотел повторения стрельбы.
— Мне передали ваше приглашение, — сказал он, подходя к девушке. — Это обошлось мне в доллар, а денег я не печатаю. Так что выкладывайте то, что вы хотите мне сказать.
Покачивая бедрами, Голди подошла к креслу.
— Не будьте таким грубым, Лепски. Не воображайте себя полицейским из третьеразрядных фильмов.
Лепски зло улыбнулся.
— Это мой метод, крошка, и я многого добился. Посмотрим, как он подействует на тебя.
— Ха! — Голди скривила лицо в гримасе. — Если бы ребенок увидел вас, он сразу бы хлопнулся в обморок. Приношу извинения за Тома, у него вода вместо крови. Но он не всегда был таким. Итак, вы здесь… я здесь… почему бы и не поговорить. — Она опустилась в кресло, раздвинув ноги и выставляя напоказ розовое белье. Она пытливо вглядывалась в лицо Лепски, пытаясь понять, какое произвела на него впечатление. Такие действия редко не приносили положительных результатов. — Иди сюда, грубый коп. Прежде чем мы поговорим о деле, обними меня как следует.
— Это, должно быть, будет приятно, — Лепски остановился возле нее. Когда она начала снимать свитер, он резко ударил ее по правой щеке. Она откинулась назад, ударившись затылком о спинку кресла. Ее лицо исказилось, обезображенное злобой и страхом.
— Ах ты вонючий… — закричала было она, но вторая пощечина заставила ее замолчать.
— Послушай, бэби, я не нуждаюсь в шлюхах. Я не тронул бы тебя, будь ты даже совершенно голой. Я для этого слишком занят. К тому же я и так истратил доллар. Так что давай, рассказывай, а не строй из себя шлюху из третьеразрядных фильмов. — Лепски оскалил зубы в злобной усмешке. — И не забывай, ты разговариваешь с копом, который чуть лучшее животное, чем ты, но не намного.
Она сделала глубокий вдох, поправила прическу, посмотрела на него, и ненависть погасла в ее глазах.
— Да, ты конченый человек, — констатировала Голди. — И не стыдно пользоваться моей слабостью? Не лучше ли пойти в постель? Я доставлю тебе массу удовольствия.
— Лучше просто поговорим. — Лепски сел напротив нее. — Когда я при исполнении служебных обязанностей, то превращаюсь в импотента.
Она улыбнулась.
— Когда знаешь, что нельзя, но очень хочется, то можно… остроумный коп! Что ж, можно и поговорить. Дай мне сигарету.
— Я не подарю и цента! Говори… мне хочется поскорее уйти отсюда.
Она взяла сигарету из пачки, лежащей на столе, и выжидательно глянула на него, ожидая, что тот даст ей прикурить, но, видя, что Лепски не собирается проявлять такую галантность, пожала плечами и прикурила сама.
— Джек хочет вернуть свой катер, — сказала она. — Я намекнула, что вы можете ему помочь в этом.
Лепски тоже вытащил сигарету, закурил, потом покачал головой.
— Повтори, недопонял. И с самого начала, и побыстрее. У меня есть и более важные дела, чем сидеть здесь и восхищаться твоими прелестями.
— Балди Риккард арендовал катер Джека. Судно исчезло. Джек рвет и мечет. Он хочет вернуть катер.
— Когда Балди нанял катер?
— Два месяца назад… В марте двадцать четвертого, если вы хотите знать точно.
— Для каких целей?
— Неужели это так важно? Арендовал и все. А теперь ходят слухи, что Балди умер. Джек во что бы то ни стало хочет вернуть катер. Он истратил на него практически все сбережения.
— Я спрашиваю еще раз, почему он дал катер Балди?
Голди некоторое время нерешительно смотрела на него, потом нехотя произнесла:
