непривычный звук, отрыгивает его ей в лицо. Неужели Лизу подменили, пока она спала? Сквозь рукав она ощупывает шрамы, которые немедленно отзываются протяжным зудом, и чуточку успокаивается – по крайней мере, тело на месте, а с голосом так уже было. Тогда бабушка дала ей омерзительное молоко с медом, Лизу вырвало, и голос вернулся. Внутри головы, как в пещере, эхом разносится: “Бабушка. Бабушка. Бабушка”.
Сгорбившись над рюкзаком – почти таким же, как у нее, только зеленым, органист вытаскивает пачку салфеток, встает – снизу, из зала, он кажется почти исполинским – и осторожно опускает пачку на край сцены. Лиза впервые в жизни чувствует себя лилипутом. Она потихоньку подбирается к салфеткам, гипнотизируя пачку, чтобы та не свалилась со сцены в проход. И только ощутив в руке знакомую податливость, почуяв резкий, такой знакомый запах, Лиза вдруг вспоминает: ровно неделя прошла с тех, других салфеток. Хорошо, что Лиза очков не носит, иначе пришлось бы снять их и она окончательно перестала бы видеть, что происходит вокруг. Лиза ревет и злится на органиста: лучше бы наорал. Ревет и думает о том, что она увидела на противоположной стене зала. Поразительное совпадение.
Очутившись в туалете, Лиза снова и снова прикасается к лицу мокрыми ледяными ладонями, пока не перестает течь из носа. Разглядывать противные красные пятна времени нет, строго говорит себе она, скидывает и убирает в рюкзак толстовку и брюки, моет шею и подмышки, меняет трусы – вот и пригождаются влажные салфетки. Оставшимся квадратиком протирает ноги – тщательно, как бабушка (“Бабушка. Бабушка”) учила: ступню, пятку, между пальцами. Волосы грязные, под волосами поселился запах застарелого пота, и Лиза с трудом расчесывается и заплетает две косы, чтобы хоть как-то проветрить затылок. Чистит зубы мылом из диспенсера. Начисто вытирает ботинки грязными носками и выбрасывает их, но, внезапно передумав, двумя пальцами вытягивает их из свежего мусорного пакета, остро чувствуя ухмылку на распухших губах – Лиза везде найдет свежачок! – быстро простирывает носки в раковине и обсушивает бумажными полотенцами. Пригодятся еще, нечего разбрасываться, это тебе, Лиза, не простыни с уликами выкидывать. Ничему-то тебя, Лиза, не учит жизнь.
Прыгая на одной ноге, она натягивает новые колготки, придерживая содержимое кармашков, влезает в форменное платье, втискивает ноги во внезапно ставшие тесными ботинки, заворачивается в куртку и идет обратно в зал. Органист сидит не шелохнувшись, горб чуть возвышается над верхним рядом клавиш, загораживая голову. Он даже не оборачивается, пока она открепляет от доски, с усилием сгибает пополам и еще пополам, до плотной книжечки, и запихивает в рюкзак афишу – завтра, 1 декабря, концерт Яна Пахомова. Здесь.
Эпизод 2269 Лиза несется так быстро, что пробегает Церковную, приходится возвращаться. Сказочный замок виден издалека. Она много раз засматривалась на его островерхую крышу и стены красного кирпича, но даже и не мечтала, что когда-нибудь попадет внутрь. Калитка открыта. Лиза проверяет время, выравнивает дыхание – успела! Она ступает на нерасчищенную тропинку, ведущую к крыльцу, и вдруг поверх форменного платья на ней расцветает пышная радостно-желтая юбка. От корсета Лиза решает отказаться – вот еще, терпеть тугую шнуровку! Вообще непонятно, как эти несчастные принцессы справляются – и ради чего все? Шпильки тоже побоку: работать на высоких каблуках немыслимо, да и роста Лизе хватает, спасибо, обойдемся без котурнов. К тому же подол все равно прикрывает носы ботинок, так что и не разобрать ни шиша, какая там на ней обувь. Более-менее чистая – и ладно. Еще секунду она ощущает, как колышется вокруг бедер желтое облако, и звонит в дверь. Ничего не происходит. Она раздумывает, стоит ли позвонить еще раз или все, опоздала? Но тут дверь распахивается, и ее впускают.
– Вы Лиза? – и тут же, без паузы: – А я Стас, здравствуйте.
Ответа не ждет, руки не подает. Не торопит раздеваться. Его предупредили в агентстве, это факт. Лизе приятно.
– Куртку можно сюда, – машет куда-то вбок Стас, позволяя себя разглядеть – высокий, с большим ртом и постоянно чуть склоненной к плечу головой.
Прихожая заставлена стульями и стульчиками, так что Лиза складывает свою куртку поверх чьего-то пальто на одном из них.
– Разделись? Ну и чудно. Пойдемте.
Лиза аккуратно обходит брошенные тут и там грязные тарелки и оплывшие, покрытые слоем жирной пыли груды вещей из вывернутых наизнанку шкафов. Ее колготки то и дело липнут к плитке, все время хочется задержать дыхание – пахнет так, будто в гостиную принесли болото, и надо бы сунуть его в холодильник, но как-то забыли, замотались, и болото протухло прямо в гостиной. Путь заканчивается на кухне. Стас запросто смахивает с кожаного диванчика какие-то шмотки, указывает на него Лизе, сам седлает стул. Лиза старается смотреть ему в лицо, что непросто – он бесконечно строит какие-то жуткие рожи.
– Понимаете, Лиза, вы мне очень нужны. У нас, конечно, жили уже помощницы, но, сами видите. – Этими словами он будто отпускает ее взгляд от своего лица, и Лиза облегченно выдыхает и осматривает кухню: темное дерево, почти черные гранитные поверхности. – Все они нас, как бы, это, и корабль наш, ну, терпит… У меня ужасный график, ужасный, сейчас все вам объясню и сразу убегаю, а от Эли – это моя дочь, хотя она предпочитает, чтобы ей об этом не напоминали, – в общем, сами все видите, женской руки тут… Да я и понимаю ее, понимаю, правда, сам в ее возрасте таким был – все мысли о выпускном, о свободе, хотя я ее не то чтобы… Но она, видимо, мысленно уже выпорхнула. Вот и сейчас – уже утро, а она со вчера где-то до сих пор… – Стас смотрит на часы. – Ну, суббота, я стараюсь понять, стараюсь быть современным отцом, тем более я все время где-то не дома, а ей в школу не надо, вот и… В школу-то она поздно пошла у нас, так-то ей уже почти восемнадцать, взрослая барышня, а все школьница. В общем, мы с ней совсем одни. Ну, вдвоем. Так что без вас, сами понимаете… Быстрого результата не жду и не требую, но о вас буквально какие-то легенды ходят, так что вот… Жить сможете на третьем этаже, располагайтесь там свободненько. Наверное, самая чистая комната из этих всех. Никто не заходил туда давно. Ванная тоже. Там наша предыдущая жила, ну, сами все увидите. Вы наш последний шанс, Лиза.
Договорил, вздохнул, смотрит. Вот, оказывается, каково это – быть чьим-то последним шансом. Лизе не терпится взяться за работу, в голове уже созрел план, и она хотела бы увидеться с прачечной, чтобы оценить, сколько та
