Он опять смеется. Лиза совсем запуталась, но из вежливости показывает зубы, не переставая жевать. – Посижу тут с вами, пока Эля не вернется. Все равно не смогу работой заниматься. На звонки не отвечает. Раньше с ума сходил, больницы-морги обзванивал. А она приходит наутро, как ни в чем не бывало. Постепенно привык. Ну, человечка за ней приставил, не без того. Но толку от этого человечка немного оказалось. Ну, хоть выяснил точно, что не наркота и не криминал. Уже хорошо, да? В общем, не помешала бы женская рука, конечно, что думаете?
Лиза прикрывает глаза в знак согласия, даже сахар в чае размешивать перестает. Вот когда ей бабушкины комиксы пригождаются. Порядочные бабушки учат девочек “Отче наш” и “Богородице Дево, радуйся”, а Лизина бабушка всяким комиксам богопротивным научила, зато как пригождается, а? Лиза довольна.
– Почему смеетесь? Думаете, не пойдет за меня никто? Ну, в такую-то конуру известно – не пойдет. А вот вы нам порядок наведете, Элька куда-нибудь в Америку укатит – спит и видит отца осиротить. Тут-то я развернусь. Вы не думайте, я и раньше пробовал. Оли не стало почти восемь лет назад. И вы знаете, даже не скажу, по кому я больше тосковал, по ней или по сыну. Так хотел, чтоб кто-нибудь мне еще сына родил. Я б его с рук не спускал. Снова назвал бы Львом. Или нет, зачем ему такую страшную судьбу наследовать. Назвал бы Севкой. Всеволод Станиславович! Пышновато, а?
Пышновато – не то слово. Лиза бы не выговорила, наверное. Тринадцать согласных на восемь гласных. Кто такое выговорит?
– Элька шкодная такая была, пока маленькая. Папуська да папуська. Так меня называла. Будете в нижней гостиной рыть, там где-то непременно фотографии найдете. А осталась без матери – и пошла вразнос. Каких только барышень не приводил. Ласковых! Красивых! Страшненьких! Нет, и все. Не допускает посторонних женщин в доме. Ревнует! С предыдущей помощницей потому и не вышло – понятно, да? Как Элька ее изводила! Пока не выжила – не угомонилась. Теперь с нами никто работать не хочет. Ваши вот предложили – Лиза терпеливая. Попробуйте, дескать, Лизу. Ну, я не так, конечно, выразился, но вы же заметили уже, да, что я не то чтобы выражаться силен?
Тут следует согласиться, наверное, так что Лиза отхлебывает и кивает.
– В общем, надеюсь, я вас этими откровениями не обидел. Грешным делом, рассчитывал, что она к вам ревновать не станет. Одна проблема – вы несколько, ну, привлекательнее оказались, чем я ожидал, сами понимаете. Но, будем надеяться, она поймет, что у нас ничего не может быть общего. А вы нас пока спасете, здорово я придумал? Куда годится – в собственном доме тропинки протаптываем: до койки, туалета и холодильника. Завалены по горлышко. А всё за каких-то неполные семь месяцев. Опустились, а?
Он замолкает, и Лиза решает, что самое время обсудить действительно важные вещи. Пока он снова не заговорил.
– Вопрос, – говорит она. – Куда испорченное девать? Надо договориться. Выбрасывать сразу или показать, потом выбросить?
– А как вы обычно поступаете?
– План простой. Вещи сортируются: те, которые можно в порядок привести, и те, которые уже только выбросить. Дальше те и другие хозяевам осмотреть бы хорошо. Решить, нужны или нет. Дальше одни на помойку, другие в прачечную.
– Как у вас все по полочкам. Вот бы на каждую ситуацию в жизни такой план составить. Допустим, дочь отца в грош не ставит, грубит, угрожает. И тут – бац! – пошаговый план действий.
Лиза вдруг проваливается, да так глубоко, что чай отхлебывать забывает. Тысяча сто двадцать третий эпизод сменился тогда тысяча сто двадцать четвертым – эпизодом, когда появился купол.
Эпизод 1124 – Как ты можешь быть такой тупой? – орали они ей в лицо.
– Вы сами тупые! Тупые и злые! Дифференциала от интеграла не отличите! Тупые! – орала она в ответ – обозленная, загнанная в угол, готовая пронести в университет кирпич и поразбивать их злобно хохочущие рожи, чтоб по ним потекла кровь, чтоб им стало не до смеха, чтоб вместо слов из их ртов летели зубы.
– Вот ты уродка психованная, – неслось в ответ сквозь общий хохот. – Еще и чурка, что ли? По-русски сначала говорить научись, потом лезь к нормальным! – Вы почему такие злые? Нехорошо быть такими злыми!
В ответ они ржали еще громче:
– Всех от тебя просто тошнит, малолетка убогая!
– Заткнитесь! Заткнитесь!
Иногда ей удавалось запереться в туалете и пересидеть. Чаще нет. Но однажды кто-то оттащил ее в сторону, протянул бумажный платок и, пока она вытирала слезы и сопли, сказал тихо:
– Возведи купол.
Вначале она приняла его слова за очередную насмешку, рванула лямку своего рюкзака, за которую он ее держал, но он сам убрал руку и добавил:
– Купол. Непроницаемый. Ничего не пролетит – ни физический объект, ни лексема. Обнеси себя куполом. – Он снял с себя наушники и осторожно надел ей на голову. – И перестань с ними спорить. Совсем. Такая стратегия. Соглашайся с каждым третьим словом. – Он соединил руки высоко над ее головой, опустил их вниз, к полу, развернулся и ушел. Лиза запомнила только его тихий голос – и еще кроссовки, но кто тогда носил что-то другое?
Она собиралась найти его и вернуть наушники, но на следующей же паре заметила странное: обстреливать бумажными шариками ее не перестали, конечно, но теперь ее это будто бы почти не беспокоило. Шарики ровным кругом ложились на пол, не долетая пары шагов. Скорлупки злобных слов валялись тут же. Они тоже перестали ее трогать. Купол явно работал.
Дразнить ее тоже прекратили не сразу, но теперь она просто слышала далекий шум – и ему несложно было поддакивать.
– Ты хоть понимаешь, какая ты идиотка?
– Да, Лиза постоянно делает глупости.
– Ты ничтожество. Ты мразь! Инвалидка! Тебе тут не место! От тебя воняет!
– А у тебя отличный парфюм.
Купол сделал свое дело. Они поняли, что она неуязвима; им быстро стало неинтересно; они отстали. Момент, когда все закончилось, она запомнила гораздо лучше, чем человека в кроссовках.
– Ой, да что взять с этой больной, пошли уже, – вдруг сказала одна из них, они ушли и больше не задевали ее никогда. А человек в кроссовках потом сам ее нашел. К тому моменту он уже купил себе другие наушники.
Получается, у нее все же есть пошаговый план. Лиза любит быть полезной.
– Купол, – говорит она Стасу. – И стратегия.
– Не понял, – отвечает Стас.
– Нужно обнести себя куполом. Вот так. – Лиза встает и показывает, как надо. – А потом использовать стратегию. Не спорить. С оскорблениями соглашаться. Не со всеми, а только с каждым третьим. Такая стратегия. Обезоруживает. Сложно нападать, когда другой не сопротивляется. Сложно – и неинтересно. Интерес пропадает,
