конфликты прекращаются.
– Хмм, а ведь верно, – отвечает Стас спустя несколько секунд. – Ее задача – меня задеть. Моя задача – не оказаться задетым. В ответ не нападать, уклоняться. Хитро. Буду вас сенсей Лиза называть, заслужили.
Стас встает, соединяет ладони у груди и кланяется Лизе. Ей никогда никто не кланялся, она не помнит, что в такой момент делают в комиксах, но на всякий случай тоже вскакивает, и в этот момент в кармане Стаса играет тихая мелодия. Стас выуживает из кармана телефон, долго смотрит на экран. Мелодия продолжает звучать. Лизе ужасно интересно, что же там такое написано, что нужно столько читать, но нельзя же подбежать и посмотреть. Стас отворачивается и наконец снимает трубку.
– Безусловно, – говорит он вполголоса, поглядывая на нее через плечо. – Всё как договаривались. Сам буду держать связь, да.
Обычно агентство не беспокоит клиентов, но сейчас решили позвонить. Видимо, “проявление заботы”. Что ж, Лиза оценила. Приятно.
Чай уже кончился, потому она озирается, не зная, прилично ли уйти. Работы непочатый край. Начать и кончить, сказала бы бабушка. Лиза уже на полпути к выходу, когда Стас сует телефон в карман, садится обратно к столу и сидит, уставившись в пустую чашку. Налить ему чаю? Или не рисковать?
– Можно идти? – наконец решается она.
– Что? – вскидывается Стас. – А, ну да, из агентства.
Она готова поклясться, что ни слова не сказала про агентство, но тут хлопает входная дверь – на весь дом, так, что дрожат оконные переплеты, – в прихожей зажигается свет, и прямо на Лизу идет девушка, какими рисуют девушек в супергеройских комиксах: ростом не ниже Лизы, вся матово-блестящая, как дорогой шелк. Лизу крупно передергивает, будто она к нему прикоснулась, а девушка на ходу стягивает и расшвыривает перчатки, сбрасывает на кучу проржавевшей одежды маленькую меховую шапочку и кожаную куртку с меховым воротником – и вот она уже в кухне. Лиза вглядывается ей под ноги и ловит себя на мысли, что ищет осколки постамента, но вместо них натыкается на замызганные почти до колен кожаные сапоги, которые, кажется, обладают отрицательной толщиной – так идеально облегают идеальные девушкины ноги. Подобной фее не место в таком бардаке, и Лиза только надеется, что до того, как ее выгонят, она успеет сделать так, чтобы замок наконец начал соответствовать своей хозяйке.
– Эля! Чаю хочешь? – Стас зачем-то подносит к губам пустую чашку.
– Не успела отвернуться, снова блядь домой приволок? – Фея отвешивает Стасу подзатыльник, его зубы стукаются о край чашки.
Лиза выскальзывает из кухни и отправляется работать. Парадокс, думает она, сгоняя в общую кучу вещи, сваленные на полу, и слушая, как орет на кухне Эля и что-то мямлит Стас. Пока девочка молчала, она была идеальным перпендикуляром ко всей этой помойке, но стоило ей открыть рот, как перпендикуляр искривился и плотно обтянул рельеф. Что же будет, когда и если Лиза успеет привести дом в порядок? Устоит ли закономерность или просто сменит знак? Что если Эля – векторная величина, а не скалярная, рельеф станет сопротивляться и Лизе не удастся ничего здесь починить?
– Лиза! Ли-за! Подите-ка сюда! – вдруг кричит с кухни Стас.
Вот и ответ. Она рассчитывала продержаться хотя бы день, но у феи явно другие планы.
Лиза входит и застывает на пороге. Если Стас собирается выгнать ее сразу после того, как присвоил почетное звание последнего шанса, пусть справляется сам, она не собирается ему помогать.
– Лиза, вы первый день у нас работаете, поэтому я закрою глаза на бардак на кухне. Хотя можно было бы уже трижды успеть убрать со стола, я закончил завтракать полчаса назад.
Лиза не в силах удержаться – она поднимает на него глаза. Стас гоняет по столу чайные чашки и пустые тарелки, потом лезет в карман, достает из картхолдера одну из карточек, бросает в ее сторону. Карточка зависает на краю стола, Лиза едва успевает подхватить – и тут же ругает себя за покалывание в кончиках пальцев: чего такое-то? Можно подумать, карточка стеклянная. Можно подумать, разбилась бы.
– Здесь на хозяйство. Пин на обороте. Найдите планшет – должен быть где-то тут. Закажите доставку. Разберетесь. Заодно и порядок наведете. Приступайте побыстрей.
Лизе ясно, отчего он сердится. Бабушка всегда говорит: придержи при себе свое ценное мнение, не лезь к нормальным людям с идиотскими советами. И зачем Лиза рассказала ему про купол и стратегию? Он так обрадовался, а потом купол не сработал – что если он вообще работает только у Макса и у Лизы? – и теперь он расстроен, и Лизе влетело, и еще влетит, и поделом. Она вдруг чувствует, что и ее собственный купол идет крупными трещинами. Нужны наушники, срочно. Она разворачивается и бежит к рюкзаку, меняет карточку на наушники, прилаживает еще сырые амбушюры на уши. Неприятно, но так, по крайней мере, купол не обрушится прямо ей на голову. А трещины постепенно затянутся. Наверное. Вверх лучше пока не смотреть.
О балеринке Лиза вспоминает только к вечеру. Она сидит на ступеньке, осматривает проступающие сквозь полумрак пятачки расчищенного пространства, мысленно оглаживает внутренности чисто вымытого холодильника, полного свежих продуктов, – и не может заставить себя продолжать. Всего-то день свободы, а как отвыкла работать. Вот бы прилечь. Лиза ощупывает комнаты дома. До третьего этажа, где должна быть дверь, которую ей разрешено за собой закрыть, она пока так и не добралась. Рюкзак до сих пор валяется в прихожей. О том, чтобы подняться по лестнице, даже думать больно. Ну давай, Лизок, – думает она бабушкиным голосом. Давай, Лизок, вставай. Поднимемся вначале на второй, а там…
Лиза вскакивает, несется через ступеньку, взлетает на второй этаж, щелкает выключателем. Балеринка все так же стоит посреди хаоса, но теперь она смотрит прямо на Лизу. Что, Лиза, осмелишься взять ее в руки – после того как она, подобно тебе самой, сбежала из запертого железного ящика? Поговоришь с ней? Расскажет ли она, как ей удалось?
Конференция эскапистов, веселится Лиза, подбираясь все ближе, скользя взглядом по убранной лебедиными перьями головке, по перекрещенным на лодыжках бантам атласных пуантов, по прикрытому каким-то фантиком постаменту. Точно, пригласим еще чувака из Шоушенка. Для обмена опытом. Пусть зарубежный товарищ поучится.
Индиана Джонс тоже вечно оттягивал момент, не торопился завладеть артефактом, все ждал чего-то. В принципе, даже понятно чего – появления главного злодея. А чего ждет Лиза? Что мешает ей просто схватить балеринку и расспросить ее как следует? Она даже паршивый фантик с постамента убрать не может, даже сконцентрировать взгляд на балеринке не хочет. Почему бы это? Что замыслил ее мозг? Чего он боится, сидя там, в безопасности Лизиной головы, в своем аккуратном костюмчике, за
