Но этого не случилось. Они поженились!
— Можете поцеловать невесту, — подсказал им священник следующее полагающееся по ритуалу действие, поскольку новобрачные стояли как истуканы, уставившись друг на друга широко открытыми глазами.
Со стороны собравшейся прислуги донеслось покашливание, потом недоуменный ропот.
Саймон пришел в себя и торопливо сказал:
— Да, разумеется.
Его лицо прояснилось — поцелуи никогда не вызывали у него никаких затруднений. Он склонился к Нелл. Она ждала его поцелуя, все еще приоткрыв рот от изумления, но вопреки ее ожиданиям Саймон лишь едва коснулся ее губами и тут же выпрямился.
Как? И это все? Ее новоиспеченный муж всего лишь чмокнул ее, словно старую тетушку? Нелл засмеялась. Она не могла не засмеяться.
— Вот это да! — проговорила она, давясь смехом.
Саймон выглядел таким недовольным, так сердито смотрел на нее!
Среди прислуги поднялся удивленный ропот — да у новой графини винтика в голове не хватает! У нее не все дома!
Священник многозначительно кашлянул и попытался со всем благочестием завершить церемонию:
— Ваши сиятельства, позвольте поздравить вас с бракосочетанием и пожелать вам всяческих благ!
Рассерженный Саймон процедил сквозь зубы:
— Благодарю, ваше преподобие.
— И я благодарю вас, — сказала Нелл священнику, глядя на своего новоиспеченного мужа.
Саймон, стараясь держать себя в руках, сухо проговорил:
— Поздравляю вас, леди Рашден. — Потом внезапно улыбнулся: — Моя жена!
— Правда? — по‑детски спросила его Нелл, прижимая пальцы к губам.
— Похоже, что так! — кивнул Саймон и засмеялся. — Графиня. А вам идет этот титул.
Графиня! У Нелл перехватило дыхание. Если бы вдруг это слово пропели спустившиеся с неба ангелы, это не поразило бы ее больше, чем слова Саймона.
Он это сделал.
Он женился на ней.
Этот аристократ, этот красивый мужчина теперь ее супруг!
Должно быть, на ее лице было странное выражение, потому что Саймон перестал улыбаться. Надо же, он просто чмокнул ее, словно тетушку!
Нелл шагнула к мужу, не обращая никакого внимания на прислугу, священника и прочих присутствовавших в гостиной. Теперь она графиня, и никто не смеет ее осуждать или останавливать. Она положила руки на широкие плечи мужа, улыбнулась, видя его изумление, и, встав на цыпочки, прильнула к его губам.
«Мой! Мой!» — мелькало в ее голове. Она запустила пальцы в его густые мягкие волосы. Ей не нужны были его легкие родственные поцелуи. Муж должен быть смелее. Другой рукой она взяла его за локоть и притянула к себе. Мой!
Первую секунду его сковало удивление, но потом, тихо смеясь, он обнял ее за талию и прижал к себе, целуя с не меньшей страстью, чем это сделала Нелл.
Когда новобрачные разомкнули объятия, Нелл едва дышала, Саймон же улыбался.
— Вот это настоящий супружеский поцелуй, — сказал он.
— Да! — выдохнула она.
Взяв ее за локоть, он повернул ее лицом к присутствующим так резко, что она чуть не потеряла равновесие.
— Позвольте представить вам всем графиню Рашден! — торжественно произнес он.
Все, кто был в гостиной, смотрели на нее разинув рты, словно она только что разделась до панталон и станцевала на столе. Потом, опомнившись, мужчины стали кланяться, а женщины приседать в реверансах. Нелл, крепко схватив руку мужа, радостно улыбалась.
— Да благословит всех вас Господь! — говорила она.
Да будет благословен весь этот мир!
Как любая девушка, Нелл мечтала о свадьбе и представляла ее себе примерно так: в скромной приходской церкви ее ждет смущенный парень, там же толпятся улыбающиеся гости, принарядившиеся в лучшую одежду. Потом танцы в пабе под веселую скрипку и огромные кружки с элем. Примерно через полчаса всеобщего веселья жених незаметно уведет ее через заднюю дверь, и, найдя какой‑нибудь темный укромный уголок, они упадут друг другу в объятия.
У аристократов все оказалось по‑другому. Сначала было чопорное празднование в утренней гостиной, во время которого домашняя прислуга поздравила своего хозяина и новую хозяйку со вступлением в брак и порадовалась сокращенному рабочему дню. За этим последовал официальный праздничный обед в столовой, во время которого Саймон казался отстраненным и чрезмерно вежливым, словно познакомился с Нелл только у алтаря. После обеда он удалился в свой кабинет, чего никогда прежде не делал, предоставив Нелл в одиночку подниматься в свои покои.
Она не нервничала, даже когда обнаружила камеристку, ожидавшую ее в спальне с просторным халатом и очень открытой ночной сорочкой из белого шелка.
— Перестаньте краснеть, Сильвия, — сказала Нелл француженке, надевая одежду для первой брачной ночи. Да, это был костюм для совокупления, и что с того? Каждая женщина, ставшая матерью, пережила это событие.
Наконец камеристка вышла, оставив Нелл одну в полной тишине, свойственной этому дому. Она провела несколько минут у зеркала, разглядывая свое отражение. За последние недели ее лицо немного округлилось, руки стали менее костлявыми, с пальцев сошли желтые табачные пятна. Скоро на ее теле совсем не останется следов прежней жизни.
Со все возрастающим нетерпением она прошла в будуар, взяла книгу и свернулась калачиком в кресле. Это были рассказы из истории древних персов, написанные простым языком, и все же слова никак не складывались в предложения и не имели смысла.
Отложив книгу в сторону, Нелл задумалась. Ей хотелось посмотреть на дверь, соединявшую ее покои с покоями графа, но она усилием воли заставила себя смотреть на весело потрескивавший в камине огонь. Она совсем не волновалась.
Дверь, что вела в покои графа, оставалась закрытой.
Нелл заставила себя вернуться к чтению. И только когда часы в коридоре приглушенно пробили одиннадцать, в дверь постучали.
Хотя она ждала этого знака, Саймон все же застал ее врасплох. Ее пальцы, листавшие страницы книги, непроизвольно напряглись. Только теперь она почувствовала волнение. Она хотела ответить, но голос ей не повиновался.
Стук повторился.
Она сильно ущипнула себя. Как глупо нервничать!
— Открыто! — хриплым до неузнаваемости голосом произнесла Нелл.
Дверь отворилась.
— Что так долго не отвечала? — поинтересовался Сент‑Мор.
Очень романтичное начало, подумала она, оглядывая супруга с головы до ног. Похоже, для новобрачного в отличие от новобрачной особый наряд для первой ночи не был предусмотрен. Саймон выглядел наполовину одетым — или раздетым? Черный жилет был расстегнут, галстука не было, распахнутый ворот белоснежной рубашки открывал длинную шею и курчавые черные волосы на груди.
