тебя должен быть кравчий. — Он помолчал и добавил с отчаянием в голосе: — Пожалуйста, Мерлин. Если я не выберусь отсюда, то умру.
Это прозвучало так убедительно, что мне явственно представилась картина: я уезжаю, а он падает и умирает. Я не нуждался в кравчем, но знал — у Мелвиса в доме место всегда найдется.
— Ладно, спрошу Белина, — сказал я.
Он снова рухнул на стул.
— Он меня не отпустит. Он ненавидит меня лютой ненавистью.
— Глубоко сомневаюсь. У короля есть другие заботы, кроме...
— Кроме благосостояния его собственного сына?
— Сына? — Я всмотрелся в него пристальнее. — О чем ты?
Пеллеас торопливо отхлебнул из кубка. Секрет выплыл наружу, и теперь он собирался с духом для предстоящего боя.
— Я сын Белина.
— Прости, — отвечал я, вспоминая нашу первую встречу. А я-то обращался с ним, как со слугой. — Я спутал королевича с челядинцем.
— Я челядинец и есть. Во всяком случае, я не королевич, — фыркнул он.
— Объясни, пожалуйста, толком. Я устал.
Он кивнул, не поднимая глаз.
— Моя мать — служанка в доме.
Я все понял. Он внебрачный сын Белина, и король его не признает. Пеллеас считает, что единственный шанс чего-то добиться в жизни — это уехать из Ллионесса как можно дальше. По той же причине, по которой король его не признает, он не захочет его отпустить. Я ему все это сказал.
— Но попытаться-то можно? — взмолился он. — Пожалуйста!
— Попытаться можно.
— Так ты его попросишь?
— Попрошу. — Я встал и забрал у него кубок. — А теперь иди, я лягу спать.
Он встал, но к двери не двинулся.
— А если он откажет?
— Утро вечера мудренее. Что-нибудь придумаю.
— Может, я зайду за тобой утром? Пойдем к нему вместе.
Я вздохнул.
— Пеллеас, предоставь это мне. Я сказал, что помогу, если получится. Пока ничего больше обещать не могу. Подожди до утра.
Он согласился без охоты, но мне не показалось, что он расстроен. Тем не менее наутро с первыми петухами Пеллеас стоял у моих дверей и с нетерпением ждал, куда качнется его судьба. Отделаться от него было невозможно, и я обещал пойти к Белину, как только будет удобно.
Однако случай поговорить с королем наедине представился только перед самым отъездом. Я посчитал, что без посторонних глаз скорее добьюсь успеха, и терпеливо ждал, несмотря на жалобные взгляды Пеллеаса.
— Позволь перемолвиться словом, — обратился я к Белину, когда мы выходили из зала. Гвендолау, Барам и остальные уже вышли во двор, а мы немного отстали.
— Да? — неприветливо отозвался Белин.
— Речь пойдет об одном из твоих слуг.
Белин остановился и взглянул на меня. Если он и догадался, к чему я клоню, то не подал виду.
— Что такое, господин мой Мерлин?
— Я недавно стал королем, и своих слуг у меня нет.
— Поэтому ты решил взять моего? — Он холодно улыбнулся и потер подбородок. — Ладно, скажи, кто это и, если я смогу без него обойтись, забирай.
— Ты очень щедр, господин, — сказал я.
— Так кто это? — рассеянно спросил Белин, снова направляясь к дверям.
— Пеллеас.
Белин резко повернулся и впился глазами в мое лицо, пытаясь понять, что именно мне известно.
— Насколько я понимаю, у него нет определенных обязанностей, — добавил я, чтобы разрядить молчание.
— Нет... определенных нет. — Он лихорадочно соображал, взвешивая возможные последствия. — Пеллеас... ты говорил с ним об этом?
— Да, в двух словах. Я не очень распространялся, решив прежде посоветоваться с тобой.
— Разумно. — Он снова отвернулся, и я решил, что разговор окончен. Однако он продолжал. — И что Пеллеас? Как, по-твоему, он согласен?
— Думаю, что сумею его уговорить.
— Тогда забирай. — Белин шагнул к дверям и замялся на пороге, словно передумал.
— Спасибо, — сказал я. — Обещаю, что буду хорошо с ним обращаться.
Король только кивнул и пошел прочь. Мне показалось, что он вздохнул свободнее. Возможно, такое решение стало для него выходом.
Пеллеас, разумеется, был вне себя от радости.
— Собирай вещи и седлай коня, — сказал я. — Времени в обрез.
— Я оседлал коня, перед тем как идти к тебе.
— Ты очень в себе уверен, не так ли?
— Я верил в тебя, господин, — весело отвечал он и побежал за пожитками.
Если я думал, что на этом все треволнения закончились, то ошибался. Не успел Пеллеас убежать, как я почувствовал на себе чей-то взгляд. Я обернулся и увидел, что зал больше не пуст. В самом его центре стоял кто-то, с головы до ног закутанный в черное.
Моим первым побуждением было бежать, и словно в ответ на мои мысли из-под черного покрывала раздалось:
— Стой!
Закутанная фигура приблизилась. Длинный черный плащ и высокие сапоги украшала причудливая вышивка черной и золотой нитью, черные перчатки закрывали руки почти до локтя, голову венчал колпак с полупрозрачным черным покрывалом, совершенно скрывавшим лицом.
Странная фигура остановилась подле меня, и мне показалось, что каменный пол проваливается под ногами, течет, как жидкая глина. Я схватился рукой за косяк.
Глаза из-под черного покрывала внимательно изучали мое лицо — я различал их блеск.
— Мы встречались раньше? — Жуткая фигура заговорила неожиданно вкрадчивым голосом. Женским голосом.
— Нет, госпожа, я бы непременно запомнил нашу прошлую встречу.
— Тем не менее полагаю, что мы друг другу известны.
Разумеется, она была права, потому что я прекрасно знал, с кем разговариваю. Не догадайся я сам, мне подсказал бы страх.
— Моргана, — имя само вырвалось у меня.
— Приятная встреча, Мерлин, — любезно отвечала она.
При звуке моего имени я испытал приятный чувственный трепет, словно человек, поддавшийся запретному удовольствию. О, она владела многими силами и знала, какую когда применить. В этот миг я и впрямь испытывал к ней влечение.
— Как поживает моя дражайшая сестрица? — спросила она, приближаясь на полшага и приподнимая покрывало. Теперь мы стояли лицом к лицу.
Моргана была прекрасна и очень напоминала Хариту, однако я меньше всего думал в тот миг о матери. Я впился глазами в совершенную с виду и неотразимую красоту.
Говорю «с виду», потому что не убежден, что тут обошлось без наваждения. Разумеется, дочь Дивного Народа, она
