Последние приготовления сделаны. О, только бы она пришла!
Отыскать Рощу дриад оказалось совсем просто. О ней знал каждый мелисец, и Марк удивился, с какой радостью прохожие указывают ему дорогу. Роща находилась на северной окраине города, на берегу большого озера, благодаря которому и могла существовать в этих жарких краях. Идти до нее было довольно долго — благо, что Марк это предусмотрел и вышел за четыре часа до назначенной встречи.
Главный вход в Рощу дриад украшала огромная арка из двух огромных деревьев, которые, склонившись друг ко другу, сплелись своими пышными кронами. Изгороди, тянувшиеся вдоль дороги, огибавшей рощу, не портили картины, так как были сплошь обвиты виноградными лозами.
Вглубь рощи вели дорожки для прогулок, разделенные низкой оградой из подстриженных кустов. Среди абрикосовых, фиговых, инжирных деревьев и финиковых пальм виднелись монументы и фонтанчики, выложенные камнями так, что получались маленькие водопады. По сторонам находились беседки для отдыха, тоже обвитые виноградом.
Чувствуя по времени, что он пришел как минимум на час раньше, Марк решил пройтись по роще, чтобы потом хоть немножко ориентироваться в ее аллеях.
Поначалу Марк натыкался только на молодые пары в праздничных одеждах. Но, углубляясь в чащу, где произрастали все более и более величественные деревья, он встретил какие-то церемониальные шествия. Это были люди всех возрастов и сословий в белых, пестрых, зеленых одеждах и в венках; иные несли пальмовые ветви, странные знамена из цветов и листьев, иные пели хвалебные гимны некоему божеству, иные играли на флейтах или били в бубенцы.
«Чем, интересно, привлекает Роща дриад всех этих людей?»
Последовав за процессией, Марк на какой-то миг даже забылся, вслушиваясь в пение и мелодии, рукоплескания и радостные крики. Во всем чувствовалась беззаботная радость, уводящая далеко-далеко от земной суеты. Чувствовалась искренность тех, что оставили свои заботы в городе и теперь неслись туда, куда понесет ветер. Одна молодая пара кружила в танце босыми ногами по зеленой траве, целовались, радовались.
«Счастливые», — с завистью подумал Марк.
В глубине рощи деревья и кусты сгустились, дорожки сузились. Войдя вслед за процессией на яркую залитую солнцем лужайку, Марк остановился. Ему показалось дикостью, что удивительной красоты поляна, укрытая огромными клеверными цветами и листьями служила как местом погребения умерших, так и местом празднеств. Повсюду виднелись каменные надгробья с выгравированными именами, светлые и блестящие. А среди надгробий водили веселый хоровод юноши и девушки, выкрикивая восторженные гимны.
Предводитель процессии, молодой мужчина в пестрых одеждах, на голове которого был лавровый венок, со смехом объявил:
— Здесь лежат те, кто жил с весельем Рощи дриад в душе, умер в веселье и пожелал быть погребенным в месте неистового веселья! Склонимся же перед этими великими людьми!
И вся толпа с визгом и хохотом упала в цветы четырехлистного клевера, поклоняясь необычному месту.
Желая удалиться от шумной и чем-то неприятной процессии, Марк свернул на тропинку, уводящую в заросли можжевеловых кустарников. Под отдаляющиеся звуки музыки и хора голосов, он ускоренно думал: «Почему люди так веселятся в этой роще? В чем состоит сладость пребывания в этих тенистых аллеях? Что за радость царит здесь, если люди даже завещают свой прах этой земле, соглашаясь, чтобы на их могилах танцевала разнузданная молодежь? В чем все-таки секрет этой рощи? Надо будет спросить Автолика».
Размышляя, Марк не заметил, что тропа кончилась, и он идет по мягкому травяному ковру, среди девственных лесных кустов, покрытых цветами и плодами. Воздух был наполнен запахом диких роз и жасминов. Марк остановился. Над головой раздавалось пение птиц, ненавязчивое и нежное. Где-то далеко протрубил голос крупного лесного зверя. Олень? Лось? Непохоже. А вдруг это тот самый мифический единорог? Кто знает, какие чудеса скрывает Роща дриад?
Марк вдруг сорвался с места: Меллина! Кто скажет, который час?!
Он припустил назад к аллее, пытаясь вспомнить, сколько времени он уже бродит по роще. Большинство жителей Мелиса определяли время по солнцу, Марку же это было нелегко. Иногда в городе на площадях или у домов городских властей можно было увидеть солнечные часы, представляющие собой обелиск, тень от которого падала на размеченный круг, указывая время. В таких часах Марк еще мог разобраться, но в Роще дриад их, конечно же, не было. Здесь все было устроено так, чтобы человек потерял ощущение времени.
К своему счастью, Марк подоспел вовремя. У входной арки, из разговоров стоящих рядом юношей, также ожидающих своих возлюбленных, он узнал, что до четырех часов пополудни еще целых двадцать минут. Тянулись они мучительно долго.
* * *
Но все муки ожиданий, страхов и тревог Марка были вознаграждены. Она появилась. На ней было то же облегающее красное платье, украшенное на эту встречу белой лилией, а ее плечи покрывала легкая колыхающаяся накидка цвета морской волны, застегнутая на груди золотой цепочкой.
«Никакая она не вакханка, — в сотый раз повторил Марк. — Ее одежда — привлекательна и пристойна, ее походка грациозна и женственна, ее стан явственно говорит об аристократичности ее рода».
Красивые обнаженные руки были обвиты на запястьях золотистыми браслетами в виде змей. По плечам и спине спадали длинные иссиня-черные волосы, которые сами по себе были украшением и не нуждались ни в каком головном уборе. Два завитых локона ниспадали с висков на чуть подрумяненные щеки.
Лицо ее, цветущее молодостью и обаятельной красотой, было обращено к нему. Казалось, солнечные зайчики играют в ее черных, слегка подведенных глазах. Зубы блестели белизной сквозь полуоткрытые алые губы.
— Здравствуй, Меллина, — поспешил сказать Марк.
— Здравствуй, — отозвалась она и протянула ему обе руки, полностью высвободив их из-под легкой накидки.
Не зная здешних манер, как приветствовать девушку в таких случаях, Марк трепетно взял обе ее руки за кончики пальцев и склонился в почтительном поклоне. По рукам пробежал разряд, его встряхнуло, будто от ее пальчиков исходила какая-то энергия.
Меллина рассмеялась, забрав руки. Но этот смех выражал одобрение, так, словно его несмышленый жест оказался удачной шуткой.
Марк встретился с нею взглядом и тотчас опустил глаза. Важно было заговорить сразу, но им овладела та самая стеснительность, за которую он себя ненавидел.
— Хороший день сегодня, — произнес он, и немедля вся его душа вознегодовала. Как он глуп! О чем он говорит? Почему не может отпустить какую-нибудь милую шутку? Почему именно в такой ответственный момент язык выдает одни банальности?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
