– Да нет, он в камере. Говорить отказался. Сейчас приведу.
– Думаешь, с тобой заговорит? – спросил Борисов. – Вряд ли…
– Посмотрим… – уклончиво сказал Гришин. – Слышь, капитан, не в службу, а в дружбу: принеси мне из вещдоков мобильник этого самого Седого. Я его пока тут встречу самого, а ты сходи к операм…
– Да сейчас принесу, какие вопросы? Ты только прикажи.
Гришин в возбуждении походил по кабинету, пуская во все стороны дым. К Седому требовался отдельный подход, это понятно. Человек он непростой, властный и весьма умный. С таким разговаривать трудно, вон со следователями сразу начал играть в молчанку. И Гришина запросто может послать подальше, как послал Афанасьева. Чем же его пронять, как подобрать тот самый пресловутый ключик?
Ввели Седого в наручниках. Он глянул на Гришина, усмехнулся.
– Снимите наручники, – приказал Гришин. – Садитесь.
– Благодарю, – басисто уронил Седой, садясь на стул и растирая руки.
– Мне сказали, что вы отказываетесь отвечать следователю. Почему? – Гришин говорил деловито, вежливо, немного – чуть-чуть – доверительно. Все же с Седым они были уже знакомы, так сказать, не чужие люди.
– А чего мне со всякой сявкой говорить? Только время терять.
– А со мной… будете разговаривать? Или и я не подхожу?
– С вами можно и поговорить, отчего же. Вы же не из ментовки.
– А откуда я, по-вашему? – слегка улыбнулся Гришин.
– Да уж понятно, чего зря болтать? В ментовке так драться не умеют.
– Ясно. Действительно, я не из милиции, вы правы. В таком случае вы, как проницательный человек, видимо, поняли, кто меня интересует?
– Да уж не журналист, это точно, – блеснул железными зубами Седой.
– Ну почему? – помедлил Гришин. – Смерть журналиста также входит в сферу моего расследования. Это вы приказали его убить?
– Я не командир, чтобы приказывать. Вам Клоп показал, кто убивал? Вот с него и спрашивайте. А крови на мне нет, это вы мне не пришьете.
Гришин понял, что, если немедленно не изменит тактику допроса, Седой может разозлиться и наглухо замолчать. В дверь сунулся Борисов. Гришин сделал ему знак не входить, подошел, забрал у него мобильный телефон, сигареты и вытолкал в коридор, не обращая внимания на его попытки протестовать. В этом разговоре третий – лишний.
– Курить хотите? – спросил Гришин, положив сигареты на стол.
– Угостите – закурю, – хмуро ответил Седой, глядя в стену.
– Пожалуйста. – Гришин протянул ему открытую пачку, взял сигарету себе, поднес огонек зажигалки Седому, прикурил сам.
– Ладно, – сказал он чуть погодя, – убийством журналиста пусть занимаются милиция и прокуратура. Меня интересует другое… Собственно, из-за этого я и прилетел сюда из Москвы.
Седой молчал, наслаждаясь сигаретой и ожидая продолжения.
– Скажите, те люди, которые привезли ночью труп парня и девушку, – они ведь оставили вам номер своего телефона?
Седой помолчал, неторопливо затянулся раз, другой, усмехнулся:
– Все разболтал, гаденыш… Ничего такого не знаю, начальник.
– Зря вы запираетесь. – Гришин чувствовал, что разговор сбивается на официальный тон, который к нужному результату не приведет. Седой уходил у него из рук, как вода из решета. И удержать его было почти невозможно. Гришин понял, что вот-вот проиграет эту схватку. – Все равно ваши подельники покажут на вашу связь с теми людьми.
– Пускай мелют что хотят, – пожал плечами Седой. – Мне что?
– Вот ваш телефон. – Гришин показал ему мобильник. – Нам не составит труда вычислить в записной книжке номер тех людей и по нему установить их местонахождение…
– Ну давайте, устанавливайте. Я ж не против. – Седой уже издевался.
Он знал, что установить местонахождение абонента по телефону невозможно, если тот не задержится на связи на добрую минуту. А те люди не дураки. Как только позвонит чужой, – а если с телефона Седого позвонит кто-то другой вместо него, это и есть чужой, – они тут же дадут отбой и избавятся от телефона. Ищи потом ветра в поле…
Гришин понял, что ничего у него не получится. Седой видел все на два хода вперед и при этом совершенно ничего не боялся. Это не Клоп, который готов был на что угодно, лишь бы спасти свою шкуру.
Гришин встал, медленно прошелся по кабинету, неосознанно подражая своему шефу, генералу Антипову, который ждал сейчас от него вестей. Хороших вестей. Поимка банды бомжей-убийц, конечно, тоже результат, для местных властей это грандиозное событие. Но от майора Гришина ожидалось совсем другое. И похоже, ожидалось напрасно…
– Скажите, как вас по имени-отчеству? – спросил Гришин.
– Забыл… – ответил Седой, аккуратно загасив окурок в пепельнице и явно давая понять, что продолжать разговор он не намерен.
– Хорошо, – кивнул Гришин, снова садясь напротив него. Его охватило какое-то странное чувство: отчаянное безразличие, и, видимо, почуяв это по его изменившемуся тону, Седой посмотрел на него внимательнее. – По большому счету, мне нет до этого никакого дела. Но мне есть дело до другого. Да, я не из милиции, я из военной разведки. И сюда явился не для того, чтобы раскрыть смерть журналиста или того несчастного парня. Мне нужны те, кто его убил. И вот почему. Есть все основания подозревать, что эти люди – террористы. Я думаю, вы отлично знаете обстановку в России. Везде звучат взрывы, гибнут ни в чем не повинные люди, дети… Для террористов уже давно нет границ… Недалеко от вашего города расположено огромное водохранилище. Если взорвать плотину, потоком воды смоет Верхнеозерск и многие деревни в округе. Погибнет почти все население города – а это десятки тысяч человек. А цель террористов – именно плотина на водохранилище. Вы сами их видели и знаете, что они запросто осуществят свой план. Вы говорите, на вас нет крови. Так будет, если вы не поможете нам…
Гришин выдохся и замолчал. Неподвижное, с глубокими, словно высеченными из гранита морщинами лицо Седого ничего не выражало. Но вот он без спроса потянулся за сигаретой, достал из пачки, потом, забыв о ней, медленно опустил руку на колено.
– Меня зовут Александр Петрович… – словно преодолевая страшное сопротивление, заговорил он. – Фамилии не скажу, даже не спрашивайте. Это может повредить моим близким. В прошлом – военный… В городе у меня живет дочь с двумя детьми. С моими внуками. Мальчик и девочка. Обо мне они думают, что я живу где-то на Севере, с другой семьей. Я посылаю им деньги, кружным путем, через знакомых, чтобы не поняли, что я рядом. Не хочу, чтобы дочь знала, кем я стал… У нее хорошая семья… То, что вы сказали про плотину, – это правда?
Он посмотрел долгим взглядом на Гришина. Тот сердито ощерился:
– А вы думаете, я все это сам придумал?
Седой жестом попросил прикурить. Гришин дал ему зажигалку, подождал, пока он прикурит. Если и сейчас не проняло – тогда все…
– Вы хотите, чтобы я помог вам взять этих людей? – спросил Седой.
– Да, Александр Петрович, очень хотим. Если вы не окажете нам помощь, поиск их может затянуться, а это приведет к непоправимой ошибке. Даже если мы сумеем спасти плотину, они могут осуществить свое намерение в каком-то другом месте, и в любом случае пострадают невинные люди. Или на время затаятся и взорвут плотину позже. Они – профессионалы и научены выполнять задание до конца. Я думаю, вы это понимаете. И теперь, когда вы все знаете, я прошу вас: помогите.
Седой помолчал, кивая каким-то своим мыслям. Гришин ждал. Ну…
– Хорошо, – сказал наконец Седой. – Я помогу. Что я должен делать?
Гришин ощутил, как ожило и сильно забилось в нем сердце.
– Когда мы будем готовы засечь сигнал, вы позвоните им и задержите их разговором на какое-то время. Сможете, Александр Петрович?
– Смогу…
– Тогда не будем тянуть время. Оно сейчас работает против нас.
16 июля 2003 г., Лондон
Отправив своего гостя часа через полтора после его приезда, Лев Осипович долго сидел у себя в кабинете за компьютером и телефоном. Во всем огромном доме было тихо. Пылесося полы едва слышным пылесосом, горничная Лиза слушала музыку в наушниках от CD-плеера, висевшего у нее на поясе, чтобы не поднимать шум. Лев Осипович не выносил посторонних звуков, особенно когда работал.
Объем работы у Лизы был не слишком велик. Комнат было хоть и много, но убирались они редко, поскольку по большей части круглый год пустовали. Наводить чистоту ежедневно приходилось в гостиной, холле и спальне. Да и то, какая там уборка? Прошелся по полу моющим пылесосом, протер пыль – вот и все. Ни детей-грязнуль, ни собак-кошек-попугаев. Сам же жилец был чрезвычайно аккуратным человеком, убирать за таким – одно удовольствие. Ну, белье в спальне поменять, отвезти в прачечную. Еще по мелочи прибраться. За гостями поухаживать. Хотя ночующие гости были здесь большой редкостью. И вообще, дом был скучный. Разве что Магомед, веселый парень и галантный кавалер, иногда на одну ночь задержится, развеет скуку. А вот русских гостей Льва Осиповича Лиза терпеть не могла. Грубые, наглые, жадные. Особенно омерзителен ей был Иван Петрович. Старый козел, а все туда же… Сует руки под юбку, валит на кровать. Магомед хоть мужчина красивый и денег не жалел на булавки. А этот, жирный, дряблый старикашка, ни фунта не предлагал, все хотел задаром. Лиза так и сказала Льву Осиповичу: как хотите, мол, можете меня уволить, но вашему гостю я когда-нибудь врежу трубой от пылесоса. Лев Осипович сильно развеселился, но Иван Петрович больше к ней не приставал…
